Юкнявичене: история не закончится никогда

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Министр обороны Литвы Раса Юкнявичене сказала, что инцидент с освобождением полковника КГБ Михаила Головатова, организовавшего в Литве кровавую бойню, для нее личная тема, во время январских событий 1991 года она, по ее словам, была готова умереть, когда советские войска выступили против Литвы.
Министр обороны Литвы Раса Юкнявичене сказала, что инцидент с освобождением полковника КГБ Михаила Головатова, организовавшего в Литве кровавую бойню, для нее личная тема, во время январских событий 1991 года она, по ее словам, была готова умереть, когда советские войска выступили против Литвы. Фото: AFP/SCANPIX

Мир не является таким уж безопасным местом, как подчас о нем говорят, а у истории нет конца, сказала министр обороны Литвы Раса Юкнявичене, которая называет поиск денег для обороны своей самой большой головной болью.



Как вы в качестве члена правительства Литвы смотрите на задержание и освобождение Михаила Головатова в Австрии и на то, что за этим последовало?

Для меня это очень чувствительная тема. И не только потому, что я сейчас являюсь членом парламента и правительства, но и потому, что во время январских событий 1991 года я была депутатом парламента, и была готова умереть, когда советские войска выступили против моей родины и независимости.

Это очень личная тема для каждого литовца. Мы помним всех людей, защищавших нашу землю, поэтому недавний инцидент неприемлем для нас, и нам очень трудно понять австрийцев.

Для меня существует лишь одно объяснение — и теперь мы получаем все больше подтверждений из Австрии и тамошних СМИ, — что Россия оказала на Австрию давление в связи с освобождением этого человека.

Могли ли вы себе представить до этого инцидента, чтобы кто-либо из наших партнеров по ЕС мог поддаться прессингу России из-за этой персоны?

Нет. Для меня это было недоразумение, шок. Конечно, я считаю, что многие австрийцы думают так же, как мы. Однако кто-то принял неправильное решение, с последствиями которого мы теперь имеем дело.

Мы должны быть очень осторожными, чтобы не провести новые границы между народами и государствами. Однако чиновникам и политикам, совершившим этот поступок, следует дать оценку. И этому событию нужно дать оценку, чтобы предотвратить повторение подобных вещей в будущем. Солидарность Европы, равно как и солидарность НАТО, для нас важнее всего.

После освобождения Головатова некоторые наблюдатели высказывали мнение, что, возможно, страны Балтии в недостаточной мере разъяснили широкой общественности свою историю, особенно ту часть, которая касается периода восстановления независимости. Может, нам следует изменить подход к представлению нашей истории?

Да. Я знаю, что многие европейцы лишь сейчас узнают о том, что здесь произошло после Второй мировой войны. Для них война закончилась в 1945 году. Но не для нас. И для них наша история по-прежнему остается неизвестной. Это значит, что нам нужно многое сделать в этой области.

Пару месяцев назад я побывала в Израиле, и знаю, сколько там делается для того, чтобы показать остальному миру, что такое нацизм. Я понимаю израильтян и разделяю их мнение, что это был старшный исторический период.

С другой стороны, нам нужно еще учиться тому, как рассказать о своей истории, как самим не забыть ее и как сделать, чтобы в историю Европы была включена и наша история. Это событие показало, что государства, подобные России, не осознают реальность прошлого. Это опасно для будущего.

Помню одно ваше выступление в Таллинне вскоре после того, как вы стали министром обороны. Вы были очень критично настроены по поводу того, что ваш предшественник практически уже отменил срочную службу. Как вы решили эту проблему к нынешнему моменту?

Я по-прежнему отношусь критично к отмене срочной службы. Я считаю, что время для этого не пришло. В некоторой степени я завидую бытующему в Эстонии и Финляндии пониманию государственной обороны, ведь срочная служба в каком-то смысле очень важна для внутренних отношений в обществе.

Однако возвращение к срочной службе, естественно, очень непростой процесс. Для этого необходимо политическое соглашение между партиями. К сожалению, его достижение не так уж однозначно, к тому же общество придерживается другого мнения.

Поэтому сейчас выходом является новый закон о воинской обязанности. Воинская обязанность по-прежнему записана в нашей Конституции и в других законах, сейчас это приостановлено, поскольку сегодня мы не имеем прямой угрозы. Но осенью мы начнем активно рекламировать добровольное выполнение воинской обязанности.

Это звучит немного странно — «обязанность» и «добровольно», — но я считаю, что это возможно. Так же, как в Дании и других странах, где у людей есть эта возможность, и они сами ждут повестки, поскольку мест в армии меньше, чем желающих служить в армии.

Мы хотим постепенно убедить людей, чтобы они приходили. Поэтому в нашем законе прописана благоприятствующая этому система — поддержка отслуживших в армии, например во время учебы в университете, поддержка работодателей, чтобы они брали на работу отслуживших в армии.

Думаю, что это создаст новую ситуацию, в которой люди будут смелее идти на двух- или трехмесячную добровольную службу. А это, в свою очередь, мотивирует их на дальнейшую службу в нашей профессиональной армии. И в результате в Силы обороны будет больше приходить мотивированных людей — тех, которые знают, куда они пришли, а не случайных прохожих с улицы.

Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в деле вербовки профессиональных военных в Литве?

Ми изменили и эту систему. Раньше у нас в системе вербовки было 250 работников, и, конечно, она была слишком дорогостоящей и недостаточно эффективной. Прошлой весной работа по вербовке добровольцев перешла к армии, и дальше мы пойдем, взяв пример с США, где каждый солдат помимо прочего связан с вербовкой. Как правило, сами военнослужащие — лучшие вербовщики.

Эта инициатива может оказаться успешной, но сейчас это лишь начало.

Вы сказали, что НАТО — фундамент нашей безопасности. На ваш взгляд, в каком состоянии пребывает альянс сейчас? Ваш бывший американский коллега Роберт Гейтс, покидая пост, сделал ряд серьезных замечаний по поводу ослабления НАТО.

Конечно, мы не можем оставить без внимания слова, сказанные им, и не заметить, что между НАТО и союзниками в Европе произошел раскол, что совместные действия оставляют желать лучшего. США обладают 75 процентами мощности НАТО, иными словами, остальной альянс зависит от американцев. Разумеется, в этом нет ничего хорошего, и мы должны думать об этом.

К сожалению, Литва из тех стран, которые не в полной мере финансируют государственную оборону. Еще раз повторю, что это моя самая большая головная боль. И я пытаюсь убедить наше общество, наших политиков, наше правительство в том, что надо изменить отношение. Я делаю это почти каждый день.

Отношение уже немного изменилось. Два года назад многие люди даже не знали о такой проблеме. В ходе проведенного опроса выяснилось, что многие люди полагали, что Литва уже выделяет на оборону 2 процента ВВП, как рекомендует НАТО. Никто не говорил им правду.

С одной стороны, хотелось бы говорить народу только хорошее. Но я считаю, что мы должны открыто говорить с обществом и стремиться к тому, чтобы хотя бы часть людей изменила отношение.

Конечно, для большинства людей важны их собственная зарплата или пенсия, а не расходы на оборону, и эта тема никогда не была популярной. Но у меня нет иного пути.

С другой стороны, мы име­ли возможность убедиться во время саммита в Лиссабоне, что наши страны разделяют мнение, что в совре­менном мире нет другого столь удач­ного оборонного союза, как НАТО. Конечно, у альян­са есть проблемы, о чем и сказал Роберт Гейтс, но это самый ус­пешный альянс, которому нет альтернативы.

В какой мере ваши коллеги в Западной Европе, исходя из необходимости и потребностей НАТ­О, могли бы повысить расходы на оборону?

Это зависит от страны. В любой демократической стране живут очень разные люди. В одних странах политические группы сознают проблему, в других — нет.

Но я считаю, что мы должны изменить свой подход. Мир далеко не столь безопасен, как мы привыкли думать. Мы, увы, еще не дошли до конца истории, о чем несколько десятилетий назад писал Фрэнсис Фукуяма. У истории никогда не будет конца. Никто не знает, что может случиться через 10-20 лет, как изменится мышление в Европе или у ее соседей.

Если говорить о войне в Афганистане, то чему она научила НАТО?

Многие люди считают, что это безнадежная затея НАТО и что Запад не в состоянии изменить ситуацию. Но я осторожный оптимист, ведь и там нет иного пути.

Я встречалась с нашими военнослужащими в Афганистане раз пять. И я вижу разницу между тем, что было раньше и что есть сейчас.

Стране требуется время, возможно 10-20 лет. Это очень длительный процесс, перемены не происходят за один день. Конечно, невозможно сразу прийти к западной демократии, но нужно постепенно двигаться вперед. Даже в городе Чагчаране в провинции Гор, где несут службу литовские военнослужащие, заметны изменения в работе полиции, влас­тей, люди демонстрируют все больший оптимизм.

Да, у них есть проблемы с правительством, с коррупцией. Но если бы мы не занимались там тем, чем занимаемся сейчас, то что бы тогда было? Альтернатива такова, что Афганистан, как и десять лет назад, был бы предоставлен сам себе и вновь превратился в страну, укрывающую террористов. Мне бы этого не хотелось, я думаю, что это предотвратило немало атак, подобных 11 сентября 2001 года.

Людям трудно понять вещи, которые не случились. Но если бы мы в Афганистане не были заняты тем, чем заняты вместе с другими странами теперь, могли бы случиться несравнимо более страшные вещи.

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх