В прошлом году финансовый кризис вынудил правительство Эстонии в срочном порядке искать дополнительные ресурсы. Операция под условным названием «где взять деньги в Эстонии на нужды Греции» прошла успешно – средства на укрепление имиджа страны в глазах ЕС нашлись в резервах Больничной кассы и Кассы страхования от безработицы.
Председатель союза работодателей Тармо Крийз, который выступил с резкой критикой идеи пустить резервы социальных ведомств на удовлетворение аппетитов Стабфонда ЕС и государственного бюджета, рассказал в интервью еженедельнику «День за Днем», почему он не верит в возможность компромисса с правительством и почему работодатели согласились-таки в этом году повысить ставку минимальной зарплаты на 12 евро.
– Это ведь первый прецедент, когда полностью разорван трехсторонний общественный диалог между работодателями, профсоюзами и правительством?
– Если подходить формально, то не первый. Были ситуации, когда профсоюзы приостанавливали свое участие при обсуждении каких-либо вопросов, в частности это касается поправок к трудовому договору. Но на этот раз причина, по которой и мы, и они следом за нами, вышли из советов Касс – очень серьезная. Предприниматели рассержены тем, какими методами правительство в одностороннем порядке решило национализировать все ресурсы, которые мы собирали десять лет, в одночасье обесценив всю нашу работу. Для многих бизнесменов это стало личным вопросом. И непонятно, почему правительство решило поступить именно так.
– То есть прийти к согласию уже не получится?
– Это могло бы зависеть от разных факторов, но у нас нет иллюзий на этот счет, мы же видим, что процесс уже не повернется вспять, принятые решения бесповоротны. Мы так и сказали правительству: раз это ваше решение, то берите себе всю власть и несите в одиночку всю дальнейшую ответственность. Формальное участие – это не наша цель, если нет возможности влиять на решения, то нет смысла тратить свое время и силы на все эти заседания. Мы пошли на конфликт, чтобы правительство понимало, что выбрало неправильный путь, который имеет далеко идущие последствия. Теперь правительству нужно либо найти других партнеров, а я не очень представляю, кто это мог бы быть, либо придется менять законы, чтобы новое положение дел было юридически корректным.
– И что будет теперь, когда общественный договор разорван?
– Общественный диалог с этой ссоры только начинается. Люди начинают понимать, насколько важны организации работодателей и трудящихся, общество должно сформировать свое отношение к конфликту и выразить его, через СМИ, например. Но, конечно, патовая ситуация плохо сказывается на здоровье общества. В других европейских странах ничего подобного нет.
Полную версию интервью читайте в еженедельнике «День за Днем».