В Латвии проголосовали за один государственный язык — латышский

На расположенном в Рижском музее природы избирательном участке в субботу было многолюдно — очередь желавших проголосовать на референдуме по госязыку была длинной. Фото: Эвелин Калдоя

В минувшую пятницу перед зданием Русского театра в Риге двое молодых латышей — Марта Киве и Эдвинс Федоровс — выборочно раздавали прохожим маленькие ленточки в цветах национального флага Латвии.

«Да, мы сначала прислушиваемся, на каком языке люди разговаривают», — призналась Марта. «На самом деле понятно уже по внешнему виду, — усмехнулся Федоровс. — Если на голове большая меховая шапка или в ушах бриллианты, скорее всего, это не латыши».

Ленточки, символизировавшие отрицательный ответ на состоявшемся в Латвии в субботу референдуме по вопросу о русском языке как втором государственном, старались раздавать только прохожим, говорящим по-латышски. Киве является членом националистической партии «Все для Латвии», а Федоровс пришел ей помочь.

По словам Киве, проводить уличные кампании для нее не в новинку — это является частью ее работы как помощника вице-спикера Сейма Дзинтарса Расначса.

«Я — консерватор, изучаю политологию. Это единственная партия в Латвии, к которой я могла примкнуть, поскольку она защищает национальные и консервативные ценности», — сказала Киве, которая состоит в рядах партии уже второй год.

По оценке латышки, у которой частично имеются и эстонские корни, ни одна другая партия эти интересы не представляет.
«Молодые латыши относятся к нашей инициативе позитивно», — сказала Киве по поводу того, как люди отнеслись к акции с раздачей ленточек.

То же самое подтвердил и депутат парламента Янис Домбрава, который утром в пятницу руководил процессом изготовления этих маленьких ленточек в офисе парламентской фракции партии. «Отношение русских не столько негативное, сколько равнодушное, — сказал он. — Один русский взял ленточку, но при этом он хорошо говорил по-латышски. Возможно, он проголосует против второго государственного языка».

Только на латышском
По словам Домбрава, все материалы их кампании подготовлены на латышском языке, поскольку их позиция — это существование в Латвии только одного гос­языка. «Единственной инициативой в адрес русско­язычных было открытое письмо председателя нашей партии Райвиса Дзинтарса, которое перевели на русский язык и опубликовали в большинстве русскоязычных СМИ», — сообщил он.

На взгляд парламентского корреспондента Латвийского радио Лауры Дреймане, кампания националис­тов была на удивление скромной. Более впечатляющей ей показалась работа партии премьер-министра Валдиса Домбровскиса «Единство». «У них было много рекламы — по радио, телевидению, в газетах, — в которой они просили людей пойти и проголосовать против», — сказала она.

Кроме того, развернулось движение «Приди и проголосуй!», в рамках которого пойти на референдум и проголосовать против второго государственного языка людей призывали такие известные личности, как, например, призер Олимпиады Мартиньш Рубенис, пианист Вестардс Шимкус и знаменитый шеф-повар Мартиньш Ритиньш.

По словам Дреймане, те силы, которые поддерживали идею второго госязыка, держались в тени, и получить от них комментарии журналистам было довольно сложно.

Близится 9 мая
Дреймане также выразила обеспокоенность тем, что латвийские политики сосредоточились, по сути, только на общении с населением, говорящим по-латышски.

«Валдис Затлерс — единст­венный, кто в течение последнего месяца говорил по-русски, — сказала она. — Несколько дней назад он разместил на интернет-портале пятиминутное видео­обращение, в котором разъяснял русским, почему они должны пойти и проголосовать против».

«Если никто из латвийских политиков не разговаривает с русскими, последние получают информацию только с русской стороны, — пояснила она. — И хотя на результаты референдума это уже не повлияет, политики Латвии должны были показать, что их внимание распространяется и на русских».

По словам ученого из латвийского Центра исследований Восточной Европы Андиса Кудорса, было очевидно, что второго госязыка не будет, поскольку для воплощения этой идеи в жизнь понадобилось бы около 700 000 голосов «за», однако такого количества русскоязычных сторонников в стране просто нет. Обеспокоенность, однако, вызывает то, что русскоязычное население будет продолжать существовать в инфополе России и после референдума.

«В ходе сбора подписей на русскоязычных телеканалах шло большое количество рекламы в дорогостоящий прайм-тайм, — утверждает Кудорс. — Кто за это заплатил? Линдерман и его некоммерческое объединение «Родной язык»? Откуда они получили деньги? Если они за это не платили, значит, русские каналы, которые Россия контролирует напрямую или косвенно, сделали это бесплатно?».

По словам Кудорса, серьезную тревогу у него вызывает 16 марта нынешнего года, поскольку День легионеров сопровождался акция­ми радикалов и ранее, а также приближающаяся дата 9 мая. «Я надеюсь, что беспорядков не последует, однако опасаюсь, что просто так это тоже не пройдет. Россия, например, аккредитует здесь на 16 марта большое число журналистов».

«Мне кажется, что аналогичные вопросы стояли перед вами после событий «бронзовой ночи», — предположил Домбрава. — Эти люди отстранились от нашего государства, ими управляют через медиа и с помощью российских денег, они просто выполняют приказы».

Кудорс признал, что если Россия добьется в Латвии некоторого успеха, Эстонии также придется пересмотреть свои слабые места.

«Однако, по моему мнению, у вас ситуация немного лучше, поскольку русские в Эстонии более позитивно настроены в отношении эстонского языка, лучше понимают по-эстонски, нежели русские у нас. У вас процент интегрированных русских больше, чем у нас», — отметил он.

Postimees попытался взять комментарий и у сторонников второго госязыка в Латвии, однако на просьбы об интервью они не отвечали.

На состоявшемся в субботу в Латвии референдуме по поводу придания русскому языку статуса второго государст­венного Аннели Арро проголосовала «против».

Судя по фамилии, Аннели Арро должна быть скорее эстонкой, но по гражданству и родному языку она — латышка, семейная история которой наглядно отражает историю Советского Союза.
Из Латвии в Сибирь было депортировано больше народу, чем из Эстонии. Этой судьбы не избежала и бабушка Аннели по матери, которая на поселении вышла замуж за русского. Когда матери Аннели было десять лет, семья вернулась в Латвию.

Мама, став взрослой, познакомилась на танцах с эстонцем, который проходил срочную службу в Советской армии. Молодые люди вскоре поженились, и эстонский парень стал отцом Аннели Арро, которой сейчас 25 лет.

«Дома мама и папа говорили между собой по-русски, мама не хотела учить эстонский язык, а папе не нравился латышский, — сказала Аннели. — С мамой я говорила по-латышски, папа общался со мной на эстонском, я отвечала ему по-русски, никак не могла преодолеть языковый барьер, тем более, что в детстве в Эстонии я не бывала».

Политический вопрос
По словам Аннели, ее мама ощущает себя скорее русской, чем латышкой, сама Аннели освоила русский язык, играя с русскими ребятами. «Став постарше, мы с сестрой несколько месяцев провели в Эстонии, после чего я наконец стала отвечать отцу на эстонском».

Сейчас отца уже нет в живых, и Аннели стала забывать язык. «У меня нет возможнос­ти общаться с кем-то на эстонском языке. Возможно, я и смогла бы написать родственникам по-эстонски, но это не заменит общение. Для меня очень важно, чтобы была возможность использовать язык ежедневно», — сказала Арро.

Она согласна с тем, что в Риге без русского языка не обойтись. «В последнее время я просматривала объявления о работе, и не было, пожалуй, ни одного, в котором бы не требовалось знание русского языка», — привела она пример.

В сфере обслуживания русский язык в столице Латвии все чаще выходит на первое место. «Когда в магазине я что-то спрашиваю, и продавец отвечает мне по-русски, я, как правило, перехожу на русский, — сказала Аннели. — Один мой друг, попадая в такие ситуации, чувствует себя, по его словам, оскорбленным, хотя он знает русский язык».

С русской по национальности подругой, с которой Аннели вместе училась в латышской школе, она общается тоже по-русски. «Мне приятно говорить на этом языке, я могла бы общаться по-русски и с мамой, но с ней мы обычно говорим по-латышски», — добавила она.

Что касается референдума, то она считает, что это политический вопрос. «Он связан не с языком, но с историей, с советским наследием. Если бы вопрос был только в языке... В Швейцарии, например, много официальных языков».

Арро уверена, что знание латышского языка помогло бы русским. «Если бы я лучше владела эстонским, то ощущала бы себя в большей степени эстонкой. Возможно, если бы русские больше говорили на латышском языке, они бы чувствовали большую связь с Латвией», — заметила она.

Чувствуют унижение
Против второго госязыка проголосовал и политолог, член Партии реформ Затлерса Виктор Макаров. При этом он говорит, что понимает тех, что инициировал эту кампанию и голосовал за придание русскому языку статуса государственного.

«Многие проголосовали «за» не потому, что они считают, что русский язык должен стать вторым государственным, а потому, что для них это единственный способ показать, что с ними нужно считаться, — сказал он. — Проблема в том, что большинство латышей понимают это иначе.

Для латышей это атака, направленная против их базовых национальных и культурных ценностей. Если кто-то верил, что это способ сказать, чтобы с ними считались, то они ошиблись».

«В то же время следует понимать, почему реакция со стороны русских была именно такой, — пояснил Макаров. — Они не думают, что русский язык в опасности — это было бы абсурдно, но они чувствуют себя униженными, и с этим ощущением они живут 20 лет».

«Поскольку им не дали на равных основаниях гражданства, но даже если гражданство у них и было и они выбрали одну из партий, политическая элита сделала все, чтобы не допустить эту партию в правительство», — отмечает Макаров.

«За этим стоит история, и можно найти множество точек отсчета, — утверждает Макаров. — Можно сказать, что это началось в 1940 году с советской оккупации.

Можно сказать, что это началось в 1991 году, когда многие русскоязычные люди обнаружили, что у них нет права голосовать, у них нет права ходатайствовать о гражданстве. Они получили право ходатайствовать о гражданстве только начиная с 1995-1996 годов».

«Я отношусь к этой категории, гражданином Латвии стал в 1996 году. Я родился в этой стране, для меня никогда не было проблемы латышского языка, поскольку я им владею», — поясняет он.

«Я прожил в Дании десять лет. Первую возможность голосовать я получил на муниципальных выборах в Дании, — поясняет Макаров. — Однажды, когда я захотел вернуться в Латвию, мне пришлось отправиться в латвийское посольство, чтобы получить право въезда в страну, в которой я родился».

К противникам второго госязыка принадлежала и политолог Ивета Кажока. За несколько дней до голосования она была шокирована разразившейся вокруг референдума истерией и отсутствием толерантности.

Агрессивная реакция
«Выяснилось, что у нашего общества довольно неприглядная изнанка. Особенно это справедливо в отношении лидеров общественного мнения, которые нетерпимы к каким-либо иным взглядам, кроме своих собственных», — считает она.

«Например в начале (прошлой) недели группа активистов сообщила о том, что они опустят в урны пустые бюллетени для голосования. Возникла агрессивная ответная реакция как в СМИ, так и вообще среди общественных лидеров и в народе в целом. Их обозвали предателями и врагами государства».

«Дискуссия в русскоязычных СМИ впервые прошла на более высоком уровне, чем в латышской прессе, поскольку там люди приняли различные точки зрения. У них были нормальные дискуссии, когда люди выдвигали аргументы за и против, — отмечает Кажока. — Возможно потому, что для местных русских вопрос о двух гос­языках на самом деле не был существенен — это был протест против других вещей».

В отношении будущего Кажока оптимистична.
«Если мы сумеем извлечь уроки из последних нескольких месяцев, то я думаю, это послужит оздоровлению нашего общества, — полагает она. — Поскольку русские сейчас поняли, что и в их общине имеют место разные мнения, из их лагеря тоже звучали голоса о том, что не все в Латвии плохо и нам следует сотрудничать, чтобы двигаться дальше.

Да и латыши за последние дни узнали, что есть русские, позиция которых не несет угрозы». 

ОПРОС В РИГЕ

Вы голосовали за или против второго государственного языка?

Элизабет Никанд­рова

Я голосовала «за», поскольку я русская, хотя и училась в латышской школе. Там постоянного говорили, что нам русских не надо, они должны уехать. Я родилась в 1993 году в Латвии, говорю на обоих языках. По-моему, проблемы не с народом, а с государством. Для людей больших проблем нет — они могут между собой общаться без вопросов, латыш ты или русский. 

Ласма Славине

Я голосовала против. Мне не нравятся русские в этом государстве. 

Kристапс Берзиньш

Я голосовал против. Мне не нравится говорить по-русски — я знаю этот язык, но он мне не нравится. 

Maтисс Mустапс

Я голосовал против. По-моему, это организовали для того, чтобы рассорить латышей и русских. У меня много друзей среди русских, спортсменов. Мне не важно, говорим мы по-русски, латышски, немецки или анг­лийски — я ими всеми владею.

Если русские живут здесь, то почему им должно быть плохо? Если работа есть, если есть образование, то почему тебе должно быть здесь плохо. Мне все равно, кто тут живет — латыши, русские. 

Итоги
Результаты референдума в Латвии:
• 74,8% высказались против второго гос­языка
• 24,88% поддерживают
второй госязык
• 0,32% испорченных
бюллетеней

Для Латвии это был референдум с рекордным количеством учас­тников — 70,73% жителей Латвии.