Жан-Клод Юнкер: новые переговоры по ЕСМ невозможны

Жан-Клод Юнкер. Фото: AFP/SCANPIX

Еврозона. Хуже всего было в самом начале кризиса, когда у Евросоюза не было против него никакого оружия, теперь мы располагаем необходимым арсеналом, считает глава Еврогруппы Жан-Клод Юнкер.

Если Госсуд и признает Европейский стабилизационный механизм (ЕСМ) противоречащим Конституции, Эстония не сможет вновь открыть переговорный процесс, сказал в эксклюзивном интервью Postimees глава Еврогруппы, премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер.

Г-н Юнкер, позвольте для начала поинтересоваться, что значит быть главой правительства небольшого государства в таких больших объединениях государств, как Еврогруппа и Евросоюз?
Представлять небольшую страну в зоне обращения евро и Евросоюзе не самое приятное занятие.

Но мы, люксембуржцы, так же, как и вы, эстонцы, по крайней мере осознаем, что мы небольшая страна. Различия между Эстонией, Люксембургом и Германией меньше, чем различия между Германией, Францией, Великобританией, Италией, США, Индией и Китаем. Мы понимаем, какие мы маленькие, а они преувеличивают свои размеры.

Мой следующий вопрос — о европейском долговом кризисе. Мне кажется, что сейчас наступила его наихудшая фаза.

Не думаю, что мы находимся сейчас в наихудшей фазе т.н. долгового кризиса. Конечно, Греция — наша большая головная боль.

Рынки, наблюдатели, правительства, члены парламентов, общественное мнение — все сосредоточились на Греции, но сегодня мы лучше подготовлены к любым событиям, чем два года назад, теперь у нас есть взаимные договоры с Грецией, мы создали Европейский фонд финансовой стабильности, создается Европейский стабилизационный механизм, который предстоит ратифицировать в течение несколько недель, мы готовим европейский фискальный пакт, призванный обес­печить лучшую бюджетную дисциплину публичного сектора, мы возвели гигантскую противопожарную стену, хотя англосаксонские страны считают ее слишком слабой.

Поэтому мы лучше подготовились к любым драматическим событиям, какими бы они ни были, но не думаю, что они могут произойти. Хуже всего было в самом начале кризиса, когда у нас не было против него никакого оружия. Теперь мы располагаем необходимым арсеналом.
Значит, вы не верите, что Греция выйдет из еврозоны?

Я не имел в виду конкретно Грецию, случай Греции — очень специфичный. Думаю, что те, кто настаивает на выходе Греции из еврозоны и Евросоюза, не правы, так как Греция реализовала большой пакет реформ. Греция уменьшила, и я бы сказал, весьма драматически, бюджетный дефицит, что, конечно, не означает, что у нее больше нет проблем. Мы предполагаем, что Греция останется в Евросоюзе.

Все будет зависеть от результатов выборов. Но если новое правительство Греции не будет осуществлять оговоренные действия, то мы не сможем предложить им механизмы солидарности, не сможем финансировать Грецию в том объеме, который ей необходим.
Какова вероятность того, что после выборов Греция будет настаивать на пересмотре ранее достигнутых договоренностей?

Мне очень странно слышать, что все те, кто участвует в выборах, думают, что можно заново вернуться к рассмотрению тех вопросов, которые уже решены. Те греческие партии, которые утверждают, что станут пересматривать договоренности, не говорят правду ни себе, ни избирателям. Мы приняли фискальный пакт, программу стабилизации экономики Греции, договорились в отношении Европейского стабилизационного механизма, мы не можем заново договариваться в отношении этих фундаментальных решений.

Тут будет уместно перейти к Эстонии. Вы, наверное, знаете, что наш канцлер права оспорил в Госсуде статью 4.4 Европейского стабилизационного механизма (ЕСМ). Если Госсуд провозгласит ЕСМ антиконституционным, то единственным выходом, видимо, будет снова начать переговоры. Насколько это реально?

Я не хочу читать лекцию ни эстонскому народу, ни конституционному суду, поскольку это, по моему мнению, неприемлемо, но хочу сказать, что статья 4.4 касается очень специфических условий. Исходя из того опыта, который у нас уже есть, можно предположить, что и в будущем мы можем столкнуться с тем, что вдруг в одночасье возникает критическая ситуация. В таких случаях невозможно действовать, если нет полного консенсуса.

Поэтому мы были вынуждены внести такой пункт в договор, учитывая и конституциональные аргументы разных стран. Необходимо, чтобы в определенных условиях можно было принимать решения очень квалифицированным большинством, поскольку если мы блокируем свой единственный механизм, предлагая консенсус во всех случаях, то этот механизм просто не будет работать. 

Вновь начинать переговоры ни в отношении всего договора в целом, ни в отношении какой-то его статьи нельзя. Речь идет об очень прагматичном пункте.
Как утверждает пресса, вы сказали, что франкоязычные страны склонны поддержать европейские долговые облигации, а немецкоязычные — нет. 
Я такого не говорил, и не знаю, откуда они это взяли. Речь не идет о франко- или немецкоговорящих странах.

Я предложил идею евро­облигаций в сентябре 2010 года. Моя идея не заключалась в том, чтобы долги всего пуб­личного сектора взвалить на страны евро, поскольку это было бы невыгодно более сильным странам, таким как Эстония и Люксембург.

Я не думаю, что еврооблигации появятся уже совсем скоро, поскольку вокруг них ведутся дебаты, но я разделяю мнение тех, кто является сторонником хорошо сбалансированных еврооблигаций. Еврооблигации, если начнется их эмиссия, должны удовлетворять жестким условиям со стороны тех, кто будет ими пользоваться.

Сейчас идет дискуссия о том, что для Европы важнее — умеренность в расходах или экономический рост.

Это неправильные дебаты — нам нужно и то, и это. Мы должны обеспечить, чтобы процесс консолидации долга публичного сектора, который мы запустили, не прерывался, поскольку невозможно бороться с ростом долгов пуб­личного сектора, увеличивая их, и невозможно бороться с бюджетным дефицитом, увеличивая его. 

Но в это же самое время мы должны гарантировать, чтобы у нас были инициативы и стимуляторы экономического роста.

Консолидация долга пуб­личного сектора является национальной задачей, а деятельность, направленная на увеличение экономического роста, является задачей ЕС и еврозоны.  Нет противоречия между консолидированием, т.е. умеренностью и ростом. Нам нужны как стратегия экономии, так и стратегия роста.

Какова ваша позиция в отношении налогообложения финансовых сделок. Люксембург является существенным финансовым центром и, например, эстонские инвестиционные фонды склонны регистрироваться в Люксембурге.

Я сторонник налога на финансовые сделки, поскольку считаю, что в появлении финансового кризиса есть доля вины финансового сектора. Но необходимо посмотреть, на какие финансовые инструменты следует установить налог.