Российскому режиссеру Тимуру Насирову доверили открыть 28 сентября сезон в большом зале Русского теат ра спектаклем «Волки и овцы» по пьесе Александра Островского.
Режиссер Тимур Насиров: Мечтайте аккуратно!
Приехал Насиров ставить в наш театр тот же спектакль, что год назад выпустил в Театре русской драмы в Баку, и мысль его была ничего не менять в текстах Островского и перенести прошлогодний спектакль к нам как он был. Но оказавшись на месте, встретившись с артистами, понял, что так не получится. «Это перенос, но он совсем не похож на то, я сделал в Баку», — говорит он.
Если в Баку актеры существуют в спектакле максимально стремительно, меньше трех часов, что для Островского немного, то той же скорости повествования в Таллинне режиссеру пока не добиться, он ищет другие приспособления.
При этом Насиров заверил, размазывать сюжет на долгие часы он не намерен, главное слово, которое он твердит нашим артистам, — «нетерпимость».
Нет времени рассуждать
«Это трудная пьеса, как ни крути, она — разговорная. Тяжело разговаривать так, чтобы это было интересно зрителю. Чаще всего люди, говорящие, что им не скучно, лукавят. Если нам хочется спать на спектакле, значит — скучно. Это значит, что-то не в порядке в спектакле, значит, что эта сцена не решена», — рассуждает режиссер.
По его мнению, необходимо все время просчитывать реакцию зрителя, понимать, за чем в этой сцене зритель должен следить, что ему должно быть интересно, и если жизнь на сцене засыпает, значит — в спектакле дырка.
«Основная проблема Островского — в первом акте, где обычно долго рассказывают, кто кому брат и сват, а сюжет начинается только после третьего действия.
Но чаще всего это невозможно, ни один нормальный зритель не будет разбираться серьезно, кто кому какие векселя задолжал. Не в этом дело! Главное, кто украл! Я повторяю артистам, что у нас нет времени рассуждать долго! Это, как я надеюсь, придает ритм. Артист иначе говорит, иначе ведет эти огромные диалоги», — делится Насиров.
Его ориентир в этом смысле — великий спектакль «Волки и овцы» в театре Петра Фоменко, который можно смотреть без того, чтобы хоть на секунду заскучать.
Большое искусство, по его словам, найти ритмы и сегодняший день в скучнейшей пьесе Островского «Таланты и поклонники», как это удалось Миндаугасу Карбаускису.
Насиров поставил десятки спектаклей, и ему действительно, как он признается, удалось построить только две постановки так, чтобы зритель был полностью погружен в события на сцене. Это «Лев зимой» по пьесе Джеймса Голдмена и «Собаки-якудза» по пьесе Юрия Клавдиева.
«Но когда я сделал «Лев зимой», одна зрительница на меня очень обиделась. Она сказала: «Это безобразие, безобразие! Я не могу расслабиться ни на одну минуту!» Оказывается, она в театр пришла расслабиться, а ее сюжет не оставляет, ей пришлось следить за ним», — говорит режиссер.
Ключа нет даже у автора
Прошу его побожиться, что Островский от вмешательства Насирова в его текст не станет переворачиваться. «Не думаю, что он станет, — делится режиссер. — Но всегда найдутся люди, которые скажут: «Что вы сделали с моим Островским?»
Эти люди не читают Островского, не смотрят, а представление почему-то имеют. Кто им сказал, что именно Островский имел в виду? Есть текст, а ключа к нему нет даже у автора после того, как он поставил точку. Чем интереснее текст, тем больше к нему ключей».
Генеральную мысль Островского Насиров, впрочем, оставляет без изменений. «Все очень просто: волки кушают овец, а те смиренно позволяют это. Но если на секундочку их перестают есть и поблизости находится кто-то послабее, эти овцы сами тут же становятся волками.
Бессмысленное это деление на волков и овец. Мы одновременно и то, и другое. И если не ты съешь, то тебя съедят. Тут нечего горевать, можно только хихикать. Эта история про человеческую природу. Тут нечего горевать, можно только хихикать — зубоскалить, смеяться, иронизировать».
Рассказывая все это, Насиров то вскакивает, то вскрикивает, в общем — играет. «Наш курс называли курсом играющих режиссеров, — пояснил он. — Я с детства мечтал о театре, но сразу после школы меня не взял Лев Додин, потом выгнал Зиновий Корогодский за профнепригодность, зрение у меня — минус три. Как дурак пришел к мастеру на консультацию в роговых очках, меня и слушать не стали. И правильно, без очков я играю намного хуже, а у Корогодского все еще прыгают и бегают.
Я давно не играю, а очень бы хотел. Причем, не знаю, кого бы я стерпел в качестве режиссера, я и сам режиссер, и мне кажется, у меня есть свой язык, стиль и почерк, и играть хочется в своем стиле.
В этом смысле я чувствую артистов хорошо. Я знаю, что выход на сцену — уже ненормальная ситуация, и надо каждую минуту себя ломать, артист, если он артист, на сцене живет более по-настоящему, чем в жизни».
Театр в собственном соку
Насиров чаще себя называет режиссером детских спектаклей, и сам вопрос режиссуры для детей его дико заводит. «Что такое детский спектакль? Это не песенки и не яркие костюмы. Много эксплуатируют фразу «для детей так же, как и для взрослых, только лучше», но никто не задумывается — как это.
Сложность в том, чтобы точно понимать, с каким возрастом ты ведешь диалог. Шестиклассник не поймет пятиклассника», — говорит он.
По его словам, детский театр в России давно убит ТЮЗами и кукольными театрами. «Сегодня мы наблюдаем только попытки его восстановить, то Резо Габриадзе, то Руслан Кудряшов что-то придумают.
Любой взрослый скривится от упоминания словосочетания «кукольный театр», но ребенка своего на спектакль этот запихнет в уверенности, что ребенку именно это и надо. А я уверен: если детский спектакль не нравится взрослому — это плохой спектакль».
В биографии Насирова есть постановки как в столичных театрах, так и в провинциальных. Спрашиваю, Таллинн и Русский театр какое впечатление на него производят?
«Что касается Таллинна, то сложно определить, провинция это или столица, для города это хорошо, но не очень хорошо для театра, который давно варится в собственном соку, и это заметно. Актеры невероятно хотят чего-то нового, требуют этого и от меня.
Полагаю, что худрук Марат Гацалов способен вскипятить этот театр, мне кажется, он умеет это делать великолепно», — отвечает он. Через неделю после премьеры в Таллинне Насиров отправляется в Новосибирск, в театр «Старый дом», где он подписал «примерочный» контракт на год.
«Мечтайте аккуратно, — советует он. — Я в свое время жаждал путешествовать, увидеть мир. И вышло, что постоянно вожу с собой одновременно летние и зимние вещи, живу на чемоданах».
Тимур Насиров
• Востоковед, театровед, театральный режиссер.
• Выпускник Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства, мастерская Григория Михайловича Козлова.
• Поставил в разных театрах: «Как он лгал ее мужу» по Бернарду Шоу и Антону Чехову, «О жизни, смерти и любви…» по Ивану Бунину, Антону Чехову, Николаю Лескову, «Бру-га-га!!!» по Михаилу Булгакову, «Она вас нежно целует» Франсуазы Саган, «Некоторые подробности конца света» Сергея Серегина, «Сиреневое платье Валентины» Франсуазы Саган, «Поминальная молитва» Георгия Горина, «Окончание Дон Жуана» Эдварда Радзинского, «Собаки-якудза» Юрия Клавдиева, «Происшествие, которого никто не заметил» по пьесе Александра Володина.
• Работал главным режиссером Воркутинского государственного драматического театра, главным режиссером Лысьвенского драматического театра.
• Лауреат премии «Лучший режиссер года». Спектакль «Собака-якудза» стал участником внеконкурсной программы Национального театрального фестиваля «Золотая Маска» — «Маска Плюс» (2011), обладателем Гран-при Федерального фестиваля «Театральный Олимп» в Сочи (2011).