Кен-Марти Вахер хочет снова вернуть ЦеКриПо в игру

Министр Кен-Марти Вахер считает, что нужно заново выстроить ту профессиональную способность, которой когда-то обладала ЦеКриПо. Фото: Пеэтер Ланговитс

Во время реформирования полиции Криминальная  полиция была обойдена вниманием. Министр внутренних дел Кен-Марти Вахер, сосредоточенный на исправлении этого положения, тем не менее, не считает, что вина  за произошедшее ложится на руководство Департамента полиции и погранохраны.

До сих пор остается нераскрытым одно преступление, глубоко потрясшее всю общественность — убийство маленькой Варвары (Ивановой), которое было совершено шесть месяцев назад в Нарве. Мы все находимся в ситуации, когда следователи на самом деле знают, кто стоит за этой жуткой расправой и какова подоплека этого инцидента.
Однако юридическая реализация этого знания оказалась крайне сложной. Как вы считаете, наша полиция справится с раскрытием этого случая?

Это… действительно очень сложное дело… Я могу сказать только то, что подобные случаи бросают вызов Криминальной полиции и прокуратуре не только в таких маленьких государствах, как Эстонии, это трудная ситуация и для развитых стран.

Множество людей ежедневно работают над этим делом и версиями. Им обеспечены все ресурсы и предоставлены все возможности. Мне остается только надеяться, что они справятся с этим.

Я хочу верить в это, поскольку раскрытием этого преступления занимаются наши лучшие головы. Моя задача состоит в том, чтобы спрашивать, все ли есть у следователей и можно ли сделать еще что-нибудь, чтобы приблизить их к решению.

Говоря о раскрытии убийства Варвары, я могу провести параллель с другим сложным делом — так называемого, убийцы с бейсбольной битой, на задержание которого потребовался примерно год. Однако в таких случаях никто не может обещать, что преступник будет пойман.

Поскольку в самом начале разговор зашел о Криминальной полиции, то я воспользуюсь случаем и спрошу: знаете ли вы как министр, какие настроения царят среди чиновников следственных служб — многочисленные реформы последних пяти лет, по сути, обезличили нашу Криминальную полицию.

В случае с Криминальной полицией это удивляет меня. Это в самом деле странно. С одной стороны, я прекрасно понимаю это, поскольку там произошли определенные изменения — складывается такое впечатление, что руководство Департамента полиции и погранохраны уделяет больше внимания охране правопорядка.

Однако я ни в коем случае не хотел бы способствовать этому противопоставлению. Наоборот. Я четко определил в качестве одного из приоритетов борьбу с преступностью и с этой целью уже предпринял конкретные шаги. Вообще-то в этом году мы получили дополнительный ресурс (деньги — Р. Б.), главным образом для повышения эффективности Криминальной полиции.

Давайте возьмем созданную девять месяцев назад Центральную криминальную полицию. Как министр имеете ли вы более широкое видение будущего этого учреждения? Или его воссоздание ограничилось тем, что на здании головного офиса на улице Теэстузе просто заменили табличку?

Я очень ясно вижу роль Центральной криминальной полиции — единой командой выступать, в первую очередь, против скрытой тяжкой преступности. Против того, что на самом деле является корнем преступности.

Для начала мы создали две структурные единицы, из которых одна занимается вопросами коррупции, а другая — криминальными доходами. В начале этого года личный состав последней был увеличен в три раза.

Сейчас мы продолжаем анализ, чтобы улучшить единое центральное управление. Например, в раскрытии наркопреступлений. Нынешняя практика такова, что существуют разные префектуры и разные результаты работы. Тут Центральная криминальная полиция играет объединяющую роль.

Эстония настолько мала, что здесь нужно управлять делами только централизованно — лучшие умы дают методику и хорошую практику, которые применяются по всей стране. Только так мы сможем добиться результатов.

Таким я и вижу будущее Центральной криминальной полиции. Существуют и другие виды преступности, но до них мы дойдем постепенно.

Значит, новые задачи, которые Центральная криминальная полиция получит дополнительно, изменят нынешнюю ситуацию, в которой это учреждение воспринимают как почтовый ящик — когда префектура хочет использовать в спецоперации К-команду, то нужно написать туда, и спецподразделение прибудет на место.

Это красивые литературные образы. Я совершенно по-другому представляю себе Центральную криминальную полицию. Я привел пример о раскрытии и конфискации криминального дохода. Это важнейший шаг в борьбе с организованной преступностью. Осенью 2011 года мы создали подразделение борьбы с криминальным доходом.

Оно действует крайне активно, и я убежден, что результаты будут уже очень скоро. Сейчас не имеет смысла говорить только об арестованном в этом году преступном доходе, который уже сейчас очень большой, главным образом, за счет одного случая.

Если мы как государство сможем реально уцепиться за криминальный доход, то это и будет победой полиции.
Так что, не стоит говорить о почтовом ящике. Нет, Центральная криминальная полиция уже давно не является почтовым ящиком.

В планировании работы Центральной криминальной полиции появились цели. В начале года каждый следователь, образно говоря, составляет список людей, на которых собирается сосредоточиться в своей работе. Обычно главаря преступной группировки все равно не удается схватить, поэтому сосредотачиваются на каком-то более мелком деятеле.

В конце года за заслуги полицейский получает премию. Мой вопрос таков: если Криминальная полиция изначально ставит себе маленькие цели, то как можно выйти на крупных деятелей?

Этот вопрос следует задать руководителям Департамента полиции и погранохраны. Моя цель — обеспечить Криминальную полицию возможностями и средствами.

Чтобы она имела силы и способность для борьбы со скрытой преступностью. Тут я в первую очередь имею в виду наркопреступления, тяжкие экономические преступления, присвоение государственного имущества, деятельность преступных объединений.

 Я отвечаю за то, чтобы были все средства. А методика подхода к преступному миру совершенно определенно является прерогативой полицейского руководства.

Поговорим о раскрытии крупных дел с коррупцией. Почему в Эстонии всегда так, что раскрываемые следственными органами случаи с взяточничеством обычно заканчиваются в промежутке 2000 — 30 000 евро? Я уверен, что и у нас есть случаи, когда суммы достигают сотен тысяч, а в некоторых случаях — и миллионов евро.

Наша способность выступать против казнокрадства еще относительно молода. Я могу смело сказать, что восемь лет назад, когда я был министром юстиции, на уровне самоуправлений эта способность, по сути, равнялась нулю.

В конце прошлого столетия говорили о том, как половина Старого Таллинна была незаконно приватизирована, однако государство ничего не смогло сделать, чтобы доказать это. Тогда у нас не было хороших мозгов ни в следственных учреждениях, ни в прокуратуре.

Полиции потребовалось больше времени. Антикоррупционное подразделение, которое занимается самоуправлениями, мы создали лишь осенью прошлого года. Нужно немного времени, чтобы с того момента, как наша способность более или менее повысилась, появились результаты. Результаты могут быть разные: с одной стороны, можно раскрыть преступление, а с другой — припугнуть. И это немаловажно.

По-другому это называется профилактикой. Преступный мир должен получить четкий сигнал: государство способно раскрывать сложные случаи. Этим можно предотвратить довольно значительный объем преступной деятельности. Ведь важнее раскрываемости преступлений — это то, чтобы они вообще не совершались.

Я вижу тут параллель с недавним печально знаменитым случаем в Тюри, когда в присутствии десятков свидетелей был застрелен человек. За год до этого местной полиции конкретно намекнули, до чего может довести царящий в городе Тюри разгул хулиганов. Однако, по сути, ничего не было предпринято.

Конечно, тут следует спросить, что могла сделать полиция и могла ли она вообще что-то сделать, чтобы предотвратить этот трагический случай. К Министерству внутренних дел издавна относились как к силовому учреждению, где сидят суровые мужчины, которые при необходимости достают свои плетки и принимаются решать кризисы и их последствии. Я же с самого начала старался внести в эту сферу управления профилактическую, более мягкую сторону. Мы стараемся докопаться до причин событий.

Я искренне верю, что если мы будем вкладывать в продуманную профилактику, то это воздастся нам сторицей.

В заключение полицейской темы я просто обязан спросить: довольны ли вы главой Департамента полиции и погранохраны в ситуации, когда и погранохрана, и Криминальная полиция, то есть, две трети организации, признают растущее недовольство руководством.

Причем в таких элементарных вещах, как служебный авторитет и личный пример.
Департамент полиции и погранохраны, безусловно, является нашим самым большим государственным учреждением — в нем служат 6000 человек.

Руководить этим департаментом — это серьезный вызов и большая ответственность не только для генерального директора, но и для его заместителей. Я хотел бы отдать им должное, поскольку они сумели преодолеть трудности, связанные с объединением полиции и погранохраны. Они приложили усилия, чтобы совместить их организационные культуры.

С руководством департамента я поддерживаю рабочие и деловые отношения, и, конечно, понятно, что в недавно сформированной организации еще далеко не все готово. Однако я отчетливо вижу, как мы будем вместе идти вперед.

Переходя к теме Спасательного департамента, можно привести еще более радикальную параллель — там работники в протест против самолюбивого поведения руководства устраивали забастовки и другими способами выражали свое недовольство.

Тут я сразу хочу отметить, что если мы говорим о бюджете на 2013 год, то мой приоритет — это человеческий ресурс. Несколько лет назад в стране было тяжелое время — урезания и все прочее. Нашей основной ценностью все-таки являются люди — государство очень много вкладывало в обучение специалистов. Хотелось бы надеяться, что в 2013 году у нас будут радостные новости для ведомства МВД.

Как я понимаю, у людей есть надежда на повышение зарплаты?

Я хотел бы дать руководителям департаментов возможность для большей мотивации своих людей.

Поговорим и о Полиции без опасности. Последний год был сложным для репутации КаПо — уголовные дела Индрека Пыдера и Алексея Дрессена выглядят весьма безрадостно.

Ни одно государство не застраховано от таких случаев. Давайте не будем забывать, в какой среде мы находимся. Против наших учреждений без опасности стоит очень большой восточный сосед с огромными ресурсами и мощью.

Смею заверить, что произошедшая чистка сделала Полицию безопасности еще сильнее. Совершенно очевидно, что мы в положительном смысле отличаемся от других стран Восточной Европы. Но, конечно, для совершенствования нет предела.


Кен-Марти Вахер

• Министр внутренних дел Эстонии

• Родился в Таллине 5 сентября 1974 года

• Учился в Тартуском университете, где получил степень бакалавра в области права

• Занимал должность директора Госконтроля, был членом Таллинского горсобрания. Затем назначен министром юстиции в правительстве Юхана Партса

• 21 марта 2005 года Вахер получил вотум недоверия от Рийгикогу