20 сентября 1992 года восстановившая независимость Эстонская республика выбирала себе парламент и президента. Парламент выбрали, а президента нет. Так что первым заданием эстонского парламента были выборы президента.
Родившийся всего за два месяца парламент
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В новых демократиях всегда есть поколение, которое должно взять на себя ответственность. Некогда прикидывать, как будут выглядеть решения в прессе, надо думать, говорить и действовать. Таким было первое поколение политиков возрожденной Эстонской Республики, VII созыв Рийгикогу.
Основной автор проекта Конституции и 20 лет назад первый номер в избирательном списке Партии эстонской национальной независимости (ПННЭ) Юри Адамс признает, что после того, как в середине июня 1992 г. была принята новая Конституция, начался чрезвычайно горячий период.
«Таких темпов эстонская политика еще никогда не знала, и те, кто баллотировался тогда в Рийгикогу, трудились не покладая рук, не зная разницы между днем и ночью», — вспоминает Адамс. Действовать надо было немедленно, а навыков и денег не хватало. Так, предвыборные плакаты и прочие издания избирательной кампании ПННЭ удалось отпечатать только потому, что с типографской бумагой помогла Народная партия финских шведов.
500 USD на кампанию
На всю избирательную кампанию, не говоря уже о составлении партийных списков, отводилось всего-навсего два с половиной летних месяца. «Сумасшедший дом!» — вспоминает Адамс, характеризуя эту обстановку. В такой ситуации было не до подробных всесторонних предвыборных программ. Никто не обещал увеличения пенсий или детских пособий. Тогда это было немыслимо.
Адамс вспоминает, что единодушия по вопросу, какой должна быть будущая Эстония, не было. Кому-то достаточно было продолжать то, что было в Советской Эстонии, только с определенными поправками.
Были и такие, кто верил, что сразу, как только восстановится Эстонская Республика, все опять станет, как до 1940 года. «Эстонское государство должно быть свободным. Но какими именно должны быть реформы переходного периода, не было известно, и не удавалось достичь единодушия», — отмечает Aдамс.
Предвыборным лозунгом ПННЭ стало «Эстония вернется».
Вернувшийся из США Юри Тоомепуу вспоминает: «У меня никаких сомнений не было.
Воспитанный в духе Освободительной войны, сын участника Освободительной войны, я понимал, что настало время, когда я обязан делать для своей родины нечто большее, чем отправка читательских писем в американскую прессу и телеграмм членам Конгресса США».
За одну неделю Тоомепуу сформировал избирательный союз «Ээсти коданик» («Гражданин Эстонии») и буквально за несколько минут до истечения срока вручил избирательной комиссии список кандидатов. Будучи неработающим пенсионером, он решил, что больше 500 долларов на предвыборную кампанию не истратит.
«Я не был уверен, что меня изберут», — улыбается греющийся сейчас под ласковым солнцем Флориды Тоомепуу. Тем не менее он набрал 16 904 голоса или 54% всех голосов, отданных его списку, и был избран, имея за плечами 4,6 личной избирательной квоты.
Благодаря этому в Рийгикогу прошел и Тойво Уустало, получивший всего 51 голос. Это до сих пор остается самым малым числом голосов, набранным избранным членом Рийгикогу. До сих пор положение, при котором благодаря большому количеству голосов, полученных лидером партии, оказываются избранными и набравшие мало голосов кандидаты, называется «эффектом Тоомепуу».
Тоомепуу не давал обещаний, не предлагал соблазнительной программы. Ведя свою кампанию в американском стиле, он с одного выступления тут же ехал на другое, посещал один дом культуры за другим — и собирал полные залы.
«Я говорил о принципе: своих раненых не бросаем, — вспоминает Тоомепуу. — Разъяснял, что мы должны объединить усилия в священном труде по строительству нашей родины и при этом заботиться о наших отцах и матерях, дедушках и бабушках, которым в процессе перехода к свободной рыночной экономике может потребоваться помощь общества». Он предупреждал, что следует остерегаться возникновения класса нуворишей, признаки появления которого были тогда уже заметны.
После выборов на Тоомпеа настало время, когда никто не смотрел на часы. По средам, когда обсуждались только законопроекты, внесенные правительством, исключением было, если депутаты уходили домой до 20 часов, редкостью, если около полуночи, и обычным явлением, если дебаты затягивались до 2 — 3 часов ночи.
Как-то в 5.30 утра спикер Рийгикогу Юло Нугис заявил: «Если вы полагаете, что в зале останусь я один, то вы ошибаетесь. Докладчик тоже останется».
Начавший свою политическую карьеру в 1992 г. в списке «Умеренных», участвовавший во всех остальных выборах и бывавший избранным (правда, в первый раз как замещающий член) социал-демократ Эйки Нестор признает, что энтузиазма и споров о том, какую проводить политику, тогда было удивительно много.
С сегодняшней точки зрения было и много наивности. Так, в списке «Умеренных» значились всего 49 фамилий. Тогда они не подумали о том, что в списке может быть минимум 101 кандидат, а может быть и до трехсот, чтобы получить как можно больше голосов и, соответственно, мест в парламенте.
32-летний премьер
Нестора, который 20 лет назад возглавлял профсоюз транспортников, привела в политику Марью Лауристин. Нестор говорил ей, какие законы о рынке труда нужны, и Лауристин спросила: «А кто их напишет?». Нестор не знал, что ответить. «Вот ты и напишешь!», — сказала Лауристин.
«Я был тогда, да и остаюсь простодушным, — говорит Нестор. — Я в самом деле верил, что государство — это не правительство и парламенты, а союзы, объединения, свободные товарищества. Чтобы можно было отстаивать свои интересы и вне Рийгикогу».
Когда Нестор оказался на Тоомпеа, больше всего его удивило, что его мнения спрашивают по вопросам, над которыми он никогда не задумывался.. «Я в самом деле не знал, что сказать, — признается он. — Но через месяц-полтора обнаружил, что у меня есть свое мнение и, к примеру, по реформе собственности».
Нестор считает, что сегодня ни одна партия не вправе позволять себе иронию и черный юмор, которыми старались приперчить жизнь на вершине власти роялисты
Распорядок работы Рийгикогу требовал, чтобы при прекращении чления законопроекта пленарное собрание назначило время нового чтения. И неприемлемые законопроекты таким образом нередко тормозились.
Однажды некий министр внутренних дел докладывал парламенту плохо подготовленный законопроект. Роялисты предложили отложить чтение. До какого времени? «До назначения нового министра!» Предложение было поставлено на голосование — и прошло.
Не прошло намерение пройти в Рийгикогу лидера списка «Халастус» («Милосердие») Харри Кинго, самым первым давшего клятву невиновности (кандидат в депутаты должен был принести клятву, что он не сотрудничал с КГБ и не преследовал борцов за независимость), Кинго сделал упор на вполне современно звучащий сегодня прожект: отправлять молодых людей учиться и работать за границу, чтобы они оттуда платили налоги бедному отечеству.
«Прошло 20 лет, молодые уезжают за границу, а государству от этого выгоды нет!» — резюмирует он.
Месяц спустя, 21 октября 1992 года, к власти пришел первый тройственный союз — ПННЭ, Исамаа и «Умеренные». Премьер-министром стал 32-летний Март Лаар.
КОММЕНТАРИЙ
Юри Тоомепуу
член Рийгикогу 1992-1995
То были головокружительные дни как для эстонцев, так и других порабощенных народов, когда в российской коммунистической империи зла подули новые ветра. (Президенту СССР Михаилу) Горбачеву нужно было избавиться от старых коммунистов и заменить их на таких преданных ему людей, которые были в состоянии хоть сколько-нибудь разбираться в основных истинах экономики.
Он не мог предположить, что даже немного перестройки и гласности уподобятся скачке верхом на тигре — что даже легкий дух свободы может подвигнуть порабощенные народы потребовать еще больше свободы.
В эстонцах искра независимости, полвека тлевшая под золой, разгорелась быстро и мощно. Митинги у памятника Таммсааре и в парке Хирве, а также ночные певческие праздники подпитывали пламя свободы.
В мероприятиях, проводившихся на Певческом поле, участвовала треть эстонцев, всюду развевались сине-черно-белые флаги. Белокурую девушку, размахивавшую эстонским триколором в грандиозной «Балтийской цепочке», увидели сотни миллионов телезрителей во всем мире.
На торжественных мероприятиях, проводившихся в США по случаю годовщины своей республики, я в течение многих лет выражал надежду на то, что настанет время, и мы будем праздновать эту дату в свободной Эстонии, под развевающимися сине-черно-белыми флагами. Нельзя было терять надежду, но с годами она выглядела все менее реалистичной. Однако в 1992 году я ясно почувствовал, что исполнение моей мечты стало возможным.
А еще я почувствовал, что на меня как военного министра правительства ЭР в изгнании ложится прямая обязанность внести свой вклад в освобождение и защиту Эстонской Республики. Я баллотировался в депутаты и был избран. Я отказался от своего места работы и вернулся в Эстонию.
Прошло двадцать лет. Партия «Отечество», которая под вывеской национализма пришла к власти с прекрасной избирательной программой, не выполнила ни одного предвыборного обещания.
На основании действующего Закона о выборах, в Эстонии сформировался партократичный государственный строй, который не основывается на свободе, справедливости и праве, как того требует преамбула Конституции. И народ не является носителем высшей власти, как того требует первая статья Основного закона.
Рвачи и нарушители законов из числа депутатов Рийгикогу уничтожили юридическую основу Эстонской Республики, поскольку почти все законы составлены при участии людей, парламентские полномочия которых закончились, поскольку они, игнорируя Конституцию, взимают зарплату и пособия из нескольких государственных учреждений. Очевидно, что составленные таким образом законы неправомочны. Эстонцы в массовом порядке бегут за границу, а обрусение их исконной родины набирает обороты.
Говорят, что у людей, которые верят, надеются и любят, надежда умирает последней. Я до сих пор лелею едва теплящуюся искру надежды на то, что в Эстонии возможно новое начало. Для этого должно появиться политическое движение.