Яблоко раздора

Рейн Ланг, министр юстиции, Партия реформ Фото: Pm

Найти тех, с кем было бы возможно составить жизнеспособный государственный бюджет. Министр юстиции реформист Рейн Ланг объясняет, как внут­ри правящей коалиции возникли разногласия по поводу Закона о трудовом договоре.

Для эстонской медиа-общест­венности наступил золотой век. Спекулянты спекулируют, аналитики анализируют, фотоаппараты щелкают. Все выискивают хитроумный план, по которому кто-то кому-то что-то устроит.

Однако на самом деле все, как правило, проще. И сегодня нет причин искать в конфликте внутри правительства личные интересы лидеров партий, их правлений или интересы влиятельных лиц.

И самый первый вопрос: кто и что должен делать, чтобы расхлебать всю эту кашу, заваренную мировым кризисом? Сегодня надо незамедлительно решить, что будет с правовыми отношениями на нашем рынке труда начиная с 1 июля.

Начнем с самого начала. Итак, в коалиционном договоре записано, что «правительственная коалиция примет новый закон о трудовом договоре, который станет частью гражданского законодательства. Наиболее существенные изменения будут сделаны в сотрудничестве с участниками рынка труда».

Социал-демократы поняли этот пункт договора так, что они будут голосовать только за такой законопроект, с которым согласны как работники, так и работодатели; в понятии социал-демократов первые — это профсоюзы в лице Харри Талига, а вторые — Центральный союз работодателей в лице Энна Вес­кимяги.

Переговоры длились почти год и проходили под постоянным давлением со стороны профсоюзов и иногда социал-демократов. Несмот­ря на чаяния некоторых политиков и профсоюзных лидеров, к середине 2008 года соглашение было дос­тигнуто.

Оно представляло собой шаткий баланс между противоположными интересами сторон. Ко всему прочему важными элементами договоренности были:

1) Объединение общественно-правовой Кассы по страхованию от безработицы и государственного Департамента рынка труда, придание последнему функции формирования и проведения в жизнь сис­темы обязательного солидарного страхования и политики в сфере занятости.

Причем в управлении делами Кассы по страхованию от безработицы правительство оказывалось в меньшинстве, а организации, представляющие работников и работодателей, обещали участникам рынка труда лучшие, чем прежде предоставляемые правительством, услуги и гарантии.

2) Перераспределение нагрузки по выплате компенсаций по сокращению на целевой фонд работодателей в Кассе по страхованию от безработицы.

3) Резкое повышение компенсаций по страхованию от безработицы до 70-50 процентов с прежних 50-40 процентов и распространение страховой защиты на расторг­нувших трудовой договор по собст­венному желанию. Эта нагрузка ложилось на целевой фонд работников в Кассе.

При заключении соглашения стороны заверили, что при более высоких размерах компенсаций со стороны Кассы по страхованию от безработицы размеры взносов должны оставаться в пределах 1,5 процента, причем правительство декларировало, что с его стороны дополнительных средств из бюджета на эти цели выделено не будет.

При изменении экономической ситуации и возникновении потребности в изменениях в правовых актах работодатели и работники обещали вместе представить правительству необходимые предложения.

Новый Закон о трудовом договоре Рийгикогу принял 17 декабря 2008 года. Закон должен вступить в силу с 1 июля 2009 года.

Сразу же после принятия нового закона представители работодателей и работников должны были сделать правительству предложение поднять ставку страхового платежа на 0,9 процента выше прежнего, так как всем было ясно, что с прежней ставкой взносов Касса не сможет выполнить свои обязательства. По мере углубления экономического кризиса до всех стало доходить, что Касса не сможет их выполнить и при ставке в 1,5 процента.

В противоречие договореннос­тям, стороны пытались переложить ответственность за жизнеспособность Кассы на правительство, сами при этом не предлагая ничего для решения проблемы.

Премьер-министр, в свою очередь, предложил сторонам немедленно поднять ставку взносов до максимально разрешенных 3 процентов, чтобы накопить резервы на момент вступления в силу нового закона. На это участники рынка труда ответили весьма неадекватными заявлениями.

После основательной ссоры между переговорщиками работодатели и работники, наконец, предложили правительству поднять ставку взносов по страхованию от безработицы до установленного законом максимума в 3 процента. С этим, конечно же, запоздали (резервы не созданы), но лучше уж поздно, чем никогда. В то же время так не была достигнута договоренность об уменьшении выплачиваемых Кассой по страхованию от безработицы компенсаций.

Министр социальных дел Ханно Певкур внес в правительство предложение утвердить ставку взносов и договориться об изменении действующего закона еще до 1 июля без согласия участников рынка труда так, чтобы нагрузка на Кассу радикально уменьшилась, и тем самым обес­печить жизнеспособность системы.

Расчеты показали, что в противном случае Касса по страхованию от безработицы к концу года не только исчерпает весь почти двухмиллиардный резерв, но и

уйдет в минус. С необходимостью этих изменений все стороны правящей коалиции были согласны, министр социальных дел разослал соответствующий законопроект.

Вот тут дело и зашло в тупик. Союз Отечества и Res Publica видит решение исключительно в уменьшении компенсаций от Кассы.

Партия реформ при этом не исключает возможности минимального поднятия величины взносов для обеспечения жизнеспособности Кассы и достижения сбалансированности бюджета. В этом Партия реформ и IRL сходятся: изменить надо только Закон о страховании от безработицы.

Социал-демократы же требуют оставления действующего ныне порядка выплат компенсаций по сокращению. В результате работодатели оказываются в том же положении, что и в начале переговоров о новом законе.

Ситуацию усугубляет то обстоя­тельство, что целевой фонд работодателей в Кассе, составляющий одну треть взносов, при ставке в 3 процента справится со своими обязательствами, появляющимися после 1 июля, а вот фонд работников (две трети взносов) — нет.

Возникшую ситуацию можно описать и так. Социал-демократы хотят наказать работодателей дополнительными выплатами, потому что у работников нет средств для выполнения взятых на себя собственных обязательств. При этом социал-демократы никак не хотят понять, что всякая дополнительная нагрузка на работодателя может сегодня закончиться закрытием предприятия и исчезновением рабочих мест.

В ходе дискуссий социал-демократы предлагали повысить размер страховых взносов. Так, Эйки Нестор сказал, что он мог бы составлять от 6 до 7 процентов, и это было бы хорошо для экономики. Но в этой логике, по которой рост налогов, постоянно навязываемый социал-демократами, был бы для падающей экономики полезен, здравый смысл напрочь отсутствует!

В такой ситуации достичь договоренности в части отношений на рынке труда с социал-демократами совершенно невозможно. Разве что они откажутся от идеи изменить Закон о трудовом договоре и согласятся только с изменениями в Законе о страховании от безработицы. Но пойти на это им не позволяет придуманная для самих себя классовая позиция, у которой никакой связи с действительной социальной ситуацией в Эстонии нет.

Нынешний эстонский рынок труда был уже давно готов к принятой в Скандинавии логике, что рабочие отношения — это обычные обязательственно-правовые отношения, в которых две стороны договариваются между собой без посредничества государя-батюшки о всех условиях работы и получаемой зарплаты.

И свободные люди вправе создавать профессиональные объединения и коллективно вести переговоры по всем вопросам на основе гражданского права, в том числе и о компенсациях в случае потери рабочего места.

Эстонская экономика, которая вследствие (к сожалению, и с помощью) кризиса перестраивается, не нуждается ни в сотнях страниц законов, где расписано, как предприниматель и работник должны выстраивать свои отношения, ни в армии чиновников для их написания.

Если же соглашение об обеспечении функционирования Кассы по страхованию от безработицы с 1 июля достигнуто не будет, не будет и договоренностей о дополнительном бюджете этого года и о бюджете следующего года.

Поскольку одно зависит от другого. А времени совершенно нет. Поэтому только и остается — найти тех, с кем было бы возможно составить жизнеспособный государственный бюджет.