Скверное положение в высшем образовании Эстонии обусловлено его подчинением стихии свободного рынка. Рейн Вейдеманн размышляет о том, что станет с эстонской культурой, когда слабо подготовленный выпускник университета начнет снимать фильмы и телепередачи, преподавать в школе историю и литературу или станет чиновником от культуры.
Когда преподавание в университете превращается в выпуск массовой продукции (бакалавров), результатом становится инфляция высшего образования, торжество формализма в обучении и отчуждение всего процесса от его изначальной цели — подготовки элиты, представляющей научную и ценностную первооснову общества.
Таков вывод автора этих строк, сделанный на основании двадцатилетнего опыта, десять лет из которого он приобрел в качестве профессора Тартуского и Таллиннского университетов.
Первый посев, проросший такого рода всходами и плодами, произошел во время открытия высшего образования стихии свободного рынка. Гротескным результатом этого стало разрастание количества вузов, в какой-то момент достигшее почти полусотни. Возможности приобщения к платному образованию стали для общественно-правовых университетов искушением и фактором давления.
Наряду с представляющим общественный интерес госзаказом, вузы распахнули свои двери и перед теми, чьи способности получить высшее образование казались сомнительными, однако вполне достаточными для приобретения практической подготовки в рамках профессионального обучения на уровне средне-специального образования.
Помню, как в первые годы новой эпохи мы «подогнали» на философском факультете Тартуского университета уровень вступительных требований до той отметки, которая позволяла зачислить в ряды студентов многих из тех, кто был согласен это оплачивать.
И все-таки, являясь тогда заведующим отделением литературы и фольклористики, я был вынужден постоянно заниматься проблемой миллионной задолженности по расходам на обучение в общеуниверситетском бюджете, поскольку на отделении было слишком много небольших специальностей и курсов, которые осваивали немногие.
Ориентироваться в культуре
Началась борьба за вводные курсы на уровне базового модуля учебных программ, которые изучались в массовом порядке, поскольку именно массовая сдача экзаменов обеспечивает поступления от учебы в виде конвертируемых в денежный эквивалент предметных баллов.
Думаю, что мне все-таки удалось остаться честным перед собой, своей специальностью и обществом Эстонии, когда я разработал и предложил включить в базовый модуль гуманитарного и социального направлений вводный курс, направленный на понимание эстонской культуры. В моем представлении каждый образованный эстонец или гражданин Эстонии должен знать, в какой культурной среде он живет и какова его роль в этой культуре.
Этот курс, конечно, не был обязательным во всех базовых модулях. Но его активно изучали в качестве предмета по выбору. Другими словами, он стал неким соломоновым решением, так как, с одной стороны, позволял отделению заработать много предметных баллов, а с другой — содействовал становлению всеобщего культурного самосознания. После моего ухода из Тартуского университета этот курс читала профессор Тийна Кирсс, причем, говорят, примерно перед тремя сотнями студентов.
Я продолжил чтение этого курса на протяжение последних пяти лет в Таллиннском университете. Только что я закончил читать, исправлять и оценивать почти двести выпускных работ. «Жемчужиной» этого года стало утверждение студента о том, что «образ Калевипоэга сам по себе стал достоянием эстонцев благодаря художнику Марту Саару, который проиллюстрировал наш национальный эпос».
Не менее захватывающим оказалось откровение другого студента, заявившего, что «первыми записанными крупными произведениями стали «Калевипоэг» и «Гуменщик» Кивиряхка». А третий был уверен в том, что «издававшийся в Пылтсамаа Postimees заявил о себе в конце XIX века, а первой в Эстонии газетой была Sakala».
Один молодой человек с пафосом написал о том, что «посредством журналистики стало бы возможным говорить честно и откровенно, оказывая сопротивление властвующей идеологии, однако цензура коммунистической России ограничила общенародное стремление говорить и таким образом поддерживать этническое единение».
Еще один молодой человек считал, что «народ Эстонии формируется после решительного отхода от лютеранства и хуторского начала»!
Список такой галиматьи, общий объем которой, к счастью, составляет около десяти процентов от всего объема эссе, можно продолжать. Честно говоря, фактологические ошибки и незнание имен уже не особо угнетают — ведь учителя основных школ и гимназий живут в страхе быть уличенными в том, что заставляют учеников заниматься зубрежкой. Другое дело — самоуверенность, претенциозность, поверхностность, а часто — полная бессвязность текстов.
Поверхностность знаний
После прочтения экзаменационных эссе, переполненных предложениями без сказуемого, опошленными переложениями содержания лекций, случайными перечислениями утверждений с неизменной констатацией того, «как обстоят дела с развитием нашей эстонской культуры», меня охватывают бессильное отчаяние и чувство вины из-за того, что на лекциях я не сумел объяснить просто и ясно, что же это за штука такая — эстонская культура.
А еще меня охватывает страх за эту самую эстонскую культуру: а что если через пару лет этот же экзаменуемый (я ведь ставлю ему «удовлетворительно», поскольку факты обозначены более или менее верно) начнет писать в какой-нибудь газете о текущих событиях, снимать фильмы и телепередачи или преподавать в школе историю и литературу Эстонии? Или даже станет чиновником в сфере культуры. Что же будет тогда?
Здесь было бы уместно обозначить еще одно семя, посеянное на ниве высшего образования в Эстонии в 2002-2003 годах в результате жесткого внедрения у нас т.н. Болонского процесса (системы 3 + 2). С этого момента мы должны считать имеющими высшее образование всех обладателей степени бакалавра.
Только что мы узнали о том, как культурную и образовательную сферу в столице отдали под начало человека с одним лишь средним образованием. Но могу заверить, что и нынешний бакалавр тоже не отвечал бы требованиям такой должности. Известно, что госзаказа не хватает на всех, кто хотел бы продолжать обучение.
Надо выложить деньги! А если денег нет, кредита не дают, а работы не найти и, следовательно, на обучение не заработать, степень бакалавра остается на всю жизнь. Такова современная реальность массового высшего образования. И одновременно — девальвация такого образования.
Нам, конечно, объясняют, насколько динамичной становится образовательная стезя под воздействием массового «производства» бакалавров, как широко открыт обладатель степени бакалавра для новых возможностей. Может быть, существуют такие сферы и специальности, где это срабатывает. Хотя мой опыт свидетельствует о том, что в гуманитарной и социальной сферах в лучшем случае можно дать лишь самое первое представление опредмете.
И потому не стоит удивляться, что в бакалаврских работах повторяются банальности и модные ныне ссылки на статьи Википедии. При руководстве такими работами, их оппонировании и на защитах преподавателям приходится основательно потрудиться, чтобы выявить наличие плагиата, прямого списывания без указывающих на цитаты ссылок.
В вуз — через экзамен
Что же дальше? Я не знаю и, готовясь к отходу от активной профессорской деятельности, видимо, уже не имею права участвовать в планировании грядущего. Но если бы у меня все-таки спросили, я бы сказал, что нам следует сделать шаг назад. Прежде всего необходимо узаконить вступительные экзамены в университет.
Когда в 1965 году я захотел изучать в Тартуском университете эстонский язык и литературу, там был конкурс пять человек на место. Из пяти экзаменов я сдал три на пятерку и два на четверку, но в университет не попал и пошел на три года в Советскую армию.
В 1969 году конкурс был четыре человека на место, и на сей раз из четырех экзаменов на пятерку я сдал три. Я поступил в университет и был счастлив. Причем все экзамены, кроме сочинения, были устными.
Поэтому я и сейчас призвал бы более высоко оценивать труд тех преподавателей, которые, помимо рефератов по прочитанной литературе, семинаров и коллоквиумов, помимо экзаменационных эссе, устраивают еще и устные экзамены.
Экзамены по иностранному языку проходят именно так, однако навык самовыражения у студентов и привнесение личностного начала в сам учебный процесс, несомненно, только выиграли бы, если бы такая же форма экзаменов действовала и в отношении других предметов (история, философия, литература, государственное управление, педагогические и другие науки).
И еще мне бы хотелось, чтобы основанное на идее национальной культуры (вспомним знаменитый призыв Якоба Хурта к обретению духовного величия в культуре, если уж нам не дано обрести величия в нашей численности!) эстонское государство нашло в себе достаточно внутренней независимости и достоинства, чтобы установить для государственных и муниципальных чиновников первичное требование иметь хотя бы степень магистра. Очень хотелось бы дожить до того дня, когда в креслах членов правительства Эстонии во главе с премьер-министром окажутся доктора наук.