Доведенный до отчаяния рабочий пытался застрелиться в цехе

Предприя­тие, созданное в 1912 году, сейчас, за три года до своего 100-летия, находится в тяжелом финансовом положении, что оборачивается для работников настоящей трагедией. Фото: Райго Паюла

Вночь на воскресенье, 1 февраля слесарь фирмы Pioneer Владимир (61), полгода не получающий зарплату и измученный долгами, пытался застрелиться. Так он хотел привлечь внимание к положению работников предприятия. Рабочий остался жив.

Сейчас Владимир (фамилия редакции известна, но Владимир просил не называть ее) находится в больнице, в отделении нейрохирургии. О случившемся свидетельствует зашитая рана на правом виске.

Он рассказал, что в тот субботний вечер у него была очередная встреча с одним из кредиторов. Тот требовал возврата долга. «Я ответил, что денег нет, зарплату так и не платят, попросил дать еще срок, сказал, что подумаю, как быть. Вот и надумал...» — усмехнулся Владимир.

По его словам, зарплату он, как и другие работники Pioneer, не получает с июля, предприятие задолжало ему примерно 40 тысяч крон. Тем не менее все это время он ходит на работу и выполняет свои обязанности.

Попрощался со всеми

К этому времени он уже три дня жил на заводе. Спал в своей машине, которую туда пригнал. «Поссорился с женой, — пояснил рабочий. — Невыносимо, возвращаясь домой, слышать один и тот же воп­рос — дали зарплату? Конечно, жену тоже можно понять».

Супруга Владимира работает продавцом в магазине (имея диплом Тартуского университета), получает около 6000 крон. «А нам только счет за квартиру-хрущобу приносят на три с половиной тысячи. И кредит надо платить, и другие долги», — сказал глава семьи.

Кредит, по его словам, он когда-то взял пустяковый, на 50 000 крон, для строительства дачи, но если полгода не платят зарплату, то и эта сумма непосильна.

«Я носил в банк бумаги, подтверждающие, что не получаю зарплаты, а мне говорят — зачем нам эти бумажки, нам деньги нужны», — рассказал Владимир. Чтобы выплачивать кредит, он занимал и перезанимал деньги у разных людей. «Причем все требуют возврата с процентами», — заметил он.

У рабочего есть тысяч пятнадцать пенсионных накоплений, но, как оказалось, они сейчас недоступны. «Я ходил в банк, умолял выручить этими деньгами, но мне ответили — когда исполнится 63 года, тогда и приходите», — сказал Владимир.

У него два взрослых сына — у старшего своя небольшая фирма, младший — водитель-дальнобойщик. По словам рабочего, сыновья выручали его деньгами, но он не может напрягать их бесконечно, им и самим сейчас непросто, особенно младшему, который работал на украинском направлении.

«Вернувшись после встречи с кредитором, я обошел пустой цех, вдруг вспомнил, что в машине у меня лежит самодельный пистолет, простенький такой, мелкокалиберными пульками стреляет», — рассказал Владимир. В нем оказалась одна-единственная пулька.

«Помню, я еще задумался на минуту, как ее использовать, — вспоминает он. — Приберечь для Балабанова, нашего хозяина? Ничего не добьешься, только сядешь в тюрьму. Убить себя? Это лучше. Попрощался мысленно со всеми, поднес ствол к виску...»

Сейчас он признает, что самоубийством доставил бы много боли своим родным и близким, но в тот момент, в пустом темном цехе, такая дикая тоска, такое отчаяние его охватили, такая ненависть к Балабанову, что, по его словам, ничто в тот момент не могло удержать его от выстрела. «Я подумал, что хотя бы таким образом привлеку внимание государства к тому, что творится на «Пионере», — сказал Владимир.

«Я нажал на курок и куда-то провалился. Через какое-то время очнулся. Провел рукой по голове — она вся в крови. Но раз очнулся, думаю, значит — живой. И здесь, выходит, не судьба. В армии хорошо в цель стрелял, а в себя вот не смог», — усмехнулся Владимир.

Решив, что глупо лежать, истекая кровью, Владимир достал телефон, позвонил жене, все рассказал. Она не поверила. Тогда он позвонил в полицию. Там, как ему показалось, его тоже поначалу приняли за ненормального. Но и полиция, и «скорая помощь» все же вскоре приехали. «Все это я помню смутно, окончательно пришел в себя только в больнице», — признался он.

«В отношении Владимира полиция начала уголовное расследование по 418-й статье Пенитенциарного кодекса — незаконное обращение огнестрельного оружия», — сказала пресс-секретарь Пыхьяской префектуры полиции Александра Шлюшенкова.

В агонии

Владимир родился в 1947 году в Таллинне и всю жизнь здесь прожил. Иностранец, обладатель серого паспорта. Окончил строительно-механический техникум по специальности «автодело». И всю сознательную жизнь работал с машинами, в автосервисе. На Pioneer пришел около трех лет назад. «Меня пригласил заместитель директора по производству, теперь уже бывший, Оскар Ронт, с которым мы были знакомы», — отметил Владимир.

По словам рабочего, ему обещали хорошие условия, и действительно, поначалу все было нормально. Но в какой-то момент все пошло прахом: перестали поступать заказы, фирма кругом в долгах, работники с июля не получают зарплату.

Владимир рассказал, что пытался найти другую работу, например, водителем — он водитель первого класса. «Но кому я нужен за два года до пенсии, и к тому же везде первый вопрос — владею ли эстонским?» — добавил рабочий.

«В советское время я был уважаемым человеком и специалистом, хорошим автогонщиком, а сейчас я кто?» — с горечью спросил Владимир, сидя на больничной койке. И, закрыв лицо руками, зарыдал.

Если заглянуть на сайт AS Pioneer, изготавливающего пресс-формы, штампы и изделия из пластмассы, можно подумать, что речь идет о процветающем предприятии: современное оборудование и технологии, квалифицированный персонал, заказчики со всего мира.

На самом деле предприя­тие, созданное в 1912 году и работавшее в царское время, в период первой Эстонской республики, в советское время, сейчас, за три года до своего 100-летия, находится в агонии.

Если еще в 2007 году AS Pioneer имело чистую прибыль 2,5 млн крон, то на сегодня у предприятия одни долги. Только по налогам — 1,3 млн крон. Плюс долги поставщикам, банкам по кредитам, работникам по зарплате. По требованию Swedbank (на тот момент Hansapank) была выставлена на продажу принадлежащая AS Pioneer недвижимость на улице Суур-Сыямяэ с начальной ценой 60 млн крон, но продать ее не удается.

Директор в командировке

В 1995 году владельцем предприятия стал предприниматель Олег Балабанов. А после того, как несколько лет назад уволился исполнительный директор, он стал фактически исполнять его обязанности.

«К такому состоянию предприятие привела целенаправленная деятельность Балабанова», — сказал Оскар Ронт, проработавший на Pio­neer 30 лет и уволившийся год назад с должности замес­тителя директора по производству.

Сейчас на предприятии осталось человек тринадцать. Работы почти нет. Как рассказали работники, просившие не называть их имен, Балабанов только обещает им заплатить. Но проходит месяц за месяцем, а все остается по-прежнему. По словам рабочих, хозяин даст очередное обещание — и опять уедет.

К сожалению, Postimees не удалось получить версию произошедшего от самого Олега Балабанова. Как сказала его секретарь, он сейчас в командировке, и, по ее словам, никто на предприятии, кроме директора, не будет давать комментарии.

Работники предприятия, которые собирались уйти с завода, писали заявления с просьбой уволить их по 82-й статье Закона о трудовом договоре — на том основании, что работодатель не выполняет договорных обязательств.

Тогда они вправе были бы требовать компенсации от работодателя и официально встать на учет на биржу труда, где получали бы какие-то конкретные деньги. По словам рабочих, Балабанов эти заявления подписывать отказывается.

Как утверждают работники фирмы, он предлагает или увольняться по собственному желанию, или продолжать работать на заводе. «Комиссия по трудовым спорам принимает решения в нашу пользу, но что толку-то?» — сетуют люди.

Все они с пониманием относятся к поступку Владимира. Сами в таком же положении. Один ветеран предприятия, например, рассказал, что дома у него неработающая жена-инвалид, долгов уже за 30 тысяч. Другой рабочий говорит, что, похоже, тоже придется переселяться на завод — из квартиры вот-вот выселят.

«Если в Эстонии люди начинают стреляться от такой беспросветной жизни, становится страшно», — сказал Оскар Ронт.