В марте 1949 года в далекую Сибирь из Эстонии были депортированы тысячи людей. Как была организована их транспортировка? Вчера на Маарьямяэ в Таллинне состоялась конференция, приуроченная к 60-й годовщине депортации, которую Эстония отмечает 25 марта.
Преподаватель истории Тартуского университета Тыну Таннберг в своем докладе на примере двух эшелонов, в которых находились преимущественно жители Пярнумаа, рассказал о трагическом пути депортированных в Сибирь.
В двенадцать часов ночи репродуктор на Выруской железнодорожной станции начинает транслировать гимн Советского Союза. Звуки глухо доносятся и до людей, запертых в составе на запасном пути, ожидающем отправления в Сибирь. Этот момент запомнится им на всю оставшуюся жизнь: под мощные аккорды гимна состав заскрежетал и двинулся в двухнедельный путь в Сибирь.
Таким запомнила этот день Лейда Сейм из Выру, с воспоминаниями которой теперь можно ознакомиться в Музее эстонского народа. Как и в большинстве других воспоминаний об этом страшном дне, она пишет, что людей погрузили в вагоны, где в срочном порядке были оборудованы нары, параши и печки.
«Из еды на человека полагался кусок хлеба и ложка пшенной каши, половник горохового супа или кусочек соленой рыбы. Еда была крайне скудной, — пишет Сейм. — Рядом с нами на тюках лежал новорожденный Тааво. Грустно было смотреть на все это: для стирки пеленок воды не было, но мы как-то умудрялись по капельке собирать воду, чтоб хотя бы умыться.
Из-за недоедания у матери не было грудного молока. Она заворачивала хлебный мякиш с сахаром в тряпочку, смачивала его слюной и совала ребенку эту соску».
Ада Вяйнсалу из волости Палмсе в Вирумаа вспоминает, что за время долгого пути умерло много людей. «В составе один вагон был с углем. Обычно охранник брал с собой кого-то из мужчин, чтобы принести уголь для печки. В вагоне была маленькая печка, которую иногда топили. Те, кто ходил за углем, рассказывали, что в том вагоне с углем лежат мертвые», — пишет женщина.
Для осуществления депортации власти провели масштабную логистическую операцию, в которой было задействовано примерно столько же человек, сколько было самих депортированных.
«Согласно январскому постановлению Совета министров СССР, Министерство внутренних дел Советского Союза издало приказ о проведении депортации. К нему прилагались инструкции, касающиеся формирования эшелонов, конвоирования и прочего», — сказал Таннберг.
«В них были указаны, например, руководящий состав эшелонов (начальник и два его помощника: по оперативной части и по части снабжения), медицинский персонал (врач и две медсестры), а также конвой из 25 человек под командованием офицера».
Инструкции предписывали, сколько человек разрешено погрузить в один вагон, сколько должно быть в вагоне ведер для горячего питания и какую сумму денег полагается расходовать в расчете на одного депортированного, сообщает Таннберг.
«Питание было организовано через буфеты ж/д станций по пути следования поезда. Еду заказывали заранее. Учет денег на продовольствие вел начальник эшелона или его заместитель. Скорее всего, на каждой станции за питание расплачивались наличными», — описывает историк.
За едой отправляли двоих ссыльных в сопровождении конвоя. В каждом вагоне из числа сосланных назначался ответственный за порядок. На основе материалов органов безопасности выявлялись лица, склонные к побегу, и их изолировали друг от друга.
И все-таки попытки бегства случались. В Пярнуском уезде было три таких попытки, две из которых закончились расстрелом беглецов.
«Однажды мы так и остались без еды: один латышский мальчик пытался убежать, когда пошел за супом, и его застрелили, — пишет в своих воспоминаниях Олев Тыугъяс, депортированный из горда Алуксне в Латвии. — Этому мальчишке сопровождающий разрешил сбегать к ближайшему киоску за сигаретами, а кто-то из конвоя принял это за попытку к бегству. Тогда мы сразу поняли, что такое голод...»
За подготовку мартовских депортаций 1949 года на территории Эстонии отвечало Министерство государственной безопасности ЭССР. За техническую сторону акции отвечало Министерство внутренних дел ЭССР.
Работу обоих учреждений курировали эмиссары из Москвы, но руководящая роль во всей операции принадлежала все-таки Министерству госбезопасности.
Начальники эшелонов и конвойные войска МВД в основном были не из Эстонии.
По данным Таннберга, для проведения депортации в Эстонии предусматривалось участие 2198 оперативных работников, 5953 военных, 3665 человек из истребительных батальонов и 8438 партийных активистов — всего 20 254 человека.
Депортированных было 20 702 человека, из них 70 процентов составляли женщины, дети и старики. До Сибири доехали живыми 20 601 человек.
«В эшелонах умирали в основном старики, которые не смогли пережить экстремальной ситуации», — отмечает Таннберг.
В одном из составов, следовавших из Пярнумаа, умерли сразу пять человек. Столько же — еще в четырех эшелонах. На умерших составлялись акты и трупы сжигали. По пути следования с поезда снимали заболевших и оставляли в местных больницах, а после выздоровления отправляли дальше. Однажды был установлен своеобразный рекорд: с одного поезда было снято 38 заболевших.
«Но в составе появлялись и новые люди, — продолжает Таннберг. — Рождались дети. Статистика МВД свидетельствует о рождении в поезде двух человек, но их могло быть и больше».
Уже в ночь с 24 на 25 марта 1949 года отправились в путь составы с депортированными. До 28 марта велись поиски тех, кто пытался избежать депортации или не попал в первые эшелоны.
В итоге власти оценили операцию как успешную и особо отличившиеся в ней были представлены к орденам. Но перед широкой общественностью эти награды не афишировались.
Изменения в составе депортированных на пути в Сибирь
в 1949 году
• Отправка домой в результате ошибочного депортирования: 6
• Совершившие побег: 12
• Умершие: 45
• Заболевшие: 58
• Новорожденные: 2
Источник: Тыну Таннберг