Сеппик: полиции надо показать силу

Политик Айн Сеппик считает, что полиция не развивалась согласно рекомендациям специалис­тов, став жертвой непрекращающихся реформ и политических схваток. Фото: Михкель Марипуу

Айн Сеппик, которому довелось поработать судьей, следователем, гендиректором полиции и министром внутренних дел, считает, что полицейские начальники заразили своих подчиненных равнодушием.
 

Как вообще стало возможным избиение полицейских в Вильянди, о котором на прошлой неделе рассказали в телепередаче «Pealtnägija“ («Очевидец». — Ред.)?

Позорный случай. Для подонков, я намеренно использую это слово, это, разумеется, честь и слава среди своих. Ну а чего можно было ожидать, если четверо полицейских пошли разнимать здоровенных мужиков!

Недавно один из префектов признался мне, что в последнее время нападения на полицейских участились. В обществе есть мнение, что простой приезд полиции никого не делает законопослушным, скорее даже наоборот — нарушители не боятся оказать сопротивление, поскольку строгого наказания все равно не последует.

И что следовало бы сделать?

Прежде всего, подготовиться к выезду на место происшест­вия. Выяснить, что там произошло, достаточно ли у полиции сил. А теперь государство пристыжено. 

Я бы на месте полицейского начальника в ту же ночь или на следующий день с помощью вызванных из Тарту дополнительных сил провел бы в городе операцию, поскольку ясно, что ситуация вышла из-под контроля, раз нападают на полицию. Надо было бы испортить им жизнь, побеспокоить их, так сказать. Было бы это чрезмерным применением силы? В такой ситуации, по-моему, нет. 

Если дела с правопорядком обстоят настолько плохо, то полиция должна показать силу. Другой вопрос, чем занимаются местные полицейские, которые должны заниматься такими типами, держать их на учете, следить за их деятельностью. Это уже вопрос к лыунаскому префекту Тармо Кохву.

Многие видевшие передачу спрашивают, почему полиция не применила оружия?

Оружие — это последнее средство, и я так понимаю, что у нарушителей оружия не было. Но в случае опасного насилия использовать оружие, разумеется, разрешено. В Вильянди не надо было стрелять, надо было прибыть на место подготовленными и с большими силами.

Подонки избежали строгого наказания благодаря согласительному производству, которое составляет 97% всех производств. Позавчера социал-демократы внесли на обсуждение Рийгикогу законопроект, который ограничил бы применение такого вида наказания. Вы это поддерживаете?

Прежде всего следовало бы ограничить применение согласительного производства в случае нападения на полицию, которое во всем мире наказывается более строго. Было бы хорошо, если бы за такое деяние следовало наказание, о чем становилось бы известно общественности.

Местная полиция должна приглядывать за ними, поскольку речь идет об опасных для общества людях. Ими следует заниматься. Если же считать, что умнее сидеть и дрожать в префектуре, то так мы ничего не достигнем.

Происшествие в Вильянди. Недавняя стрельба в Тюри. Сейчас под судом находится мужчина, который в Аудру убил свою жену, а через год убил еще одну женщину. Полиция его выследила, прокуратура похвалила полицию за хорошую работу. А разве это скорее не промахи полиции?

Есть и хорошие примеры, например, найти «убийцу с битой» было то же самое, что найти иголку в стоге сена.

Но примеры неудач полиции множатся, так что полиции следует прекратить совещания, а сесть и подумать, в чем дело. Равнодушие это, усталость, неправильное распределение сил. Заниматься всеми делами в равной степени никогда не получится. Не все случаи равнозначны по своей опасности и общественной значимости.

Происшествие в Тюри потрясло: одному полупреступнику позволили свободно действовать не один год, пока его не пристрелили. По-моему, этого можно было избежать, если бы полиция вмешалась раньше. А если полиция ничего о нем не знала, то сразу следует положить на стол заявление об уходе. А если знала — то сделать то же самое.

На месте министра внутренних дел Кена-Марти Вахера вы приступили бы к чистке кадров?

Безусловно. Следовало бы разобраться, кто и что должен был сделать, и я, что бы там ярваские полицейские ни говорили, часть из них на своих мес­тах точно бы не оставил. Не может быть такого, чтобы никто и ни за что не отвечал.

Вы считаете, что кто-то в руководстве полиции или МВД делает что-то неправильно?

Полиция не развивалась согласно рекомендациям специалис­тов, став жертвой непрекращающихся реформ и политических схваток. Это порождает неуверенность, которая накапливалась годами, и время от времени проблемы дают о себе знать.

Самая большая проблема состоит в том, что руководство полиции чрезвычайно молодо и Райво Кюйту приходится выполнять непосильную задачу — объединить полицию и погранохрану было то же самое, что скрестить бульдога с носорогом. Совершенно разные организации, разные культуры.

Руководство полиции должно чувствовать, как живут внизу административной пирамиды. Сейчас все крайне централизовано.

Большой ошибкой было то, что префектов лишили права использовать свой бюджет и принимать решения на местах. Теперь все решения принимает гендиректор. Не представляю, когда он успевает их все подписать! Бюрократия — это одна сторона дела, но руководство должно еще и создавать настрой. Что у нас есть достойная общая цель. Миссия. В нижних звеньях полиции начали относиться к этому равнодушно, что особенно хорошо видно на примерах произошедшего в Вильянди и Тюри.

Надо общаться, а не сидеть в префектурах или главном офисе. Надо выезжать на места, расспрашивать рядовых констеблей, что они об этом думают, в чем состоят их проблемы. В-третьих, люди нуждаются в существенном признании их усилий.

Одним из критериев признания являются установленные в криминальной полиции target (англ. цель, мишень. — Ред.), то есть в случае преступлений в области коррупции фамилии конкретных чиновников, которых следует разоблачить. В свое время из-за подобной сис­темы Вахер, бывший тогда мнистром внутренних дел, должен был уйти из правительства Юхана Партса, в результате чего правительство развалилось. Теперь действует такая же система и все молчат.

Это настоящий кошмар. Если бы я был премьер-министром, я бы что-нибудь предпринял с министром внутренних дел, но сейчас у нас две правящие партии так тесно связаны между собой, что премьер-министр просто не может что-либо предпринять.

Будет неправильно утверждать, что Ансипу нравится target. Безусловно нет! Но политическая ситуация такова, что выбора у него нет, и подобная система target вернулась. Это неслыханно и полиция этого не понимает. 

Как вы считаете, у прокуратуры слишком много власти?

Вопрос скорее в том, что наша прокуратура из-за своей молодости и неопытности не готова нести такую власть. Да, у нас стали появляться звездные прокуроры, но порой непонятно, почему принято одно или другое решение и что является критерием для возбуждения-невозбуждения производства.

Следовало бы вернуть сроки проведения следствия, соблюдение которых контролировал бы Минюст. Сейчас люди находятся под следствием неразумно долго.

Канцлер права не поддержал лишение Прийта Тообала и Лаури Лаази депутатской неприкосновенности, что в новом свете ставит вопрос о судьбе министра юстиции Кристена Михала и вообще проблему привлечения к уголовной ответственности депутата.

Индрек Тедер, в общем-то, прав. Следует четко определить границы иммунитета. Мы этим не занимались, поскольку в Рийгикогу было немного потенциальных преступников, но в этом составе парламента они присутствуют массово.

В случае Тообала-Лаази письма, т.е. доказательства были случайно обнаружены в ходе обыска. Если искали одно, но нашли другое, то это нельзя использовать в качестве доказательства. Этот вопрос канц­лер права еще не поднимал.

В отношении Михала, похоже, основными доказательствами служат показания и заявление Сильвера Мейкара. Теперь возникает вопрос, распространяется ли иммунитет и на то, что члена Рийгикогу нельзя признать подозреваемым. Не знаю.

Но факт то, что решения и по вопросу Михала не будет до тех пор, пока не будут установлены границы иммунитета.

К сожалению, мы говорим только об уголовной ответственности. Как будто больше не существует ответственности политической или человеческой.
Установлен факт, что Тообал держал письма в руках. Он мог бы хотя бы потупить глаза и предложить Ивору Онксиону чашку кофе, поскольку тому, видимо, придется отвечать перед судом.