Женщине-инвалиду помогли

Судья Андрус Мийласте один из очень немногих судей, который по своей инициативе возбуждает производство об установлении опеки, чтобы недееспособные беспомощные люди могли получить необходимую им помощь. Фото: Кристьян Теэдема

Тартуский судья на основе статьи Postimees начал производство об установлении опеки в отношении женщины, которую ее сожитель избил так, что она стала инвалидом, и которая в течение нескольких месяцев ни от кого не могла получить реальной помощи. В результате производства об установлении опеки должно быть определено, кто обязан заботится о женщине.

«Оглянитесь вокруг, по­смот­рите на людей в общественном транспорте. Я считаю, что в Эстонии имеется целый ряд лиц, о которых никто не заботится и кем никто заниматься не хочет, — сказал судья Андрус Мийласте. — Или посмотрите на детей, которые не ходят в школу. Я утверждаю, что на самом деле эти дети лишены присмотра, эти дети брошены».
Надо реагировать

Если законы Эстонии не обеспечивают полной защиты, они все же дают достаточное правовое обоснование, чтобы обратить внимание на попавшего в беду человека. Хотя иногда психические больные, страдающие слабоумием старики, беспризорные дети и бездомные не получают помощи, поскольку их просто не замечают.

Некоторое время назад в Postimees была опубликована статья «Семь месяцев террора на глазах у жителей Мустамяэ» (Postimees на русском языке от 1 октября), речь в ней шла о женщине, которую сделал инвалидом избивавший ее сожитель.

В течение нескольких месяцев женщину переводили из одной больницы в другую, после чего она вела растительное существование в одной из мустамяэских квартир, и хотя она соприкасалась и с медиками, и с полицейскими, и с социальными работниками, в конце концов ей пришлось жить в автомашине, где ее и нашли полуживую в июле этого года.

Одним из следствий той статьи стало то, что через несколько дней после ее появления в редакцию позвонил судья Мийласте, чтобы выяснить настоящее имя женщины (в статье женщину называли Юлия, что не является ее настоящим именем) и начать производство об установлении над ней опеки.

«Я и раньше делал так, — пояснил Мийласте. — Несколько лет назад в телепередаче «Võsareporter» я увидел пожилую даму, которая явно не могла сама ухаживать за собой, нашел ее данные и начал производство об установлении опеки. Волость этого не сделала, дав абсурдное объяснение, что у нее, мол, не было паспорта».

Эти два примера существенны в том смыле, что дают представление о таком понятии, как «производство об установлении опеки», которое является своеобразным юридическим фундаментом, на основании которого можно помочь попавшему в беду человеку.

Таким образом запускается юридический механизм, возникают обязанности у суда, местного самоуправления и прежде всего у опекуна. Устанавливается четкая цепь ответственности, и уже не скажешь, что это, мол, не мое дело.

Посыл Мийласте в этом смысле прост: раз он сам как судья не может помочь кому-то с уходом, то как судья он может дать ход юридической процедуре, которая приведет к тому, что человеку помогут. По сути, это призыв к другим судьям, государственным и волостным чиновникам: возбудите хотя бы само производство об опеке.

Поскольку Андрус Мийласте является судьей Тартуского уездного суда, а Юлия живет сейчас в Нарве, то дело передали в Нарвский суд. Теперь именно он должен заниматься процессом: производить при необходимости экспертизы, запрашивать мнение полиции и местного самоуправления и т.д. Цель проста: выяснить, способна ли женщина сама, без посторонней помощи, справляться с жизнью, если нет, то назначить ей опекуна. Не обращать на нее внимание больше не получится.

В принципе, возбудить производство об установлении опеки может каждый судья, ведущий дела как в криминальном, гражданском, так и в административном судопроизводстве, если у него возникает подозрение, что кто-то не справляется с жизнью без посторонней помощи.

То же самое может сделать волостной и государственный чиновник, полицейский, глава больницы, прокурор или нотариус. «Конкретной статистики о том, сколько производств возбуждено судьями, нет. Это порядка нескольких случаев в год», — прокомментировала специалист по обучению Госсуда Кятлин Пихо.

А таких случаев, когда судья, прочитав газетную статью о нуждающемся в помощи человеке, возбуждает производство, еще меньше. Скорее такие случаи возникают в процессе разбирательств по другим случаям. Например, разбирают дело должника, и у судьи возникает вопрос, а здоров ли должник психически. Тогда дело о задолженности прекращают и начинают производство об установлении опеки.

И все же львиную долю производств об установлении опеки возбуждают местные самоуправления. Однако, по мнению Мийласте, города и волости могли бы быть более активными в этом вопросе.

«В ходе занятий на курсах повышения квалификации я говорил об этом волостным чиновникам, и отношение было такое, что они не хотят этим заниматься», — констатирует судья. Причины простые: часто речь идет о весьма деликатных личных историях, и чиновники не хотят вмешиваться, обострять ситуацию.

Не хватает опыта
Одной из причин такой ситуации также является то, что в своем нынешнем виде эта тема сравнительно нова. Новый Закон о семье, на основании которого устанавливается опека, вступил в силу только два года назад — у местных самоуправлений не хватает опыта, а у судов нет опыта надзора, да и в конце концов нет четких знаний о том, кто и как должен возбуждать такое производство и даже зачем вообще это нужно делать.

Но дело уже немного сдвинулось с мертвой точки. Один из руководителей некоммерческого объединения Eesti Eestkostekorraldus (Эстонская организация опеки. — Ред.) Элина Мадал рассказала, например, что к ним стали обращаться небольшие волости Йыгеваского, Тартуского и Вырумааского уездов, которые сами признают, что им не справиться и им необходимо, чтобы кто-то другой вместо волости стал опекуном.

«Разумеется, что нужно считаться с тем, что мы только юристы, поэтому не предлагаем услуги по уходу или лечению», — объяснила Мадал. Но опека — это более широкое понятие. Прежде всего это то, что ты берешь на себя ответственность за человека. Начинаешь заниматься его финансовыми и юридическими делами.

Например, может возникнуть вопрос, что делать с деньгами и недвижимостью душевнобольного человека.

Как действовать, определяет суд. «Часто совершают ошибки именно при распоряжении имуществом опекаемого лица», — заявила Мадал.

Сожитель Юлии должен ответить перед судом

В сентябре прошлого года сожитель Юлии избил ее так сильно, что она стала инвалидом. Прокуратура завела на него уголовное дело.

Женщина провела пару месяцев в больницах, тем не менее, гражданский муж забрал ее из больницы. Они жили в съемной квартире, пока не поселились в своей автомашине в Мустамяэ. В июле Юлию нашли в этой машине ― в полицию сообщили, что в машине находится труп женщины, но врачам удалось спасти женщину.

Помощь подоспела в последний момент ― еще пару дней в автомашине без еды и с гниющими ранами, и женщина скорее всего умерла бы, к такому выводу пришли врачи «скорой помощи».

В отношении сожителя прокуратура завела еще одно криминальное дело, в этот раз за неоказание помощи человеку в беспомощном состоянии.

Оба криминальных дела в ближайшее время должны поступить в суд.

Женщину отвезли в больницу, подлечили и сейчас она живет в Нарве у своей дочери.

Тартуский судья Андрус Мийласте на основе статьи PМ начал производство об установлении опеки.