/nginx/o/2012/10/30/1402624t1hbd43.jpg)
Длинный перечень наград Пааво Ярви, в котором почетное место занимает Grammy, полученная вместе с Эстонским государственным симфоническим оркестром ERSO и хором девочек Ellerhein, в конце ноября пополнит Paul-Hindemith-Preis (Премия Пауля Хиндемита). Награда от города Ханау и Общества Пауля Хиндемита вместе с 10 000 евро будет вручена дирижеру за вклад в развитие музыкальной культуры.
На основании репертуара дирижерам довольно быстро навешивают ярлыки. Тех, у кого в репертуаре много современной музыки, называют дирижерами современной музыки, других — специалистами по Бетховену и Малеру. Как вы к этому относитесь?
В моем случае нельзя сказать, что я склоняюсь к тому или иному направлению — будь то старинная, современная музыка или классика. Многие знают меня именно в связи с записями Бетховена, сделанными вместе с оркестром Бременской камерной филармонии. Когда что-то получается хорошо и об этом говорят, поневоле обретаешь славу некоего специалиста. Но я работаю с разнообразным репертуаром, я просто музыкант!
За последние три месяца было четыре-пять мировых премьер: «Clouds» немецкого композитора Петера Ружички — вместе с оркестром Гессенского радио, премьера произведения еще одного немецкого композитора Йорга Видманна — с симфоническим оркестром Франкфуртского радио, премьера «Questions» Эркки-Свена Тююра — с Hilliard Ensemble, новая версия произведения Хелены Тулве «L’ombre Derriere Toi», которая была представлена в Пярну на Фестивале Ярви. Я занимаюсь и новой музыкой, для меня это естественно.
К современной музыке относятся с некоторым предубеждением. Почему?
В первой половине ХХ века в развитии истории музыки произошел важный перелом. Если взять, к примеру, романтичную симфоническую поэму Арнольда Шенберга «Пеллеас и Мелисанда», написанную в 1903 году, становится ясно, что так не могло продолжаться, необходим был прорыв — и композиторы начали искать новые пути. Появилась додекафония, созданная Шенбергом, атональность и многое другое.
Поиск нового направления в музыке ведется не так уж долго. В 40-х и 50-х годах прошлого столетия еще творили Рихард Штраус, Сергей Рахманинов и Ян Сибелиус, Игорь Стравинский умер лишь в 1973 году.
Правда, во второй половине прошлого века новые школы сформировались именно среди искателей нового — например, дармштадтская школа, к которой относилась серийная музыка, которую с 1951 по 1961 годы писали Пьер Булез, Бруно Мадерна, Карлхайнц Штокхаузен, Лучано Берио и Анри Пуссер.
Больше не хотели создавать романтичную и душевную музыку — недавно закончившаяся Вторая мировая война отпечаталась на Европе разрухой и тысячами погибших людей. Музыка отражала свое время, становясь все сложнее, холоднее, агрессивнее и техничнее, вызывая у многих исполнителей и зрителей непонимание и отчуждение.
Поклонниками таких произведений были, в основном, те, кто искал в музыке интеллектуальную интригу.
Теперь это изменилось?
В нынешний период постмодернизма все возможно! Нынешние композиторы создают произведения с понятными и легко воспринимаемыми ритмами, гармонией и мелодией. Послушайте, например, Эркки-Свена Тююра, Тыну Кырвитса… Аво Пярт и его духовность — это, конечно, совершенно особая категория.
На современных композиторов влияют в большей степени рок и красочное творчество таких великих творцов ХХ века как Стравинский и Дебюсси, чем, например, Бах.
Как вы ищете новые произведения для своего репертуара?
Свои произведения мне присылают композиторы и агентства со всего мира. Скоро в моей парижской квартире негде будет сесть, там все завалено партитурами. (Смеется.) Я определил для себя, какую музыку включать в репертуар. Как один из немногих эстонских композиторов, выступающих на международной арене, я имею честь и обязанность представлять эстонскую музыку. Это важно для меня.
Когда появляется возможность выступить с концертом в Вене, Франкфурте или Нью-Йорке, я обращаюсь к творчеству эстонских авторов, чтобы пропагандировать эстонских композиторов и их музыку.