Плох тот режиссер, который не мечтает снять «Гладиатора»

Джаник Файзиев Фото: Cheng Chu

Интервью с Джаником Файзиевым мы делали во время показа его нового фильма «Август. Восьмого», который прошел в Национальной библиотеке в рамках очередной встречи клуба «Импрессум». Тот факт, что на момент интервью фильм я не досмотрела, позволил мне с легкой душой не задавать вопросов, прямо касающихся этой картины. Я была этому рада, во-первых, потому что фильм, хоть и красивый, но плохой. А во-вторых, спрашивать про «Август. Восьмого» особенно нечего —и в более ранних интервью, и на обсуждении после показа в Национальной библиотеке звучали одни и те же вопросы, суть которых сводилась к попытке решить два парадокса: зачем режиссеру понадобилось снимать фильм о войне, войну в нем показывая максимально «приглаженной», и почему фильм о конфликте в Южной Осетии, получивший в России неслыханное ранее полное государственное финансирование в  500 миллионов рублей, самим режиссером декларируется как аполитичный.

Интервью опубликовано в свежем номере журнала о другой культуре "ПЛУГ"

Начинал Файзиев в Ташкентском молодежном театре «Ильхом», где поставил пластический спектакль «Петрушка». Спектакль пригласили во Францию на престижный Авиньонский фестиваль, однако советское правительство труппу не выпустило. Позже Файзиев снимал экспериментальное художественное кино, а переехав в Москву, делал рекламу, затем работал режиссером на Первом канале и НТВ («Старые песни о главном 2», проекты Леонида Парфенова). Его самый известный художественный фильм —«Турецкий гамбит».

Он приятный человек и собеседник, иногда, правда, кажется, что очень уж устал от вопросов —он был вежлив во время нашего интервью, однако  на обсуждении после фильмавременами отвечал довольно резко.

Ваши первые фильмы сильно отличаются от нынешних?

Как все нормальные советские режиссеры я снимал сначала авторское кино. Это было такое «умное» кино, знаете, кино-кино такое, авторское-авторское.

В ваших интервью вы как-то не очень лестно отзываетесь об авторском кино.

Да, я не очень лестно отзываюсь об авторском кино. Я ничего не имею против хорошего кино, я в основном плохо отзываюсь об имитациях, которые называют «авторское кино». То есть когда режиссер, «автор», механически повторяет какие-то существующие приемы хорошего авторского кино, не наполняя их ни смыслом, ни талантом, ни умом. И почему-то после этого все уверены, что мы должны два часа сидеть в темном зале и это смотреть. А так в принципе против авторского кино я ничего плохого не имею.

Еще я люблю говорить о том, что для того чтобы возродилось кино в России, необходимо, чтобы у нас не снималось много «авторского» кино, чтобы больший упор делался на зрительское кино. Потому что нужно научиться возвращать деньги из кинотеатров.

Впрочем, выяснилось, что ни одного конкретного примера плохого авторского кино Файзиев назвать не может, потому что особенно его и не смотрит, и свои первые фильмы «плохим» авторским кино тоже не считает. А еще он с удовольствием посмотрел «Простые вещи» Попогребского и весьма ценит Триера.

«Рассекая волны» —это авторское кино? Мне кажется, что да. Но это фильм, который ты смотришь, не отрываясь. Потому что он тебя забирает с головой, полностью. Все фильмы Триера такие —смотришь и понимаешь, что тебе рассказывают про такую сторону жизни, которая тебе не известна. Триер все время придумывает какие-то новые приемы, постоянно находится в бесконечной вибрации.

Что есть для вас «Старые песни о главном»?

Там была конкретная задача —мы занимались, что называется, восстановлением ностальгического периода у зрителя. Вот время, помните, было —девяностые. Вы, наверное, не помните?

Я маленькая была.

Да, вы еще были маленькие. Это было время, когда жизнь была тяжелая, почти голодная, и люди не знали, что их ждет —поэтому как раз прошлое для них очень много значило, какое-то теплое уютное прошлое. Сделать этот проект —это блестящая идея, принадлежащая Алле Пугачевой, это идея, которая полностью приковала людей к экрану телевизора. Это были последние два-три года, когда люди смотрели, не отрываясь, телевизор.

Вы были режиссером на телевидении в 90-е годы. Можете сказать, отличалось ли то телевидение от телевидения нынешнего?

Я застал становление нового телевидения. Поскольку я по своей природе стартер, то я, естественно, себя комфортно чувствую в момент, когда что-то новое делается, когда практически кризис-менеджмент происходит. А сейчас все сформировалось. И отличается это ровно, как стройка отличается уже от ритмично функционирующего здания.

Но ощущения, что здание нуждается в реновации, у вас нет?

Да нет...

Как у того же Леонида Парфенова, который российское телевидение критикует (имеется в виду речь Парфенова на вручении премии имени Влада Листьева)

Ну, Леня, наверное, критикует —хоть я не читал его критики —с позиции какого-то информационного ответвления. А я на позиции художественного, развлекательного телевидения. Я про информационное мало что знаю. Вы не курите?

Мы выходим на улицу, Файзиев зачем-то рассказывает историю про Марка Твена, начинающего писателя и фосфор.

А вы в курсе, что в народе вас путают с Тимуром Бекмамбетовым?

Нет! (смеется)

Вот Тимур Бекмамбетов сейчас стремится на Запад, к мировому зрителю. У вас подобные амбиции есть?

Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Конечно, есть. Конечно, все мечтают. Тимуру просто повезло страшно, поэтому он туда попал и он там укрепился. Каждый из нас мечтает, что наступит его день, раздастся звонок, и на той стороне провода скажут: «Здравствуйте, это Спилберг. Немедленно приезжайте».

В продолжение темы Голливуда выяснилось, что при создании фильма «Август. Восьмого» работало три голливудских специалиста —специалист по звуку, сценарист и монтажер. У монтажера довольно внушительный послужной список, включающий двух «Бэтменов» и сотрудничество с Оливером Стоуном. Решение пригласить американцев было обосновано желанием избежать слишком долгого «застольного период» —когда перед началом работы над картиной долго сидят и обсуждают концепт. Американцы же работают строго по контракту в четко установленные сроки. А вот спецэффекты делались в России в собственной компании Файзиева и, по его словам, получили высокую оценку голливудских коллег.

Снова про Бекмамбетова. Кажется, он нашел в Голливуде своего партнера —он работает с Тимом Бертоном. Вот если бы вы могли выбрать голливудского режиссера и с ним сотрудничать, то кто бы это был?

Ха-ха, хороший вопрос (долго думает). Ммм... Ридли Скотта! Я в восторге от его кино, начиная с «Бегущего по лезвию», а вершиной того, что он сделал, я считаю фильм «Гладиатор».  По-моему, это такой непревзойденный фильм.

 Позднее, на обсуждении после показа, Файзиев сказал, что «Август. Восьмого» —это«героическое» кино, построенное на архетипах, что это его попытка снять эпос,а эталоном этого жанра является «Гладиатор».

Хотя, надо также отдать должное Кэмерону, но он, скорее, гений от кинематографа, поэтому – вряд ли, с гением можно и обжечься. Поэтому я бы предпочел Ридли Скотта. Или Спилберга.

Хотя... Знаете, что? Хороший вопрос! Я задумался. Еще я бы хотел работать в содружестве с Кристофером Ноланом (прим. автора: снял последние фильмы про Бэтмена). Я очень его люблю. Он большой молодец  и невероятный талантище. Еще мне нравится Гор Вербински (прим. автора: снял «Пираты Карибского моря»).

До «Августа. Восьмого» вы уже занимались фильмами, обыгрывающими исторические темы, — «Адмирал», «Турецкий Гамбит».  Обе ленты много критиковались за несоответствие историческим реалиям. Это не смутило вас, когда вы снова взялись за фильм, основанный на реальных  событиях?

Ну, знаете, Ридли Скотт после фильма «Гладиатор» получил от историков 212 замечаний и поправок. Мне жаль людей, которые идут в кино изучать историю. Поскольку кинематограф так устроен, что он обязан быть компактным, то автору или режиссеру часто приходится подтасовывать и факты, и окружающую среду, чтобы тупо вмещалось в кадр. Поэтому утверждать, что в какой-то исторической картине допущены исторические ошибки, мне кажется, просто смешным и несерьезным. Например, про «Турецкий Гамбит» говорили, что пистолет, из которого был застрелен персонаж по имени Листвицкий, был только выпущен в том же году, что происходили действия фильма. У нас была большая пресс-конференция, там сидела очень известная женщина-историк, Наталья Басовская, и она сказала: «Вы знаете, Булат Окуджава в таких случаях отвечал: «Это был опытный образец»».

Но мне, например, понятно, почему подобная критика существует. Это вопрос уважения к зрителю.

Нет. Это вопрос компетентности критиков. У них же нет больше поводов сказать «смотрите, я про это знаю». Зрителю все равно, из какого пистолета застрелен злодей или любимый герой. Главное —факт, что его убили. Или, например, меч, с которым бегает главный герой, на самом деле не турецкий, а арабский, и поэтому вряд ли он мог находиться на вооружении в турецкой армии. Для вас это имеет значение с точки зрения понимания канвы сюжета?

Для меня бы имело значение, если бы я знала, что для меня как для зрителя постарались и в достаточной степени поработали над изучением материала.

Ну, в фильмах подобного рода всегда проводится очень большая работа. Всегда. И поэтому, если вдруг кто-то из героев любит махать мечом не турецкого качества, а арабского, это всего лишь деталь, которая характеризует конкретного персонажа.

В одном интервью вы сказали, что следующий ваш фильм будет либо про последнее сражение парусного флота, либо экранизацией фантастического рассказа. Сказали вы это в феврале. Уже определились с сюжетом?

Нет, пока не определился. Сейчас мы занимаемся работой над сценарием и поиском финансирования. Тот проект, что выстрелит быстрее или быстрее найдет деньги, и будет реализован.