Антигона была дочерью фиванского царя Эдипа. Ее брат Полиник предал Фивы, и царь Креонт велел отдать тело предателя на растерзание псам. Ослушавшись царя, Антигона хоронит брата и кончает жизнь самоубийством...
Боль и Бог: «Антигона» на новый лад
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
С конца марта трагедия «Антигона» будет идти на сцене Русского театра. За неделю до премьеры, которая состоится в день выхода газеты, «ДД» расспросил режиссера Романа Феодори о спектакле. Эта трагедия – выбор для Русского театра достаточно неожиданный: античные пьесы не ставились на нашей сцене много лет.
«В чем же здесь неожиданность? – парирует режиссер. – Это, наоборот, закономерность: если пьеса не ставилась, значит, надо ее ставить». Он поясняет, что, выбирая пьесу, опирался на качество драматургии, которое дает труппе и театру поле для игры, свободу, темы для исследования: «Сюжет “Антигоны” возникал на протяжении истории человечества снова и снова – и всегда проявлял некую особенность эпохи. В том, что сегодня этот сюжет возник в Таллинне, есть некая закономерность. Какая – мы попытаемся показать нашим спектаклем. Это будет “Антигона” не только Софокла, но и Жана Ануя, переписавшего пьесу Софокла в оккупированной фашистами Франции».
Все зависит от артистов
Известно, что еще в декабре Роман Феодори хотел ставить «Тиля Уленшпигеля» по пьесе Григория Горина, но отказался от этого намерения. Почему так получилось – режиссер предпочел не пояснять. «Антигона», тем не менее, возникла не с бухты-барахты: «У любого режиссера есть “портфель” с историями, которые он хотел бы исследовать. Главное – найти место и время, чтобы было интересно и театру, который будет эту историю продавать, и артистам, которые должны в нее погрузиться и на три месяца стать участниками этой истории, и зрителям. Мне кажется, мы нашли очень точный расклад, в котором все сошлось одно к другому».
Феодори не боится экспериментировать и смело переиначивать драматургический материал: пьесу Ярославы Пулинович «Наташина мечта», которая состоит из монолога единственной героини, он превратил на сцене красноярского Театра юного зрителя в густонаселенный мюзикл. Насколько преобразится на сцене Русского театра «Антигона»? Как оказалось, это определят в первую очередь актеры.
«Мне очень приятно, что в Русском театре есть отзывчивая, фантазирующая труппа с очень мощным потенциалом, – говорит режиссер. – Сам материал – это всего лишь отправная точка, поле для игры. Мы с артистами каждый день находим что-то новое, куда-то движемся. Успех спектакля в конечном счете зависит от того, насколько интересно складывается работа с артистами и театральными цехами. У нас есть замечательное решение московского художника Даниила Ахмедова, очень любопытная хореография Ольги Привис. Но важнейшая часть работы делается артистами, поэтому в программке будет написано, что этот спектакль сочинили и сыграли артисты Русского театра. Труппа совпала с материалом и окунулась в студенческо-абитуриентский период – в хорошем смысле этих слов: тогда мы все были свободны, на нас не лежал груз ответственности, мы были самыми живыми. Сейчас мы стараемся помолодеть вместе с этим древним материалом...»
Режиссер как арбитр
Потому классической «Антигоны» ждать не стоит: в спектакле возникают фигуры, которых нет ни у Софокла, ни у Ануя, один герой может превратиться в трех, некоторые сцены играются два раза подряд. «Все эти решения рождались благодаря фантазии и натренированным душам артистов. Мы постоянно пытаемся найти правильное звучание материала. Мы ищем правду, а она там, где театр превращается в жизнь, а жизнь превращается в театр. Нам важно найти точки соприкосновения с действительностью – или, наоборот, исследовать момент разрыва. Это очень сложный эксперимент для нас, и сейчас, за неделю до премьеры, никто еще толком не знает, что у нас получится. Мы худо-бедно собрали первый акт, у нас много заготовок. Работа шла этюдным методом, делались пробы, показы, куча всего. Если бы я сейчас собрал все интересные истории, которые у нас есть, спектакль, я думаю, шел бы с четырех часов дня и до полуночи...»
Какова в этом сотворчестве, где все вроде бы на равных, роль режиссера? Феодори улыбается: «Питер Брук ответил на ваш вопрос полвека назад. Он сказал, что режиссер в подобном театре – это слепой человек, который ведет за собой по улицам незнакомого города пятьдесят слепых артистов. Но нельзя сказать, что режиссер никого никуда не направляет. Режиссер в данном случае – это арбитр, что ли. У артистов возникает много мыслей, решений, предложений, и моя задача – остановиться на чем-то и железно это закрепить. Мы сразу определили генеральное направление, у нас с этим не было никаких проблем, – как только мы начали работу, всем стало ясно, о чем пьеса для нас и что именно мы хотим сыграть. Где здесь наша боль...»
Феодори добавляет, что умение сокращать – это тоже искусство, самое главное искусство, которым должен владеть режиссер, и вспоминает Чехова: написал рассказ – вырви первую страницу.
Возвращение (мертвого?) Бога
«Я не диктатор, не демиург, – говорит Феодори. – Принято считать, что режиссер много бегает по площадке, кричит, вокруг него все вертится. Такой главный-главный человек. А на самом деле главный человек – это артист. Режиссер должен сидеть тихо и время от времени подбрасывать актерам какие-то важные идеи. Бывает, что режиссер многословен, рассказывает какие-то байки, а артист в итоге блекнет на его фоне. Вопрос в том, как сделать так, чтобы артисты заблестели, заиграли, чтобы включились их глаза и их душа. И, конечно, чтобы зрителю было интересно. Я на все смотрю с точки зрения зрителя. Режиссер – это не тот человек, который занимается собой. Режиссер управляет вниманием зрителя и пытается донести до него некий мессидж, идущий от драматурга и разработанный вместе с артистами. Без этого ни один театр смысла не имеет. Так что я рассуждаю всегда с точки зрения зрителя, который будет смотреть спектакль».
На каком-то этапе планировалось, что в спектакле будет три части: первая – по Софоклу, вторая – по Аную, третья – условно «эстонская». Но планы изменились, говорит режиссер. «Отдельных частей, скорее всего, не будет. Мы хотим понять, что такое “Антигона” в пятом веке до нашей эры, в двадцатом веке нашей эры – и сейчас, в двадцать первом веке. У нас нет конкретики, каких-то местных реалий – они бы сузили эту историю. Вопрос в том, что такое история Антигоны сегодня – в любой части света в 2013 году. Мы для себя ответили на этот вопрос, и теперь артисты формулируют этот ответ театральным языком...»
И что это за ответ? «Что бы ни совершила Антигона, подвиг или глупость, если бы она сделала то же самое сегодня, эту новость сразу продадут в вечернее ток-шоу, переврут, и родственники умершей что-то на всем этом заработают. И еще: как ни странно, в дохристианской Греции в пьесе Софокла присутствует Бог. Ну, или человек, который видел Бога. Он приходит и говорит главному герою: ты поступаешь неправильно, Бог все видит, Бог тебя накажет. И герой одумывается – может быть, уже пройдя точку невозврата, неважно. У Ануя Бог даже не упоминается. Бог умер, как сказал Ницше... Чем мы отличаемся от наивного грека и циничного француза в отношении Бога – нам и надо понять». Значит, Бог вернется? «Не скажу».