НКО «Русская школа Эстонии» обратилось к Индреку Тедеру

Индрек Тедер. Фото: Peeter Langovits / Postimees

Уважаемый господин Тедер!

Согласно статье 19 Закона о канцлере юстиции, каждый имеет право обращаться к канцлеру юстиции с заявлением в целях проверки соответствия закона или иного правоустанавливающего акта Конституции и закону.

Согласно задачам вытекающим из Закона о канцлере юстиции, Канцлер юстиции осуществляет надзор за тем, чтобы учреждения и чиновники, выполняющие публичные задачи, не нарушали вытекающие из Конституции права и свободы человека, законы и другие правотворческие акты и соблюдали обычай добропорядочного администрирования. Также в задачи Канцлера юстиции входит разрешение дискриминационных споров и выражение мнения о проектах правотворческих актов.

В июле прошлого года Вами было инициировано принятие поправок к закону о частной школе, с целью привести данный закон в соответствие с конституционным правом каждого на получение образования на эстонском языке. Соответствующее Ваше обращение под озаглавленное “О достаточной доступности образования на эстонском языке” было направлено тогда в Государственное собрание. 18 апреля этого года поправки были приняты в Рийгикогу. Мы считаем, что наспех принятый закон нарушает теперь уже основные конституционные права национальных меньшинств в Эстонии, а именно: статью 37 Конституции ЭР, согласно которой язык обучения в учебном заведении для национального меньшинства избирает учебное заведение, а также статью 49, дающую каждому право сохранить свою национальную принадлежность.

Согласно принятым поправкам, частная школа с языком обучения отличным от эстонского может быть учреждена при участии местного самоуправления только при наличии выданного правительством разрешения. Однако, ни в Законе о частной школе, ни в Законе об основной школе и гимназии не приводятся четкие критерии, на основании которых может выноситься подобное решение. Это может привести и приводит к затягиванию принятие решений в самом правительстве, и приводит к фактическому саботированию норм Конституции, гласящих, что язык обучения в школе национального меньшинства выбирает сама школа (Статья 37 Конституции). Так, например, со стороны Правительства ЭР до сих пор нет решения по поддержанным местными самоуправлениями предложениям попечительских советов школ о выборе русского языка обучения, сделанных 7 мая 2012 года. Таллиннское городское собрание вынесло соответствующее решение 19 июня 2012 года (решение №104) и сделало соответствующие ходатайства к Правительству ЭР.

Согласно статье 11 Конституции ЭР права и свободы могут быть ограничены только в соответствии с Конституцией. Ограничения эти должны быть необходимы в демократическом обществе и не должны оставлять за собой права искажать сущности ограничиваемых прав и свобод.

Статьи 12 Конституции ЭР устанавливает, что перед законом все равны. Никто не может быть подвергнут дискриминации из-за его национальной, расовой принадлежности, цвета кожи, пола, языка, происхождения, вероисповедания, политических или иных убеждений, а также имущественного и социального положения или по другим обстоятельствам. Государственный суд Эстонии и Европейский суд по правам человека неоднократно устанавливали, что дискриминация - это не только отсутствие равного обращения с равными, но и равное обращение с неравными. Русские дети априори владеют эстонским языком хуже эстонских детей. Поэтому одинаковые требования в плане обучения на эстонском языке как к русском, так и к эстонском ученикам являются дискриминацией.

В своём послании к Государственному собранию от 2 июля 2012 года “О достаточной доступности образования на эстонском языке” , Вы в частности ссылались на решение ЕСПЧ, от 23 июля 1968 года по делу, "относящемуся к некоторым аспектам законов об использовании языков в системе образования Бельгии" (стр 3. сноска 7 в Вашем указанном обращении к Государственному собранию). Однако, если смотреть на суть решения ЕСПЧ, то суд встал на сторону франкоговорящей общины проживающей в регионе с преимущественно голландскоговорящим населением. Истцы указывали в отношении бельгийского государство, что оно:

● ничего не сделало для образования на французском языке в коммунах их проживания или, если что-то и сделало, то неадекватным образом (в случае с г. Краайнем);
● лишает в их коммунах субсидий учебные заведения, не приводящие свою деятельность в соответствие с положениями о языке школьного законодательства;
● отказывается официально утверждать аттестаты и дипломы, выдаваемые этими заведениями;
● препятствует доступу их детей к классам с обучением на французском, существующим в некоторых местах;
● обязывает родителей делать выбор между помещением детей в местные школы с образованием на голландском и направлением их на учебу в район Брюсселя, где преподавание может вестись на французском."

Таким образом, в Вашей формулировке “о достаточной доступности образования на эстонском языке” навязывается мнение, что образование на эстонском языке якобы доступно у нас в недостаточной мере.

Обращаем Ваше внимание, что согласно 6 статье Закона о Канцлере юстиции “Канцлер юстиции должен быть дееспособным гражданином Эстонии, обладающим высокими моральными качествами, который свободно владеет государственным языком.”

Статья 19 Закона о Канцлере юстиции перечисляет виды дискриминации, на основании которых есть право обращаться к Канцлеру юстиции. Вместе с тем, статья 1 Закона о Канцлере юстиции устанавливает, что Канцлер юстиции - независимое в своей деятельности должностное лицо, осуществляющее надзор за соответствием правоустанавливающих актов, принятых органами законодательной и исполнительной государственной власти, а также местных самоуправлений, Конституции Эстонской Республики и законам.” Таким образом, Канцлер юстиции в нашей стране одновременно берёт на себя функции контролёра за соответствием Конституции и омбудсмена, которому следует не допускать дискриминации в сфере своей определённой ответственности. Здесь возникает опасность того, что в свою очередь Канцлер юстиции может уходить от какой-либо ответственности в условиях политизированности какого-либо общественного вопроса, выступая либо с критикой дискриминации, либо выискивая отдельные статьи Конституции уже для оправдания самой дискриминации. Обращающимся к Канцлеру юстиции в условиях Эстонской Республики остаётся уповать на не прописанные ни в каких законах “высокие моральные качества”. (Одним из возможных решений могло бы стать разделение должностей Канцлера юстиции и омбудсмена или омбудсменов.)

Согласно статьи 19 Конституции ЭР каждый, пользуясь своими правами и свободами и исполняя обязанности, обязан уважать и учитывать права и свободы других людей. Таким образом, право на обучение на эстонском языке не должно входить в противоречие с правами нацменьшинств учиться на родном языке. Более того, в Эстонии де-факто нет случаев невозможности обучаться на эстонском языке теми, кто этого желает, но есть масса примеров, когда русскоговорящие дети вынуждены учиться на эстонском языке против их воли и воли их родителей.

Согласно Закону о равном обращении (Статья 6) применяемые меры для уменьшения или предотвращения неравенства должны быть пропорциональны поставленной цели. В случае мер применённых в отношении обеспечения “достаточной доступности образования в Эстонии на эстонском языке” и проводимым под этим предлогом уменьшением возможностей в сфере образования для русской общины Эстонии мы имеем дело с явной диспропорцией.

Исходя из вышеизложенного, поправки нарушают основные права русскоязычного населения в плане получения доступного образования на родном языке, в частности статью 37 Конституции ЭР, согласно которой язык обучения в учебном заведении для национального меньшинства избирает учебное заведение. Поправки значительно ограничивают данное право, а следовательно противоречат Конституции ЭР в части свободного избрания языка обучения. Учитывая предыдущий опыт подачи ходатайств об избрании языка обучения, (по многим был получен отказ, идут судебные разбирательства, по другим решения затягиваются уже год) получается, что данные поправки призваны узаконить продолжающуюся дискриминацию русскоязычного национального меньшинства по языковому принципу, что прямо запрещает статья 12 Конституции ЭР.

Просим Вас обратить внимание на то, что наличие иноязычных частных гимназий, принадлежащих государству и местным самоуправлениям, никак не может ограничивать право каждого желающего на получение образования на эстонском языке. В частности, та же статья 37 Конституции ЭР указывает, что с целью сделать образование доступным государство и местные самоуправления содержат необходимое количество учебных заведений. То есть вопрос об ограничении выбора языка для частных гимназий имеет смысл поднимать только тогда, когда в регионе нет других школ, способных вести обучение на эстонском языке.

1. Учитывая вышеизложенное и руководствуясь статьей 15 Закона о канцлере юстиции, просим проверить принятые Рийгикогу поправки к Закону о частной гимназии противоречат статьям 11, 12, 13, 19, 37 и 49 Конституции ЭР

2. Руководствуясь статьями 6 и 354 Закона о Канцлере юстиции просим проверить на соответствие занимаемой должности Канцлера юстиции ЭР как в общем, так и в отношении “высоких моральных качеств” (Статья 6, ЗоКЮ).

С уважением,
НКО “Русская школа Эстонии”