Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2018/07/17/10417819t1h1eea.jpg)
/nginx/o/2009/08/27/227180t1h6f3b.jpg)
Мне всегда казалось, что поэта должен переводить поэт, который знает, как именно берутся за руки вдохновение и ремесло и как они бегут нерасторжимы от строчки к строчке.
А уж детского поэта, а уж классика — Леэло Тунгал — живую участницу детских языковых игр, словообразований, ритмических находок, умеющую воспитывать своими стихами не только детей, но и их родителей, — конечно же, должен переводить Михаил Яснов.
Ставшие классикой детские стихи Михаила Яснова подобны расширяющейся вселенной: так ведь и воспринимает мир ребенок, который все свои детские изумления и озарения пронесет потом через всю жизнь. Не удержусь и процитирую хоть несколько строчек из Яснова.
Утренняя песенка
Проснувшись, крикнул маме я:
— Прощай, моя
Пижамия!
Да здравствует
Туфляндия!..
А мама мне в ответ:
— По курсу —
Свитерляндия!
Шляпляндии — привет!
— Ура Большой
Пальтонии!
Шарфанции — виват!..
А если вы не поняли,
То я не виноват!
Посмотрите, как явно перекликается это стихотворение со стихотворением Леэло Тунгал, ставшим эпиграфом к книге «Чем измерить озорство?» — книге переводов на русский язык детских стихов поэтессы, выполненных Михаилом Ясновым:
В чем измерить мне
упрямых?
В ЮЛОтоннах?
ИЛОграммах?
А проказливых и хитрых?
В АНТИметрах?
МАТТИлитрах?
ЭЙНОфунтах?
ВИЛЛИдюймах?..
Если всех — ну просто
уйма!
Прелестную книжку выпустило только что в Таллинне издательство «КПД»: тексты даны на двух языках, вы можете читать их своим детям и по-русски и по-эстонски, сравнивать, удивляться точности и пытаться понять различия.
От смеха до слез
Леэло Тунгал и Михаил Яснов дружат много лет; Петербург и Таллинн знают по лирическим стихам друг друга; раньше встречались часто, теперь реже, но моментальное, поверх барьеров понимание развивается и укрепляется в пространстве ритмов и звучаний, а это пространство для поэта важнее, чем география, время и место действия.
В детстве есть множество проблем, с которыми так трудно разобраться и принять правильное решение! Вот, например:
В этой банке мед,
А в той — повидло.
Лето просто тает
за щекою…
Но когда шесть лет тебе,
Как видно,
От забот и летом нет
отбою.
Вот морковка — целая
МОРКОВА!
Так бы всю и сгрыз…
Но между прочим
Накануне за обедом снова
Зуб молочный
С яблоком проглочен!
Вот это слово «моркова» так точно передает детское лексическое чутье: «морковка» ведь звучит явно уменьшительно, с этим надо что-то делать — необходимо придать огромной морковке достойный статус внутри морфологии! В эстонском оригинале морковь подобна колонне, которую держит в руках малыш — тут идеально подходит сравнение, больше ничего не нужно. То есть поэт и переводчик достигают цели разными путями, но сама цель ни в коем случае не меняется.
Как точно передана атмосфера в стихотворении «Ссора», может быть, самом важном в сборнике. В доме все рассорились: дети, родители, вилки с ножами, вешалка со шляпой, и в финале:
Брови — хмуры,
губы — сжаты,
Те — надуты,
Те — помяты…
Лишь ремень в шкафу,
на створке,
Ликовал в мечтах о порке.
У Яснова ликует ремень, у Тунгал смеются розги.
Медленно нарастает и становится просто страшной барабанная дробь вражды, цепная реакция неприязни, заражающая все предметы, разрывающая все связи.
Хочется, чтобы и на русском и на эстонском дети учили эти стихи наизусть, чтобы родители и учителя объясняли им психологически точную, реалистическую картину, где «Ботинок между тем / Стал подножку ставить всем» вовсе не потому, что он сказочный персонаж, — он нормальный неодушевленный ботинок, который обязательно включится в любую ссору в вашем доме. Вещи похожи на нас, и ведут себя почти как мы.
В защиту очкариков
Редко поэтам удается убедительно заступиться за тех, кого дети привыкли дразнить. В детстве стереотипы жертв и изгоев особенно прочны.
Если ты не такой, как все — быть тебе белой вороной, плакать тебе и притворяться больным, чтобы не ходить в детский сад или в школу. Довольно резкое стихотворение «Про очкариков», возможно, поможет кому-то отбиться от гонителей.
Какая нелепость —
Краснеть и стыдиться!
В очках получаются
Умными лица.
Очкарик
Вот-вот
Разрыдаться готов —
Как будто он хуже
Ребят без очков!
***
Наденешь очки —
И, не видное глазу,
В глаза тебе
Вот что
Бросается сразу:
Легко отличить
Через стекла очков
Друзей
От насмешников
И дурачков!
В детстве время движется медленно-медленно, можно разглядеть все подробности, изучить не только игрушки, но и вещи, принадлежащие взрослым. Дети часто бывают грустны, но не от капризности, а от задумчивости; задумчивость возможна лишь в моменты передышки, когда никуда не нужно торопиться.
Детство — и есть передышка, время накоплений, потом приходится только тратить. Поэты, умеющие писать для детей, сохраняют способность задумываться на всю жизнь; они видят мир таким, каким он и был бы, если бы мы его всеми силами не старались обезобразить.
Детские стихи полезно проверять на взрослых, точнее, взрослых можно ими проверять. Вот, например, вам нравится:
До чего же брать
приятно
У других детей
игрушки!
Пусть такая же
пружинка
В заводной твоей
лягушке.
Пусть такой же
точно дома
Ждет тебя
в прихожей
мячик, —
Но в гостях они
красивей!
Но в гостях они богаче!
Не нравится? А ведь это и про нас с вами!
Книга
Леэло Тунгал
«Чем измерить озорство?»
Перевод с эстонского
Михаила Яснова
Издательство «КПД»
Таллинн, 2009