Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2009/10/13/250164t1h00d5.jpg)
Первый кадр рекламного трейлера фильма «Искушение святого Тыну» обещает многое. Человек на катке, кельнер выписывает вокруг него пируэты, все это разворачивается в туманной дымке, словно в сумрачном лесу Данте.
Картинка невольно наводит на мысль об образах Достоевского, воплощенных в кино Куросавы. Невольно... хотя вряд ли кто из нынешних зрителей впомнит этот фильм более чем пятидесятилетней давности. И все же вовсе не невольно, а вполне уместно, поскольку фильм Вейко Ыунпуу наводит на мысль о Достоевском. (К вопросу о катке: существеннейшей «поправкой» Куросавы к Достоевскому стал перенос действия «Идиота» из лета в зиму.)
Но вернемся к трейлеру. Смена плана, крупным планом Таави Ээльмаа, играющий главного героя фильма. Следующий кадр. Теперь вполне логично показать, с кем же он встречается, какие связи-противоречия-страсти устанавливаются между ним и еще кем-то. Что же происходит в фильме, кто кому врежет — не важно, в прямом или в переносном смысле.
В следующем кадре строкой бегут имена других исполнителей, но на экране мы по-прежнему видим лишь главного героя, только в другом ракурсе. Это настораживает. Если в самом произведении искусства аккуратное удовлетворение ожиданий излишне, то задача трейлера, где каждый кадр на вес золота, несколько иная. Обычно в него соскребают все самое интригующее и зрелищное, а если зрелища нет, то, как правило, зрителю в кино делать особо нечего.
Не отвечает ожиданиям
Разумеется, фильм Ыунпуу об искушении никак не пошлое чтиво. «Искушение святого Тыну» говорит о посю- и потусторонности. На два этих полюса указывают уже начальные кадры картины. С одной стороны, похоронная процессия, так или иначе отражающая ожидающую усопшего потусторонность.
А с другой стороны, наша мимолетная посюсторонность в виде старого автомобиля-развалюхи, который объезжает участников похоронного шествия, устремляясь навстречу своему будущему.
Но почему же все-таки результат не отвечает ожиданиям? Причин здесь может быть множество.
Может быть, дело в том, что наряду с дискурсом посю- и потусторонности создатели картины раздают слишком много всевозможных векселей? То отсылки к Тарковскому (в первую очередь черный пес) или к «Мертвецу» Джармуша (перевоплотившийся в блондина Райн Тольк, апеллирующий к Уильяму Блейку, финальная река). Разумеется, не следует воспринимать все слишком всерьез: ни дискурса сада (www.aiadiskursus.ee), ни восходящего к «Das goldene Zeitalter» масонского кольца с циркулем.
Или же замысел постановщика просто не доходит до зрителя, оставаясь неверно понятным? Поскольку нет той конкретности, которую в действительности обещал заявленный в рекламе фургон из садового дискурса?
Взять хотя бы священника (Эвальд Аавик), который уже давно не ощущал присутствия Бога. Кто же этот церковник, пауком карабкающийся по стене (как об этом и вопрошает Ээлмаа): служитель Господа или же, напротив, сам Сатана?
То, что в фильме загадочный священник машет рукой в сторону главного героя, хотя в оригинале злого духа гнал Мартин Лютер, не меняет сути дела, смысловая изнанка у Ыунпуу отнюдь не исключена, скорее наоборот.
Вместе с тем поднятые в эпизоде с церковью вопросы, видимо, являются наиболее интригующими и продуктивными. Что нас ожидает? Наказание? (Здесь есть повод вспомнить Достоевского: лишенный Бога мир, в котором люди обречены сами вершить над собой наказание.) Или все-таки расплата? При этом наши добрые намерения оказываются сполна вознагражденными.
Кто же главный герой, директор завода Тыну? Обычный торгаш с душой торгаша, как полагает священник? Хороший человек, как об этом сказано в начале фильма? Только вот сказано это алкашом, который, возможно, уже дошел до такой стадии, когда добрыми становятся все, кроме него самого. Прямо ангел, может добавить герой Хендрика Тоомпере. Но что-то ведь можно было бы сказать человеку, жену которого он лапает, почему бы и не назвать его ангелом.
И еще, зависит ли что-нибудь в этом посюстороннем мире и от самого Тыну, кем бы он при этом ни был?
Не ставить ловушки
Почему же результат не отвечает ожиданиям? Причин тут много и самые основные я уже назвал.
Хотя и название фильма было иным, и имя постановщика тоже, однако все остальное довольно схоже. Я говорю об Андрее Звягинцеве и его «Изгнании».
Звягинцев был также увенчан наградой в Венеции, триумф «Возвращения» был столь велик, его сопоставляли с другим Андреем, самим Тарковским. В такой ситуации создать нечто, могущее когда-нибудь соответствовать столь завышенным ожиданиям, является психологически более чем сложным, а то и немыслимым.
Так случилось и с новым фильмом Ыунпуу. Вместо того, чтобы, памятуя об успехе «Осеннего бала», ставит автору ловушки, я связал бы свою оценку «Святого Тыну» с возможными последующими картинами Ыунпуу. Тогда и будет видно, что дал, чего лишил, чему научил, от чего помог избавиться автору его фильм, только что вышедший на экран.
Фильм
«Искушение святого Тыну»
Режиссер и сценарист:
Вейко Ыунпуу
Оператор: Март Таниэль
Художники: Маркку Пятиля и
Яагуп Роомет
Композитор: Юло Кригуль
Эстония-Швеция-Финляндия, 2009
Cinamon в Таллинне и Тарту