Понятно, что любой придворный сегодняшнего режима в ранге министра или простого российского олигарха оставил за собой не менее пышный шлейф всевозможных злоупотреблений. Но их не лишают ни должностей, ни репутации. Поэтому очень часто поступки политических тяжеловесов мотивированы мелкими личными причинами, а вовсе не интересами державы.
Но если обида Путина на Сердюкова не грозит народам мира абсолютно ничем, то в случае с Бараком Обамой дело обстоит куда серьезнее.
Надо вспомнить, что первую обиду российскому президенту нанес именно американский коллега, подписав акт Магнитского. При этом Обама, видимо, считает, что сделал все возможное, чтобы этот удар смягчить.
В списке оказалось куда меньше фигурантов, чем предварительно заявлялось, да и в ходе сенатских дискуссий американский президент вяло тормозил процесс. Скорее всего, он посчитал это достаточным, чтобы Путин оценил его усилия.
Но не тут-то было. Удар по коррупционной системе, которую российский президент строил в качестве державного цемента, он воспринял весьма болезненно. Пытаясь вовремя лизнуть обиженный начальственный зад, Дума предложила закон Димы Яковлева, запрещающий американцам усыновлять российских сирот.
Путин принял этот жест «доброй воли» от своих лакеев, но в душе посчитал его слабым утешением. Американцы тоже не слишком возбудились, посчитав, что русские им в отместку наказали собственных детей. Обама на этот закон вообще практически не реагировал, понимая, что Кремль вынужден выдать некую формальность, чтобы инцидент считать исчерпанным. Путин даже так не считал, а ждал момента для удара.