/nginx/o/2009/12/07/278901t1h228b.jpg)
Хотя вторая половина 1960-х и 1970-е в эстонском искусстве широко отражены в искусствоведческих работах и критике, однако о том времени писали в основном сами художники, участвовавшие в этом процессе.
Написано довольно много работ, в которых прослеживается подсознательное стремление придать этому относительно короткому периоду слишком уж большой вес или же, наоборот, преуменьшить его значение.
Куратор выставки «POPkunst Forever!» Сирье Хельме, безусловно, одна из тех, кто, пожалуй, лучше всех знает тот период, во всяком случае ею было написано много критических статей.
Представленные в Kumu работы распределены по нескольким разделам: «Rõõmus pop» («Жизнерадостный поп»), «ANK ja teised» («ANK и другие»), «Visarid», «Soup 69», «Union-pop», «Linnautoopiad» («Городские утопии») и относящийся уже к нашим дням «Avant-pop» («Авант-поп»), в котором представлены работы художника Kiwa.
Невозможно четко и однозначно сказать, каким образом в 1960-е годы в Эстонию проник поп-арт. Вопрос, появился ли он у нас после триумфа американского представителя поп-арта Роберта Раушенберга на биеннале в Венеции в 1964 году или кто-то из художников вдохновился случайно попавшим в его руки журналом с репродукциями работ западных художников, так и останется, очевидно, без ответа.
Ясно одно — для наших художников теоретические основы поп-арта (как и все западное общество потребления) еще на долгие годы оставались за железным занавесом.
Это дало основание утверждать, что «в условиях тоталитарного режима к этому синхронному с искусством метрополий способу выражения можно относиться как к героическому поступку во имя «творческой свободы», однако оценить его как искусство, органично выросшее из отечественной массовой культуры, гораздо сложнее». (P. Linnap, kunst.ee 1/2000).
Но, думается, в тогдашней Эстонии существовали свои идеалы потребления, поэтому такой чисто формальный подход не приближает нас к пониманию того, как на самом деле обстояли дела. Не случайно художник Леонхард Лапин придумал позднее термин «liit-pop», то есть поп-арт, представляющий собой синтез взятого извне принципа и местного содержания.
Андрес Тольтс, один из представителей тогдашнего поп-арта, на мой вопрос рассказать о теоретических основах искусства того времени, ответил, что в те годы их искусство не было обременено багажом теории. Художники скорее интуитивно уловили дух времени (Zeitgeist). Когда же в игру вступила теория, это уже не было интересным, и большинство пошли своим путем.
Косвенно эту мысль подтверждает и мнение искусствоведа Тамары Луук, высказанное ею более двадцати лет назад (в 1988 году), о том, что художники, входившие в объединение ANK, для которых было характерно глубоко индивидуальное толкование современного искусства, не позволили закрепиться в эстонском искусстве ни одному художественному явлению, предполагающему некую анонимность стиля.
И это относится не только к художникам из ANK, то же самое можно сказать о художниках, входивших в группы Visarid и Soup 69. Поп-арт относится к раннему периоду их творчества, когда они в большинстве своем были студентами и позиционировали себя в обществе и доминирующем в нем искусстве. Конечно, это была и критика общества.
Надо полагать, для тех, кто в конце 1960-х годов собирался в кафе «Пегас» (излюбленном месте встреч молодой интеллигенции), а позднее бывал на Харкуских выставках (первая полулегальная выставка авангардного искусства состоялась в 1975 году в Харку в помещениях института экспериментальной биологии. — Ред.), выставка «ПОП-арт Forever!» представляет больший интерес, чем для тех, кто испытывает радость узнавания, глядя только на работы Kiwa.
Посетитель, не знакомый с контекстом, увидит только настоящий профессионализм, по которому мы и узнаем сейчас этих художников. Выставка в Kumu служит тому доказательством.
«POPkunst Forever!»
(«ПОП-арт Forever!»)
В Kumu до 11 апреля