Каллас оставляет планы на будущее открытыми

По оценке еврокомиссара от Эстонии Сийма Калласа, Евросоюзу нужен для функционирования общесоюзный налог, будь то точно установленный процент с налога с оборота или, к примеру, с подоходного налога. Фото: Тоомас Хуйк

 Еврокомиссар от Эстонии Сийм Каллас доволен, что в период своих полномочий сумел превратить в глазах ЕС сферу транспорта из экологической угрозы в важнейшую отрасль экономики.

Сийм Каллас подводит итоги своей работы в качестве комиссара по транспорту Европейской Комиссии, немного вспоминает и о предыдущем периоде своей деятельности в качестве уполномоченного по административным делам, аудиту и борьбе с коррупцией, говорит о противодействии со стороны национальной бюрократии всякого рода инициативам со стороны Европы, о своих шансах на выборах в Европейский Парламент и о возвращении в эстонскую политику.

В следующем году ваш статус комиссара завершится. Предполагаю, что у вас, как и у других уполномоченных, большая часть работы уже сделана, вряд ли кто-то выступит с новыми инициативами. Как вы оцениваете свою работу, прежде всего, с точки зрения нынешнего периода деятельности в качестве комиссара?

Когда я начинал свою деятельность комиссара по транспорту, в стратегической программе комиссии транспорт был обозначен единственной фразой, он упоминался как экологическая проблема. Моей первейшей задачей было добиться, чтобы транспорт получил признание как очень важный сектор экономики.

Следующим крупным делом была транспортная концепция, она содержала множество идей и один принцип, он достаточно важен и в последующей интерпретации — мобильность это великое благо, и наша цель не ограничивать подвижность людей, а организовать ее так, чтобы это было приемлемо с точки зрения как экологии, так и экономики.

Для Эстонии ваша работа часто ассоциируется с финан­сированием объединения Европы.

Когда проходили т.н. слушания, в ходе которых кандидат выступил перед Европейским Парламентом, я в значительной мере сам подготовил первый вариант своей речи, команда, разумеется, дополняла и исправляла. Одна из моих основных позиций заключалась в том, что нам нужен специальный фонд для финансирования транспорта. За пять минут до моего выступления ко мне подошли и сказали, что ее надо исключить и ее нельзя озвучивать, поскольку это не оговаривалось. Так получилось, но сейчас финансирование объединения Европы имеется, и это одно из величайших дел, которым я действительно горжусь.

Применительно к финансированию объединения Европы мы, возможно, через пять-шесть лет узнаем, как это получилось, но давайте взглянем на ваш первый период деятельности в качестве уполномоченного.

Две вещи остались знаковыми. Одна из них это инициирование прозрачности Европы — звучит, конечно, ужасно по-канцелярски, но это важно и действительно сделано. Например, часть этого т.н. регистр лоббистов. Там зарегистрировано 5700 организаций, он работает и пущен в ход.

Второе дело внешне простое, но на самом деле очень сложное, это привлечение из десяти новых государств-членов ЕС адекватного количества людей на различные вакансии в Европейской Комиссии. Это было очень сложно, поскольку некоторые мои коллеги не хотели даже слышать, чтобы принять новых людей из Польши, Румынии, Эстонии, откуда угодно.

Мне кажется, что на свой первый период деятельности вы смотрите с большей гордостью.

Не знаю. В первый период я, несомненно, научился большему по части функционирования Европы. Транспортная сфера иная. Сейчас, например, я горжусь тем, что мы получили отправленный из нашего дома пакет железнодорожных реформ, которому оказывалось огромное противодействие.

Почему?

Потому что одно крупное государство ЕС совершенно не желало, чтобы мы этим занимались.

Кто? Германия?

Я ничего не говорю…

Я предположил, что это Германия, потому что железная дорога там очень важна.

Для Германии и Deutsche Bahn эта тема действительно очень важна. Там присутствует тот нюанс, что если я следую со своим паровозом из Португалии через Германию в Эстонию, то плачу за эксплуатацию железной дороги, но применительно к Германии эти деньги идут в карман Deutsche Bahn, то есть в карман моего конкурента. Это тот момент, с которым мы не согласны, и они, в свою очередь, борются против его отмены.

Вы говорите о транспортных концепциях, но люди думают просто про автомобили, поезда, самолеты, суда. Я тоже спрошу просто, что Европейский Союз поддерживает, а что нет?

Поначалу было так, что вся транспортная политика должна была быть исключительно нейтральной, но сейчас, да и в мое время, европейская политика была очень благосклонной в отношении железной дороги. Для Эстонии заторы не являются особой проблемой, а в Европе они проблемой все же остаются, и в принципе имеется идея организовать транспорт таким образом, чтобы пробок было как можно меньше.

Самый большой потенциал для этого имеется у железной дороги. Так что да, в общем можно сказать, что предпочтение отдается железной дороге, но кроме того еще и повышению конкурентоспособности европейского воздушного транспорта в глобальном смысле.

Автотранспорт сам по себе настолько силен, он составляет более 70 процентов от всего транспорта, он функционирует сам. Там нет больших проблем. У железной дороги сейчас множество барьеров, их снятие имеет большой потенциал. Удастся это или нет, не знаю — национальное противостояние все же довольно сильное. Железную дорогу существенно субсидировали, и если не проводить реформ, то в какой-то момент эти субсидии будут изыматься, и железная дорога проиграет в борьбе с автомобильным транспортом. Этого не хотелось бы.

Когда вы будете передавать свой пост следующему комиссару, что вы ему скажете, где скрыты рифы и мины?

Два момента. Один это все-таки удивительно сильное (оборот «удивительно сильное» Каллас повторяет несколько раз. — Ред.) противодействие всякому делу со стороны национальных бюрократий.

Вторая тема это профсоюзы, ведение с ними дел исключительно проблематично. Я бы хотел вести с ними переговоры, но они не контролируют свои подразделения. Мы обсуждаем и договариваемся, но проходит немного времени — и начинается организация забастовки. Они не контролируют свои разветвленные организации. Соглашения не действуют.

Что осталось недоделанным? Что пошло не так, как хотелось бы?

По поводу нынешнего периода — мы, наконец, выделили пакет мер, чтобы продвинуть общеевропейскую систему управления авиаперелетами, но, честно говоря, она вообще не особо продвинулась. Мы хотя и сделали все по максимуму, но не добились того, чего хотели.

А в прошлый раз — это дело не особо большое, скорее символическое — не удалось осуществить дигитализацию работы комиссии, то есть полный отказ от бумаги. Это как бы присутствует, но полностью добиться этого все же не получилось. Например, мы внедрили дигитальную подпись документов, но позже выяснилось, что бумага никуда не исчезла — на бумаге все равно приходится подписывать.

Если взглянуть на проблему следующего бюджета Европы, то, упрощенно говоря, основной конфликт состоит в том, что одни не хотят или не могут больше платить, а другие желают получить дополнительные средства.

Да, действительно так.

Это ужасно обширная сфера…

Действительно ужасно обширная. С чего следует начинать? Скажем, с суммы: с 900 млрд на 7 лет. Не спорю, это политическое решение. В этой сумме заключены вопросы, могу сказать лишь, что сам я доволен.

С другой стороны, если взглянуть пошире, речь идет по-прежнему о модели бюджета 1984 года. Все точно так же. Конечно, кажется, что в следующий раз так готовить бюджет будет уже нельзя. По-моему, основная проблема в том, как образуются доходы бюджета.

Изначально бюджет составлялся на основе трех источников собственных поступлений — таможенные поступления, часть налога с оборота и какие-то сельскохозяйственные субсидии, но тут страны-члены ЕС принялись постоянно увеличивать свои национальные взносы. Сейчас это и является главным. Бюджет построен на национальных взносах, этот процесс политически неописуем, он просто нежизнеспособен. Решением все же является некий общеевропейский налог. Будь то процент с налога с оборота или же процент с подоходного налога.

Поговорим теперь совсем на другую тему. Я слышал, что вы баллотируетесь или намерены баллотироваться в Европейский Парламент.

Таких разговоров было немало, но еще есть время для обсуждения. Эта тема, что в какой-то момент членов Европейской Комиссии заставят баллотироваться в Европейский Парламент, чтобы заручиться политической легитимностью, сейчас не является актуальной. А выдвижение моей кандидатуры, ну…

При этом вы ведь не говорите по поводу своего баллотирования твердое «нет», значит, в голове у вас такая возможность присутствует?

Несомненно, присутствует, но это не единственная возможность. Таких вариантов несколько. На самом деле я полагаю, что оставлю вопрос своего выбора открытым до начала следующего года.

Не планируете ли вы стать пенсионером? Говорят, что первый шаг — Европейский Парламент, второй шаг — президент Эстонии…

Стать пенсионером я не планирую, а насчет разговоров, знаете, как говорится — политика марафон, а не спринт. Об этих вещах так часто спрашивали, но здесь впереди еще так много вопросов выбора: выбор 2014 года, новый состав Рийгикогу и только затем последует выбор 2016 года.

Решение о баллотировании в Европейский Парламент вам следовало бы принять уже в течение нескольких ближайших месяцев?

Думаю, что я еще не решил. Совсем недавно я посетил пленарное заседание Европейского Парламента и подумал, а хочу ли я заниматься этой работой последующие пять или десять лет...
Не знаю. Парламент, конечно, это не Европейская Комиссия, и дом в любом случае вернется назад в Эстонию, но захочу ли я начать ездить туда-сюда.

При этом в каком-то смысле все-таки интересно было бы продолжить европейский опыт. Я все время это взвешиваю, что в каком-то смысле мне этого хотелось бы, а потом опять думаю, что ни в коем случае.

В прошлом году журналисты очень много писали о скандале с финансированием Партии реформ, но я полагаю, что многие в то время подумывали о том, что же считает по этому поводу Каллас, что Каллас думает, почему Каллас ничего не говорит? По слухам, считалось, что вы настроены критически.

Знаете, у Партии реформ имеется одновременно один председатель. Если я что-то скажу, то нельзя сказать только А, но надо будет говорить еще и B, C, D и так далее. Когда у меня спрашивали совета, я говорил, что не вмешиваюсь в политические предпочтения Эстонии. Хотя я и говорил, что рассмотрение скандала вокруг финансирования проходило не лучшим образом.

А вопрос Кристийны Оюланд Партией реформ был решен лучше?

Я, честно говоря, не могу и это прокомментировать, мне действительно неизвестны детали. Мне очень жаль Кристийну Оюланд в том смысле, что в Европейском Парламенте она проделала исключительно хорошую работу.