Дмитрий Быков: мы все устали от XX века

Писатель, поэт, журналист, кинокритик Дмитрий Быков преподает еще и детям в школе. Дети учат его терпимости, утверждает он. Фото: РИА Новости

Почетный гость проходящего в Тарту 6-8 мая международного литературного фестиваля «Прима­ Виста» русский писатель Дмитрий Быков утверждает, что литература — стратегический ресурс человечества, о чем он и прочитает пуб­личную лекцию в Тарту.

Дмитрий, по моему мнению, вы один из самых смелых писателей и публицистов в России. Приходится ли вам сталкиваться с давлением цензуры?

Внутренней — постоянно. Внешней — практически никогда, потому что внутренняя уже поработала, и я могу сказать все, что мне нужно, не прибегая к лобовым приемам. Да и какая цензура в Сети?

В бумажной прессе, кроме нескольких изданий, которые и так не считались образцами честности, тоже нет никаких особенных ограничений. По крайней мере там, где печатаюсь я, — например, в «Собеседнике» и «Новой газете».

Зато в России полно людей, выдающих личную трусость — или, осторожнее говоря, осторожность, — за цензуру. К этим людям прислушиваются, им верят, а не следовало бы.

На телевидении, само собой, цензура действует, хотя опять-таки на уровне топ-менеджеров: что там спускается из Кремля, а что зависит от личной инициативы — не знаю. Но мне в моей программе пока с этим сталкиваться не случалось — возможно, потому, что Пятый канал в обновленном виде для того и задумывался, чтобы стать отдушиной, или резервацией.

Скорее всего, наверху уже начали понимать, что связанное по рукам и ногам общество не только безопасно, но и бесперспективно в плане строительства, самоспасения, модернизации и т.д.

Есть ли какая-либо тема, которой вы намеренно не стали бы касаться?

Таких тем очень много. Практически все, кроме тех, на которые я пишу.

Вы не пошли на день рождения к Путину, хотя сказали, что не против встретиться с ним в другой день. А с кем вам было бы интереснее побеседовать — с Путиным или с Медведевым?

Эта история нашумела не по заслугам. Я в самом деле не хочу ходить к премьеру — или президенту — в день рождения. Там, кстати, и компания была двусмысленная — не с Юрием же Поляковым сидеть рядом?

Кроме того, сейчас у меня нет ни вопросов, ни советов, с которыми стоило бы обратиться к Владимиру Владимировичу или Дмит­рию Анатольевичу. Подозреваю, что от них сейчас мало что зависит.

Какой резон обращаться к человеку, стоящему на вершине заведомо неработающей сис­темы? Шуму наделать еще можно, вызвать какие-то разовые действия, чаще всего бессистемные и вредящие, — наверное, да.

Какой смысл индийскому населению обращаться к британским властям незадолго до окончательного обретения независимости? Лучше подумать о том, какие формы этой независимости придать и от каких ошибок застраховаться, или уж о способах личного самосовершенствования.

Что для вас важнее, когда вы пишете свои книги — развлечь читателя, научить жить или помочь жить?

Наверное, помочь — в смысле дать читателю понять, что он не один такой. И рассказать историю, конечно, — не для того, чтобы только развлечь, а для того, чтобы вызвать определенное состояние, которое испытывал я сам при ее сочинении.

На открытии фестиваля «Прима Виста» мы услышим вашу публичную лекцию «Литература как нефть». Вы всерьез считаете, что литература настолько стратегический ресурс для человечества, что ее можно сравнивать с нефтью?

Для России — безусловно. Не говоря о том, что литература и нефть образуются, в общем, сходным путем.

Какие страны, на ваш взгляд, наиболее богаты этим ресурсом?

США, Англия, Латинская Америка в целом. Раньше была Скандинавия, но как-то истощилась, это бывает. Мало знаю азиатскую литературу, но, думаю, когда новый гений появится в Китае — мы о нем узнаем.

Учитывая тиражи и раскупаемость ваших книг, вряд ли вы преподаете в школе для того, чтобы подзаработать. Зачем вы тратите свое драгоценное писательское время на проверку школьных тет­радей?

Я потомственный учитель, мечтал об этой профессии всю жизнь, уже преподавал в разное время и сейчас считаю часы, проводимые в школе, самым насыщенным и осмысленным временем. Кроме, конечно, тех, когда пишу.

Всякой профессии соответствует свой микрокосм, атмосфера, антураж — педагогический мне нравится особенно, потому что я среди всего этого вырос. Разговоры, ведущиеся в учительской, — самые умные и насыщенные, в журналистской среде давно таких нет.

Общение с детьми омолаживает. Как сказала моя умная мать, которая и теперь преподает — думаю, успешнее меня: «Школа омывает душу». Она не склонна к высокопарностям, так что ей можно верить.

Чему вас учат ваши ученики?

Думаю, больше всего — терпимости. И потом, именно благодаря им я понял, что кончился не только ХХ век, что кончился тысячелетний период мировой истории, что спорить сегодня о свободе и порядке, либерализме и тоталитаризме — значит, пилить опилки. Намечается какая-то совсем другая проблематика.

Я еще не знаю, какой она будет, но противопоставлять друг другу взаимообусловленные вещи больше нельзя.

Эти дети — совсем новые люди. Раньше их невежество по части истории, литературы и прочего казалось мне инфантилизмом, педагогической запущенностью и т.д. Только теперь я понимаю, что это действительно новые люди нового века — и Отечественная война значит для них не больше, чем Троянская.

Не берусь решать, хорошо это или плохо. Но Владимир Соколов еще в 80-е сказал «Я устал от двадцатого века». Все остальные сейчас устали от него еще больше.

Двадцатого века больше нет. Просвещение кончилось. Коммунизм, фашизм и либерализм — три великие утопии — дотлевают на наших глазах. Что начинается — понятия не имею. Могу только догадываться.

Что для вас как для писателя важнее — быть интересным современникам или потомкам?

Не вижу противоречия. Почему бы не совместить? Ситуации, когда современники не замечали чего-то великого, крайне редки. В большинстве случаев замечали, и чем меньше было этих счастливцев, тем интенсивней — в соответствии с главным мировым законом — было их обожание.

Назовите пять лучших сов­ременных писателей России.

Их гораздо больше. А пяти бесспорных титанов я не наберу. Для меня бесспорно, что Нобелевскую премию давно заработали Фазиль Искандер, Людмила Петрушевская, Борис Стругацкий, Новелла Матвеева и Виктор Пелевин. Лично моим любимым прозаиком был и остается Александр Житинский. Думаю, ему ничем не уступают Валерий Попов, Александр Мелихов, Михаил Успенский, Алексей Иванов.

Cкажите, Дмитрий, с чем или с кем ассоциируется у вас Тарту? Эстония?

Тарту — с Лотманом, естественно. А Эстония — со множеством вещей: с глинтвейном, с копченым угрем, с путчем 1991 года, заставшим меня в Таллинне во время свадебного путешествия... С Веллером, с его камином и тиром, со всем уютом его жилья. С несколькими стихами, которые я у вас написал.

Насколько вы знаете эстонскую литературу? Насколько она известна в России?

Я знаю и люблю сказки Эно Рауда, а из взрослой литературы — Яана Кросса. Нынешняя эстонская проза в России известна мало, но опять-таки уверен, что гения не пропустим.

Вы являетесь главным редактором журнала «Что читать». Дайте совет профессионала, как научиться выбирать хорошие книги для чтения?

Просматривать первую и последнюю фразы. Если понравятся или по крайней мере покажутся нестандартными — читать. По этому принципу организована главная рубрика «ЧЧ» — «Ярлыки».

Есть ли у чтения в эпоху всеобщего экономического кризиса какое-то отличие, своеобразие?

Наверное, более востребован нон-фикшн — с реальными примерами героического противодействия обстоятельствам — и что-нибудь бодрящее, мобилизующее, вроде Джека Лондона.

Сейчас очень модно искать национальную идею. Какую национальную идею предложили бы вы для нынешней России?

Очень простую. Лишних людей у нас нет, нам нужны все.

Какой вопрос вы бы как журналист обязательно задали, если бы интервьюировали писателя Дмитрия Быкова?

Вряд ли я стал бы разговаривать с этим довольно нудным малым, но если уж свела бы судьба — спросил бы, почему его новый роман заканчивается так, а не иначе. Но поскольку он еще не напечатан и о том, как он заканчивается, знаю я один, — надеяться на такой вопрос не приходится.

Дмитрий Быков

• Писатель, поэт, журналист.

• Родился в 1967 году в Москве.

• Лауреат множества российских литературных премий.

• Автор нескольких сборников поэзии, романов «Оправдание», «Орфография», «Эвакуатор», «Списанные» (презентация перевода его на эстонский язык пройдет в рамках фестиваля в Тарту), биографий Бориса Пастернака и Булата Окуджавы, а также других книг.