Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2013/11/11/2615296t1h7d5e.jpg)
Вчера, 11 ноября, радиожурналист и художник Герберт Цуккер отметил 75-летний юбилей. В этом году он отмечает и другую круглую дату — 50 лет в радиожурналистике. Наиболее известен он как ведущий передач о природе — «Человек и природа», выходившая в течение тридцати лет, а также «Человек с удочкой», «Пятое время года», «Радиоакварели».
Голос, который легко узнают тысячи жителей Эстонии, и сейчас звучит в программах Радио-4, правда, как пояснил юбиляр, это фрагменты записей его старых передач. А сейчас он продолжает рисовать акварельные пейзажи любимой эстонской природы.
Певчие снегири
«Вот, из нового», — достает он из папки картину: лес, речка, домик на берегу. «Это в Лахемаа, мои излюбленные рыбные места», — поясняет Герберт Цуккер, с детства и по сей день заядлый рыболов.
Он достает из больших папок новые и новые картины и раскладывает на столах и на полу. Все шкафы заполнены пейзажами, а стены в квартире голые: «Боюсь, что буду придирчиво присматриваться, наверняка замечу какие-то недостатки, захочется постоянно исправлять».
Ни в каких изостудиях и художественных школах Герберт Цуккер не учился, рисовать стал, будучи взрослым человеком. Это занятие послужило для него громоотводом — за кисть взялся, когда его хотели уволить с радио якобы за профнепригодность. А уже через четыре года его картины выставлялись на выставках. Цуккер пишет и прозу о своей любви к природе. Его перу принадлежат сборники коротких рассказов, зарисовок и размышлений «Земляничная форель» (2003) и «Воробьиные ночи» (2010).
Родился Герберт Цуккер в Сыктывкаре, столице Республики Коми, куда советская власть направила его отца работать по партийной линии. Началась война, отец ушел на фронт, а Герберт с дедушкой и бабушкой остался в далеком северном городе. По его словам, отец был наполовину латыш, наполовину эстонец, и когда формировался Эстонский стрелковый корпус, попал в его состав, командовал батальоном.
«Под Великими Луками в конце декабря он был заживо погребен, — рассказывает Цуккер. — Бойцы пошли в атаку, но она захлебнулась, много народу полегло. Отца тоже ранило, сослуживцы решили, что он не жилец, и похоронили в мерзлой земле. Комиссар распорядился выкопать. Живой отец оказался…»
Герберт достает коробочку с отцовскими орденами и медалями. «Давно не рассматривал», — говорит он, раскладывая награды на столе. Среди них и потускневший значок депутата Верховного Совета Эстонской ССР — Владимир Цуккер был депутатом одного из первых послевоенных созывов.
«Мой отец был начальником эшелона, на котором в Таллинн 1 октября 1944 года прибыло первое послевоенное правительство Эстонии, — рассказывает он. — Я тоже приехал на этом поезде».
Ярким впечатлением того времени для мальчика были пленные немцы, которые занимались восстановительными и строительными работами. «Они оказались совсем не такими страшными, как я думал, хотя и сердились, когда мы дразнили их: «Гитлер капут! Гитлер капут!» — вспоминает Цуккер.
Был налажен с пленными немцами и взаимовыгодный обмен. «Мы ловили снегирей и меняли у них на всякую всячину, — рассказывает Цуккер. — Снегирь так поет, что соловей позавидует. Соловей — голосистый, а снегирь поет красиво и чисто».
Судя по воспоминаниям Цуккера, детство у него было непростым, однако и приключений хватало. Родители развелись, отец жил в Латвии, мать в Эстонии, Герберт — то там, то здесь. «Нередко я убегал, жил у тетки или просто бродяжничал, попадал в приемник-распределитель, возвращали родителям, а они меня особо и не искали, потому что считали, что из такой бестолочи все равно ничего путного не выйдет», — рассказывает он.
Суровые университеты
Окончив семь классов, Герберт пошел работать. «Надо было помогать матери, которая после развода с отцом кроме меня поднимала еще двоих моих братьев и сестру, а потом у меня была мечта — я хотел купить охотничье ружье», — рассказывает Цуккер.
Но сначала он поступил в Пярнускую мореходку, откуда за нарушение дисциплины вскоре был исключен, однако на корабле все же поработал. «Меня взяли матросом на пароход «Лермонтов», курсировавший на линии Виртсу-Куйвасту, — вспоминает Герберт. — Капитан, которого все называли папа Карло, доверил мне место у штурвала. Это в шестнадцать лет, гордость меня распирала. Капитан вообще ко мне хорошо относился, мы ходили с ним в море на лодке сигов ловить…»
Потом Цуккер завербовался на комсомольские стройки, хотя комсомольцем тогда не был. Трудился на Урале и в Якутии. Об этих своих университетах он может долго рассказывать.
Затем были три года в армии, в танковых войсках. «Моя внештатная должность в учебной роте была — запевала, прохожие на улицах Челябинска останавливались, когда рота вслед за мной запевала: «Эх ты, ласточка-касатка быстрокрылая, ты родимая сторонка наша милая…» — улыбается Герберт. Основная служба в должности старшины роты прошла в Венгрии, вскоре после восстания 1956 года в Будапеште. «Холодная война между Западом и СССР сильно ощущалась, мы были готовы ко всему, — вспоминает Цуккер. — Даже к походу на Берлин, как говорил нам командир роты Аркадий Васильевич Бухаров, фронтовик, дошедший до столицы Германии в 1945-м».
После армии Герберт сразу поступил в вечернюю школу, работал грузчиком. «На радио я попал прямо из грузчиков, буквально посреди рабочего дня, — вспоминает он. — Начальник сказал, что меня ждут в комитете по радиовещанию. А там сообщили, что предлагают место внештатного корреспондента на радио».
Выбор, уточняет он, конечно, был не случайный. К тому времени у него было несколько публикаций в газетах, а также у него брали интервью для радио как у рабочего, пишущего стихи. «Я действительно этим увлекался», — говорит Герберт и читает одно из своих первых произведений, в котором герой рассказывает, как он вместе с коллегами-рабочими пьет кефир во время обеда, и выражает уверенность, что в 2000 году будет большой праздник — День рабочего человека, на котором «я средь стоголосого пира вместо вина подниму стакан простого кефира».
«Это ода не кефиру, а рабочему человеку», — поясняет автор, уверенный, что стих по-прежнему актуален.
Лицом к лицу с волком
К тому времени, как Цуккер стал работать на радио, он уже поступил на заочное отделение факультета журналистики Ленинградского университета. Своим первым учителем считает легендарного радиодиктора Юрия Левитана. «Во время войны, когда взрослые уходили на работу и я оставался один, слушал сводки с фронтов, и этот голос из черной тарелки на стене меня завораживал, — вспоминает Герберт. — Много лет спустя мне довелось встретиться с Юрием Борисовичем в Москве на курсах повышения квалификации работников радио. Спросил, почему он не пишет мемуары, ответ мне запомнился: слово написанное — лишь тень слова сказанного».
Передачи о природе, считает Цуккер, он не мог не вести, потому что с детства с ней связан. По этой части своим первым учителем он считает деда. «После войны, когда повсюду было полно мин, он научил меня ходить звериными тропами, чтобы на них не нарываться, научил ловить ядовитых змей для целебных целей и многому другому», — вспоминает Цуккер.
Он нежно любит каждую букашку, травинку, деревце, птицу, зверя и пытается эту любовь передать всем. И свою тревогу о том, что будет с нашей природой завтра. Когда на том месте, где год назад он собирал грибы, видит теперь вырубку, погружается в глубокую печаль. И никакие объяснения лесного ведомства, что у них все под контролем, Цуккера не убеждают. И в то, что диких зверей необходимо убивать, тоже не хочет верить. Юношеская мечта его сбылась, купил он ружье, но давным-давно забыл о нем, предпочитая только тихую охоту — грибную.
«О том, что никакие мы не цари природы, я остро ощутил, когда однажды мы с волком долго смотрели друг другу в глаза», — говорит Цуккер. Он мечтает о том, чтобы можно было увидеть не только на его картинах, но и наяву вручную сложенные стога сена, лошадку, запряженную в телегу, чтобы людское общество обрело ту гармонию, которая царит в природе.