Ахто Лобьякас: греческая мера

Ахто Лобьякас Фото: .

Взрывоопасная ситуация в Греции, возникновение которой спровоцировали дешевые кредиты, наводит на мысль, что она была неизбежна.

Греки и «дешевые» деньги — это все равно, что индейцы и огненная вода, то есть ни к чему хорошему это не могло привести. В истории Греции можно найти немало отправных точек, позволяющих делать обобщения, которые очень хорошо передает выражение, принадлежащее одному американскому журналисту, — «эпическое мотовство».

Лет двадцать назад в одной части Европы это бы назвали проявлением буржуазного национализма, попыткой отвлечь внимание от классовых противоречий.

Сегодня говорят о том, что классовые противоречия сами отвлекают внимание от важнейших вопросов. Однако если рассматривать ситуа­цию в более широком плане, в марксистско-ленинском подходе есть и свое рациональное зерно: что (в наш век) связывает людей и общество, кроме государственной и национальной принадлежности, насколько крепки эти связи?

Нет сомнений в том, что правительства Греции, начиная с середины 1990-х годов, отнеслись к евро без должной серьезности. Но ни одна страна не застрахована от плохих правительств, и Греция, вероятнее всего, является скорее симп­томом серьезного заболевания, чем обыкновенной жертвой.

Португалия, Испания, Италия тоже входят в так называемый Средиземноморский клуб (по-анг­лийски Club Med, с намеком на туристический магнит для прожигателей жизни, каковым является этот регион). Ирландия и Великобритания членами этого клуба не являются, однако у них те же проблемы.

В широком плане все упирается в противостояние в самом Европейском Союзе. Франция исторически относилась к кредитам как к средству для достижения других, более важных для нее целей. Германия, в свою очередь, всегда считала, что баланс между расходами и доходами — это слон, на котором держится весь мир.

Сегодня вопрос упирается в пределы солидарности Европы. Евросоюз всегда был авангардистским проектом, и теперь ему впервые придется решать, ждать отстающих или нет. Решать, останется ли Европа Европой без периферии.

По сути, вопрос в том, смогут ли развитые страны пережить снижение уровня жизни.
И это уже совсем другая игра. Если Греция — это симптом кризиса, а не отдельный случай, то поджог банка в Афинах, где погибли люди, есть начало чего-то грандиозного.

Восстание людей против денег имеет такое знаковое значение, какого Европа не видела четыре десятилетия.

Это, конечно, дело вкуса, усматривать ли в происходящем «непосредственную политическую самоорганизацию униженных для пополнения демократии», как словенский философ и культуролог Славой Жижек, или «анархию, рвущуюся из бесконечных глубин», как британский писатель, историк и философ Томас Карлейль. Одно можно утверждать наверняка: Европа, которую мы знаем, стоит на пороге перемен.