По итогам прошлых парламентских выборов, состоявшихся в 2011 году, Денис Бородич оказался самым популярным русскоязычным политиком, набрав почти 6000 голосов. Через год он в рядах еще восьми известных центристов покинул ряды партии Эдгара Сависаара, объяснив этот шаг недовольством тем, как управляют партией. На прошедших осенью муниципальных выборах беспартийный Бородич не баллотировался, но через полтора месяца объявил о том, что вступает в ряды реформистов. «МК-Эстония» выяснила у самого политика, какие мотивы стоят за его решением.
Денис Бородич: «Я от критики Партии реформ не отказываюсь»
- К людям, меняющим партийную ориентацию, у определенной части населения отношение априори негативное. В твоем случае это обусловлено еще и выбором партии. Типичная реакция: я бы еще понял, если бы стал соцдемом, но реформист... Почему именно Партия реформ?
- Во-первых, я решил остаться в политике, хотя, признаюсь, были заманчивые перспективы уйти в частный сектор. Во-вторых, я уважаю тех, кто не идет на поводу у популизма, умеет брать ответственность и принимает решения, причем зачастую непопулярные. Так и реформисты: в трудные времена благодаря тому, что были приняты некоторые непопулярные решения, страна выбралась из кризиса. Учитывая то, что происходит в Европе, это был оправданный шаг. Другой вопрос, можем ли мы оставаться довольными тем, какой уровень жизни имеем сейчас? Думаю, ответ очевиден.
- А почему ты не примкнул к партии до муниципальных выборов, а объявил об этом только сейчас?
- Просто окончательное решение о том, что я остаюсь в политике, было принято только на прошлой неделе.
- Этот вопрос из соображений политкорректности ни один из журналистов тебе не задал, но я воспользуюсь случаем, потому что для русского человека в Эстонии после апреля 2007-го тема, безусловно, важная. Уж простите за риторику быдловатого интернет-комментатора, но... И какого тебе в «партии русофобов»?
- Давай не будем разбрасываться ярлыками и штампами. Ведь никто не называет Центристскую партию русофобской, несмотря на то, что она принимала активное участие в формировании современной политики получения гражданства, в создании Языковой инспекция, в переходе русской гимназии на эстонский язык обучения и так далее.
Если же говорить непосредственно о событиях апреля 2007 года, то, уверен, все согласятся с тем, что «бронзовую ночь» нельзя отнести к достижениям нашего государства. И я думаю, что если бы была возможность что-то изменить, этой возможностью, безусловно, воспользовались бы. Поэтому давайте смотреть в будущее и делать все, чтобы подобные ситуации не возникали.
- Продолжая разыгрывать русскую карту, не могу не спросить об отношении к переводу образования на эстонский язык. Хотя, честно говоря, не припомню, чтобы ты высказывался на эту тему, будучи центристом или являясь уже беспартийным...
- Да, я действительно не высказывался раньше на эту тему. Почему? Просто потому, что не считаю себя экспертом в данной области. Но как гражданин и как родитель имею на этот счет свою четкую позицию. Наши дети формируют будущее нашей страны. Государство должно позаботиться о том, чтобы образование у нашего с вами будущего было качественным. Переход русскоязычной гимназической ступени на эстонский язык обучения вызывает вопросы именно в контексте качества. Учитывая то, как дорого обходится образование государству и как немногочисленно население Эстонии, мы не имеем права просто так разбазаривать бюджетные средства и человеческий потенциал.
- Разумеется, как и в случае с Вильей Сависаар-Тоомаст, тоже вышедшей из рядов центристов и примкнувшей к реформистам, тебе тут же вспомнили те заявления, которые ты делал, будучи членом Центристской партии. Не далее как два года назад в нашей же газете ты довольно критично отзывался о политике Партии реформ. И вдруг такая смена риторики...
- Риторику никто не менял. Это во-первых. Во-вторых, основная задача оппозиции – быть сторожевым псом правительства и указывать на недостатки его деятельности. В какой демократической стране вы видели, чтобы оппозиция хвалила правительство? Я от критики партии не отказываюсь, потому что те проблемы, на которые я указывал во время кризиса (безработица, падение экономики), действительно имели место.