/nginx/o/2021/03/31/13706910t1h803b.jpg)
С точки зрения иностранного капитала, пожалуй, нет более важной даты, чем 11 февраля 2005 года. В то пятничное утро сотни финансовых специалистов и экономических обозревателей пребывали в ожидании сообщения об экономических показателях Hansapank за четвертый квартал.
Большим сюрпризом стало то, что наряду с информацией о рекордной прибыли — 2,86 млрд крон, или 183 млн евро за 2004 год — мажоритарный собственник банка — Swedbank сообщил, что он делает акционерам тогдашнего бесспорного флагмана эстонской экономики предложение о перенятии всех акций.
После некоторых препирательств между акционерами и руководством перенятие акций состоялось и Hansapank со всеми потрохами перешел к Swedbank, имевшему ранее в нем 60-процентную долю.
Шведам сделка обошлась в 1,68 млрд евро. Правда, большая часть перенятых акций на самом деле принадлежала зарубежным инвесторам — у эстонских предприятий и населения на момент перенятия было только 6,7% акций Hansapank. Тем не менее на их банковские счета поступил 291 млн евро, то есть почти такая же сумма, которую Swedbank потратил ранее на покупку 60% акций Hansapank.
Несмотря на то, что крупные инвестиции в Эстонию производились и еще, перенятие Hansapank стало наиболее значимой зарубежной инвестицией, и, по словам тогдашнего руководителя банка Индрека Нейвельта, породила здесь тысячи (кроновых) миллионеров. Что еще важнее, речь шла не о виртуальных деньгах — поступившие на банковские счета кроны были реальными деньгами.
Стадный инстинкт действует не только в отношении портфеля акций, но и прямых инвестиций. По данным Eesti Panк, в первом квартале 2005 года объем прямых инвестиций вырос на 1,71 млрд, а во втором — на 0,81 млрд евро, это крупнейшие показатели квартального роста иностранных инвестиций в истории Эстонии. Экономический рост также ускорился, достигнув в четвертом квартале 11%, и потихоньку набиравший обороты бум недвижимости приобрел невиданный размах.
На окраине еврозоны
Что же в те десятилетия, когда зарубежные инвестиции шли к нам потоком, было по-другому, чем сейчас, когда мы опасаемся, что иностранные инвесторы начнут уходить либо, как считают некоторые, и вовсе просто сбегут?
Если взглянуть на чуть более чем двадцатилетнюю историю нашей рыночной экономики, то еще пару лет назад мы наблюдали только приход к нам иностранных предприятий. Тот факт, что кто-то от нас уходит, стало для нас совершенно новым опытом, и поэтому неудивительно, что в связи с этим началась легкая паника.
По словам специалистов, искать причины следует не столько в нас самих, сколько на родине покидающих нас предприятий. «Это, конечно, здорово — думать, что происходящее в Эстонии влияет на стратегию иностранных фирм. Но все-таки наше влияние не настолько велико, — сказал партнер Raidla Lejins & Norcous Свен Папп. — Решения, затрагивающие Эстонию, принимаются в других местах, и те факторы, на основании которых они принимаются, совершенно очевидно находятся вне Эстонии».
Две причины, по которым иностранный капитал с удовольствием переводили в Эстонию, — это оптимизм в отношении будущего, державшийся до всемирного финансового кризиса, а также интеграция с Западом государств Центральной и Восточной Европы.
Волшебное слово «конвергенция» заставляло сердца инвесторов биться сильнее и открывало их кошельки. Надежды были велики, и быстрый рост должен был перекрыть невысокие абсолютные показатели, обусловленные малыми масштабами нашей экономики.
Однако разразившийся пять лет назад финансовый кризис изменил ситуацию в корне, и новым ключевым словом стала экономия.
«Когда корпорации пребывают на волне консолидации и экономии, то ясно, как белый день, что с более отдаленных и мелких рынков уходят», — сказал Свен Папп.
Однако дело не только в самих предприятиях. Экономического кризиса, сравнимого с Великой депрессией, после финансового кризиса не последовало, но наступил продолжительный период замедления экономического роста, который руководитель крупнейшего в мире фонда облигаций Билл Гросс назвал новым нормальным состоянием.
Экономическое недомогание западных государств продолжается уже не один год, и чем дальше, тем больше аналитики отодвигают срок нового экономического роста, особенно в еврозоне, к которой мы также относимся. В ближайшие годы мы больше не будем экономикой с большим потенциалом роста, а всего лишь окраиной еврозоны, с трудом оправляющейся от кризиса.
Действительно, аналитики Citigroup и некоторых других инвестиционных банков разместили нас среди т.н. пограничных рынков (frontier markets) наряду с Литвой, Украиной, Болгарией, Румынией, Хорватией, Казахстаном и целым рядом африканских государств. Пограничные рынки характеризуются маленьким и неликвидным рынком капитала, который в нашем случае, конечно, имеет место, в последнее время они считаются самыми динамичными и быстрорастущими рынками в мире.
По крайней мере, на первый взгляд кажется, что уход из Эстонии иностранных предприятий не столь масштабное явление. Ушли преимущественно из не особо привлекательных сфер — коммунального хозяйства (Tallinna Küte), розничной торговли с маленькой маржой (Bauhof) и медиабизнеса (Eesti Meedia), где наступили сложные времена, проводится внутренняя ревизия и идет поиск новой коммерческой модели.
Говорят, что рынок поделен, и новым людям сложно или даже невозможно пробиться. К счастью, экономика развивается циклично и рано или поздно рынки вновь будут поделены, будь причиной перемен новые технологии (которые за последние пять лет перевернули с ног на голову рынок мобильных телефонов) или кризисы.
Кризисы и являются наилучшей возможностью для передела рынка. Подобно тому, как у нас в последние годы раздавались сетования, что зарубежные инвесторы скупили нашу экономику, то же самое происходило в США в 1980-е годы, где на рынке недвижимости активно действовали японцы. Так, расположенный в самом сердце Нью-Йорка центр Рокфеллера купила японская промышленная группа Mitsubishi Group.
Все изменилось после того, как лопнул японский финансовый мыльный пузырь и рухнул рынок недвижимости, и для американского капитала открылась возможность выкупить свое имущество обратно.
Двухстороннее движение
Вот и для нас впервые наступило время, когда местные предприниматели в состоянии выкупить предприятия и прочее имущество. «По сравнению с началом столетия местные предприятия стали крупнее и мощнее, да и руководители предприятий, вероятно, также более расположены к риску», — сказал ведущий партнер адвокатского бюро Sorainen Тоомас Прангли.
Местному эстонскому капиталу едва ли 20 лет, и поначалу большая его часть была, скорее, виртуальной. Реальный капитал появился для предпринимателей после того, как фирмы, приобретенные в процессе приватизации или начинавшие с нуля, были проданы зарубежным инвесторам. Единицы преобразовали свое теоретическое имущество в реальные деньги через публичную первичную эмиссию акций.
Помимо покупки Hansapank отечественный капитал был существенно приумножен за счет покупки Skype аукционной интернет-фирмой eBay осенью 2005 года, что принесло в страну около 1,7 млрд крон (110 млн евро), поначалу половина этой суммы была получена деньгами и половина — акциями eBay.
Первые два десятилетия после восстановления независимости протекали у нас естественно, и зарубежные инвесторы пришли потому, что здесь просто пустовала площадка. Теперь ситуация изменилась, и мы впервые начали понимать, что одностороннее движение сменилось на двухстороннее.
Если до сих пор для привлечения иностранных инвестиций требовалось всего лишь не делать больших глупостей, то в дальнейшем все будет не так просто. Для ускорения экономического роста и наращивания благосостояния населения больше недостаточно только того, чтобы финансовые дела государства были в порядке — для привлечения и удержания в Эстонии иностранного капитала следовало бы сделать гораздо больше.
«В Эстонии, например, очень хорошая база для роста секторов, создающих высокую добавочную стоимость (например, ИТ-инновации), однако для этого с нетерпением ожидают установления потолка для социального налога, смягчения иммиграционных правил для специалистов из стран, не входящих в ЕС, и более благоприятных условий для привлечения капитала, — сказал Тоомас Прангли. — В противном случае у иностранного капитала на эстонском рынке с его ограниченными ресурсами действительно не будет серьезной мотивации для роста».