"Владислав, братушка": письмо эстонского писателя Кендера помощнику президента РФ Суркову

Владислав Сурков и Владимир Путин. Фото: Alexei Nikolsky/AP

Эстонский писатель Каур Кендер на сайте творческого объединения ZA/UM написал письмо Владиславу Суркову, помощнику президента РФ Владимира Путина.

Письмо опубликовано на странице творческого объединения ZA/UM на русском языке. Ниже мы приводим полный текст письма в авторской орфографии.

***

Владислав, братушка,

надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии, спокойствии и веселом расположении духа. Я пишу тебе, чтобы сказать: я понимаю тебя, уважаю то, что ты делаешь и готов тебе предложить свою поддержку.

Давай я тебе расскажу как у нас тут в Эстонии жизнь. Видишь ли, однажды, дело было в  1991 году в Тарту, позвал меня «малой» Рустам к себе. Он явно выглядел возбужденным. У него в гостях были старейшины из тейпа, они сидели в большой комнате. Меня отвели в кухню, там еще один пацан сидел, чуть постарше меня. Тоже в спортивном костюме. Тоже с золотой цепочкой. Тоже начинающий.

Рустам сказал – золото привезли, кто-то должен продать.  Вы, мол, подождите, скоро позовут. Из комнаты доносился разговор, решали дела. Потом появился Рустам и позвал нас. Этот второй пацан первым зашел, я за ним, зашли в комнату, встали рядом. Я огляделся. За столом сидела группа солидных дядь. Некоторые в национальной одежде, остальные в костюмах.

Я осмотрел всех старейшин одного за другим и когда мой взгляд дошел до конца стола, где сидел самый пожилой мужчина, я увидел на его лице лёгкую улыбку.

«Вот этот пойдет!»- кивнул он на меня.

«А почему он?» - раздраженно спросил чувак, что зашел со мной. Он был выше меня на несколько ступеней в иерархии.

«Потому что ему интересны люди, он зашел, и всем нам в глаза посмотрел»,- сказал Старший, «а ты зашел и только на золото пялился!». Старший указал на стол, где кучей лежало несколько килограмм золота. Рустам улыбнулся мне, мне показалось, что он был горд.

Лихие были времена. Из Тарту только что ушла глава тартуского гарнизона Джохар Дудаев. Его покровительское отношение к нашей Поющей революции было легендой уже в то время, а теплое отношение к чеченскому народу осталось у эстонцев до сих пор.

И да, законов то, конечно, как таковых никаких не было. Рассказы Рустама о том, как делаются дела по правилам горцев и были одними из немногих надежных понятий.  Ну и рэп Тупака Шакура.  M.O.B. ThugLife. Я когда со своими друзьями говорю, были они в начале 90-х полицейскими, предпринимателями, банкирами, проститутками или кем угодно — все признают, что ради выживания приходилось делать то, чем не станешь гордиться, но и забыть не сможешь. Подобной дикой свободы более никогда не было. И чем дальше, тем благодарнее я судьбе за этот опыт.  Именно в такие времена и нужно вести себя как человек. Потому нет никого, кто бы мог тебя наказать. Кроме других людей.

И вот именно начало 90-х вспомнилось мне, когда я поехал в гости к родителям матери моих детей в Крым. В первый раз лет 8 назад, в 2006-м вроде.

Маленькая деревенька. Несколько десятков домов. Маленький магазинчик. Фундамент большого коровника. Всё остальное растаскано, всё, что не камень вкопанный в землю, всё разворовано. Ассортимент в магазине как у нас в начале 90-х. Вроде как что-то есть, но… В ближайшем городе модного современного супермаркета тоже нет. Есть такой стихийный рынок на засыпанной гравием площади.  Продается все, что растет вокруг плюс китайский ширпотреб.

Ах да, когда я в Симферополь прилетел, сел в ВАЗ 2106 (20163, если точнее) к родственникам и мы поехали в магазин, я еще удивился помню, как же так — парковаться прямо перед дверью магазина?

«А тут что, можно парковаться?”, спросил я, “никто не паркуется, смотри, нельзя может?”

“Каур,” смеялся Саня, “да здесь и машин-то особо нет”. Повторюсь: год был 2006-й.

Но вернемся в деревню, в Садовую. У родителей жены был маленький такой милый домик, белый. Спаренный. Аллеи с высокими деревьями. Сразу за домом — сад, почвы там такие плодородные, что если ешь арбуз и сплевываешь семечки, на следующий год на этом месте у тебя арбузная грядка. Покойный дед Насти был там директором совхоза. Старожилы его еще помнят.  В другой части спаренного дома жила очаровательная пара  - Валя и Толясик. Жила. Расскажу сейчас и об этом.

Совхоз не платил зарплату деньгами уже добрых лет 10. Однажды слышу за воротами трактор тарахтит и Толясик зовет меня: «Каур Иваныч, пошли за моей зарплатой!». Так и платили. «Натурой».

Мы сгружали половину зерна, фасовали по пакетам и тащили к Толясику в сарай. Толясик был маленьким мужичком, метр пятьдесят ростом. Веселый, общительный, щедрый, мухи не обидел. Пил – это да, ну, кто без этого греха, тому очень повезло. Иванычем он меня стал звать, когда узнал, как в Эстонии с отчествами. Я ему сказал что моего отца зовут Велло, но по отчеству у нас не называют.

“Ну, а у нас называют. Каур Иваныч.” – сказал он с улыбкой. Каждое лето сидел я с Толясиком на уютной летней кухне, курил, попивал самогон, убивал мух и болтал о том о сём. Его очень интересовали истории о том, что у нас вовремя выплачивают пенсии, и что зарплаты всё время растут.

“У вас же даже нефти нет!” качал Толясик головой, “Молодцы вы всё-таки! Вы там в Эстонии всегда были  авангард!»

И правда, я давно нигде так не был горд за Эстонию, как там, в маленькой крымской деревеньке. Потому что как ни крути, а все самые важные для обычных людей вещи: зарплата, пенсия, медпомощь, и, конечно, правопорядок и безопасность -  мы у себя наладили.

Новость о том, что Толясика забили до смерти и швырнули в осушительную канаву разбила мне сердце. И то, что убийцы до сих пор не найдены, меня расстраивает, но не удивляет. Хаос 90-х там никогда не кончался.

Все, кого я там встречал, вздыхали о России. И я должен тебе, Владислав, признать, я понимаю почему. Я ведь ездил и в Новороссийск и в Краснодар, там жила Настина тётя Валя с мужем Васей.

Отступая от темы: ты конечно знаешь ГражданинПоэт и их стих на смерть Стива Джобса. Вот там строчка: “а айфоны твои и айподы внешним видом пугали врага, каждый весил бы около тонны, и солярки бы жрал до фига». Когда я это первый раз в Youtubeувидел я вспомнил дядю Васю, который в свое время работал в краснодарском КГБ. Он посмотрел на мой первый айфон под звездным крымским небом и вздохнул: “Восемь гигабайт! Восемь! У нас в 80-е весь вычислительный центр КГБ был восемь гигабайт, и это целый квартал зданий!”

Жизнь у бабушкй Вали с дедускей Васей в Новороссийске была совсем другая, нежели в Крыму. Мы поездили по округе, Краснодар, Анапа, Геленджик.  Люди казались полны надежд. Зарплаты платили вовремя, пенсии росли, каждый знал кого-то у кого был знакомый в ФСБ.  А ФСБ по большей части взяло под контроль «артистов», ранее известных как лидеров организованной преступности.  Не мне судить и не мне умничать. Но я чётко прочувствовал, что эта ситуация была для людей гораздо лучше вечных 90-х в Крыму. И пенсия, которая приходила как часы, была в два раза больше, чем в Крыму.  Я очень хорошо понял, почему крымчане вздыхают о России.

Еще вспоминается мне случай, когда «малой» Рустам  к родственникам в Москву уезжал на поезде, и оставил мне свой белый FordProbeпокататься. Представляешь, белый FordProbe! Начало девяностых. На улицах машин пока нет, как в Крыму сейчас. Я проводил Рустама на поезд, в дверях вагона попрощались, проводница пришла дверь закрывать.

“А ключи-то, Рустам, ключи!”

“С ключами любой дурак может,” смеялся Рустам.  Так я, офигевший, и остался стоять на перроне. Рустам смеялся и махал в окно рукой. Выглядел я видимо достаточно глупо. Я поковылял к Форду. Осмотрел его. Дернул дверь — открыта. Тогда до меня дошло.

“За деньги любой дурак купить сможет,” – не раз говаривал с улыбкой Толясик. А всё-таки. Люди не хотят войны. Они не хотят всё время спорить. Не хотят нападать друг на друга все время.Они хотят мира. Они хотят надежду.

Я об этих всех побочных деталях пишу, чтоб ты понял, что чисто на человеческом уровне я всё понимаю. Совать нос в большую политику, в то что было, не мое дело, этого уже не изменить. Я тебе потом про политику еще расскажу. Но о том, что будет. Прошлое не изменить. Будущее — другое дело.

Самая большая разница между Эстонией 90-х и Крымом, которую я знаю, это надежда. Видишь ли, Владислав, в 1994 из Эстонии ушли русские войска. Времена были очень тяжелые. В 1995 году отнял у себя жизнь величайший эстонский поэт послевоенного времени — Юхан Вийдинг. О причинах многие спекулируют, да и я не знаю. Но до меня дошел слух, что среди прочего он так не смог смириться с лозунгом «Эстония для эстонцев».

Когда в 1996 году убили Тупака Шакура, я помню иду я по старому городу, по улице Виру, слушаю в наушниках си-ди плеер, и думаю, и что, это всё что ли? Гангста-рэп закончился что ли? Я как пришелец себя чувствовал. Я был в Таллинне одним из первых, кто носил шаровары и НХЛ-овскую майку с большим американским флагом. Я шел по улице, Makaveliв ушах кричал “Doyouwannarideordie!”, и мне хотелось, чтобы вся улица, весь город, весь мир слышал это  на-нана-на-нана-нана-нана-нана! Будь осторожен со своими желаниями..

Я вышел из состава тартуско-грозненской научной школы, и вступил в тартуско-московскую группировку. Точнее, в её таллинское крыло, располагающееся в Таллиннском Гуманитарном институте. Я изучал семиотику и теорию литературы. О стихах я до этого особо ничего не знал. А профессор Михаил Лотман, которого я достал с просьбами проанализировать стихи Тупака, открыл мне глаза на то, что есть еще один великий чёрный поэт — Пушкин. Так он стал для меня предшественником Тупака.  И не только для меня. В 1997-м я первый раз попал в Нью-Йорк. В Гарлеме, в музее афроамериканской культуры, большой зал посвящен Пушкину.

В середине 90-х в Эстонии ничто связанное с Россией и русской культурой особо популярно не было.

Национальное пробуждение и панический страх потери независимости, воспоминания об угрозе русификации эстонской культуры, всё это вызывало иммунную реакцию, которой политики не преминули  воспользоваться. Я никого не виню. Знаешь, я вообще никого не виню. И тех, кто никого не винит, у нас всё больше.

Теперь, через двадцать лет, мы здесь в Эстонии можем спокойно сказать: мы смирились с историей. Есть как есть. И то что есть, не так уж плохо. Взять хоть ту же  московско-тартускую школу. Её бы не было, если бы советская власть не усложнила жизнь Юрия Лотмана в Питере. И я не говорю, что мы советской власти благодарны должны быть, я просто говорю что сложилось так, как сложилось.

Ах да, Владислав, я не знаю, знаешь ли ты, но Пушкин тоже планировал сбежать из Михайловского через Тарту. Он себе придумал какую-то болезнь и пытался получить разрешение на лечение в Тарту, откуда далее планировал слинять в Париж или куда-нибудь там. Ан нет! Разрешение не дали. А дали бы, всё могло бы быть по-другому.

Вот ты – думаешь иногда, каким было бы творчество Тупака Шакура, живи он дальше? Я знаю, что думаешь. Его последний альбом, под ником Makaveli, он был такой настолько радикально другой по сравнению со всем предыдущим.  Blasphemy, Hail Mary, Against all odds…Что было бы дальше?

Но именно Тупак Шакур и Александр Пушкин указали мне путь, прояснили, что всю эту боль и весь страх, всю шутку и помешательство, которые в душе и голове, можно не только тупо забивать водкой и наркотой, но и в творчестве постараться выразить. Делать, писать, дать может хоть кому-то надежду. Может хоть на миг.

Владислав, братушка, когда ты в ответ на санкции США сказал, что тебя в штатах интересуют только Тупак Шакур, Аллен Гинзберг и Джексон Поллок, то у меня было такое чувство, что мое желание, чтоб весь мир услышал Тупака, сбылось на самом деле. Хип-хоп, конечно, давно уже мейнстрим, но вот то, как ты Тупака на щит поднял … Я скажу, это даже круче, чем письмо Ника Кейва на  MTVс просьбой снять его кандидатуру  с номинации «лучший артист». Потому что ему не нравится соревнование в искусстве. Знаешь про это письмо? Наверно знаешь, потому что ты с той же элегантностью повернул санкции в плоскость шоу-бизнеса, сказав, что Это политический оскар за лучшую мужскую роль второго плана. Это было круто. А крутое мы ценить умеем.

А вот что как раз не круто, за что я как раз хочу извиниться, это то, что Владимира Путина постоянно с Гитлером сравнивают. Если ты обратишь внимание, то эти любители сравнений обычно состоят в партиях с приставками консервативный или националистический. И это не круто. Больше того. Это пошло. Я тебе хочу рассказать, как я смотрю на события Второй Мировой. Я не могу сказать об этом лучше, чем это уже сделал Джонатан Литтелл. Позволь, я процитирую:

Отрывок из произведения Джонатана Литтелла “Благоволительницы”

Потери советской стороны ………………. 20 миллионов

Потери немецкой стороны ………………. 3 миллиона

Всего (война на Восточном фронте) … 23 миллиона

Endlösung………………………………………… 5,1 миллиона

Итого ………………………………………………. 26,6 миллиона, из которых

1,5 миллиона евреев являются частью общего количества погибших с советской стороны («Советским гражданам и военнопленным солдатам и офицерам Советской армии, расстрелянным немецко-фашистскими оккупантами», – сдержанно сообщает надпись на замечательном монументе в Киеве).

Теперь займемся математикой. Война с Советским Союзом официально длилась с 3 часов утра 22 июня 1941 года до 23 часов 01 минуты 8 мая 1945-го, то есть три года, десять месяцев, шестнадцать дней, двадцать часов и одну минуту. Или, по-другому, 46,5 месяцев. 202,42 недели. 1 417 дней. 34 004 часа, или 2 040 241 минуту (с учетом дополнительной минуты). Программа «Окончательное решение» осуществлялась в те же сроки: до того ни каких-либо решений, ни систематических мер не принималось, уничтожение евреев происходило от случая к случаю. А теперь давайте поиграем с цифрами: Германия теряла 64 516 человек ежемесячно, 14 821 еженедельно, 2 117 в день, 88 в час, 1,47 в минуту, и так в среднем каждую минуту каждого часа каждого дня каждой недели каждого месяца в течение трех лет, десяти месяцев, шестнадцати дней, двадцати часов и одной минуты. Евреев, советских граждан, погибало около 109 677 в месяц, 25 195 в неделю, 3 599 в день, 150 в час, 2,5 в минуту за тот же период. С советской стороны – 430 108 в месяц, 98 804 в неделю, 14114 в день или 9,8 в минуту за тот же период. Средние суммарные показатели в моей задаче таковы: 572 043 погибших в месяц, 131 410 в неделю, 18 772 в день, 782 в час и 13,04 в минуту каждого часа, каждого дня, каждой недели, каждого месяца периода, длившегося, напоминаю, три года, десять месяцев, шестнадцать дней, двадцать часов и одну минуту. И пусть те, кто смеялся по поводу дополнительной минуты, кому подобная дотошность показалась излишней, пусть они уяснят, что это означает приблизительно еще 13,04 погибших, и представят, если сумеют, как за одну минуту разом убивают тринадцать хорошо знакомых им человек. Кстати, можно вычислить интервал, с которым люди отправлялись на тот свет: в среднем один немец каждые 40,8 секунды, еврей каждые 24 секунды, большевик (в общее число включены и советские евреи) каждые 6,12 секунды, то есть примерно на каждые 4,6 секунды приходилась одна смерть, и так весь вышеозначенный период. Теперь напрягите воображение и соотнесите эти цифры с реальностью. Возьмите наручные часы, отсчитывайте каждые 4,6 секунды по одному мертвецу (или каждые 6,12 секунды, 24 или 40,8 секунды – как вам больше нравится) и попытайтесь представить себе, как они ложатся перед вами – один, два, три убитых. Отличное упражнение для медитации, убедитесь сами. Или сравните с какой-нибудь недавней, потрясшей вас катастрофой. Если вы француз, то проанализируйте, например, жалкую алжирскую авантюру, нанесшую такой моральный урон вашим соотечественникам. За семь лет вы потеряли 25 000 человек, вместе с жертвами несчастных случаев; это чуть меньше количества погибавших за один день и тринадцать часов на Восточном фронте или числа евреев, уничтожавшихся еженедельно. Я, естественно, не беру в расчет алжирцев: вас они не волнуют, ваши книги и передачи о них молчат. Но, однако же, за каждого француза вы убивали десять алжирцев, результат не хуже нашего. Здесь я, пожалуй, остановлюсь, продолжать можно сколько угодно, но делайте это без меня, пока земля не уйдет из-под ног. Мне подобное ни к чему: уже давно мысль о смерти ближе мне, чем вена на шее, как прекрасно сказано в Коране. Если вы умудритесь разжалобить меня, мои слезы, как серная кислота, обожгут ваши лица.

Минута молчания. И еще 13,04 мертвых. Любое сравнение с тем ужасом, который произошел, умаляет память о павших. Путин не Гитлер ни с какого угла зрения, и еще меньше он Сталин. Это всё дешевая пропаганда, которую подают цинично, пошло и равнодушно. И этому нет оправдания. Между нами говоря, то же самое ведь касается и вашей страны. Нигде на самом деле не рождается новый фашизм, новый нацизм. Все эти бандеровцы, ну ты знаешь, это же просто смешно. Но поскольку жертв с российской стороны больше, потери несоизмеримо большие, и героизм, с которым в интересах всего человечества остановили эту невероятную машину-убийцу, намного больше, то я прошу: покажите пример. Не ведитесь и вы на эту моду по навешиванию ярлыков. Павшие заслуживают большего.

И поверь мне, те, кто называет твоего президента Гитлером или Сталиным, сами себя дураками выставляют. Ну какой он Гитлер, что он сделал-то? Олигарха посадил? Ах да, и выпустил. Панк-группу в тюрьму послал? И их выпустил. Если это ГУЛАГ или Освенцим, тогда ты Солженицын, без сомнения. А я — Бродский.

Переведу дыхание на секунду… Хочется подумать о чем-то веселом и прикольном…

“Tere tere, vana kere.” Хаха! Вот это прикольно. Поверь, мы  все это заметили. Я не знаю, что тебе говорили, но отношение к Путину здесь вообще-то не такое плохое.  Я иногда думаю, что границы цивилизаций проходят там, где проходят границы юмора.  Поэтому иногда кажется, что “12 стульев” и “Мастер и Маргарита” доказывают, что мы с русскими больше одна цивилизация, чем с финнами. Я знаю многих эстонцев, чья любимая книга «Мастер и Маргарита». Но все-таки финны, конечно, тоже свои. Они как старший брат, который за бугром учится. Всегда рядом, всегда свой, немного консервативный, ну тем он и серьезнее.

Но твоя любовь к Тупаку раздвинула для меня эти цивилизационные границы значительно пошире. . WestCoastridahs… Это мы тут на балтийских берегах.  EastCoast– это Мумий Тролль и Владивосток. Ты тоже так видишь?

Я должен признать, что эти пересуды-перемолы на тему ужасов Второй Мировой меня каждый раз с пути сбивают. Попробую все-таки вернуться к тому, почему я тебе решил написать.

Понимаешь, Владислав, тебе друзья нужны. И здесь у тебя есть друзья.

Сейчас 2014 год. Мы здесь уже четверть века как независимы. И я хочу сказать, что мы понимаем тебя. Мы понимаем Россию. И я хочу, чтобы ты нас тоже понял. Мы здесь с народом решили, что хотим быть независимым государством. Это наша воля. Мы конечно каркаем и ворчим, умничаем и шумим, иногда и хулиганим, но несмотря на это нам не нужно ничего, кроме своего государства, где мы можем делать всё, что сами хотим. Мы связали себя узами с союзниками, которые, немого из собственных интересов, немного из гуманизма, немного во имя высших ценностей, нас поддерживают. И мы им благодарны.Но государство дальше строить мы все-таки хотим сами.

Сейчас мы находимся в совершенно новом историческом моменте, я объясню. Таави Рыйвас, наш новый премьер, сказал в своей речи перед парламентом, что мы стали свидетелями явления, которое в довоенной Эстонской Республике не имело место — спокойной смены поколений во власти. Tаави Рыйвасу 34 года. Нашему министру образования и науки Евгению Осиновскому — 28! Этнический русский, а по-эстонски лучше меня говорит (как однажды пошутил ректор Таллиннского университета: что общего между Владимиром Путиным и Кауром Кендером? Оба любят Россию, у обоих жены – русские, и оба по-эстонски писать не умеют). Мы понимаем, что наша сила в еще более открытом государстве, в еще большей демократии.

И смешно вышло с этим крымским инцидентом. Как ты знаешь, поймали в воздухе и выложили в Youtubeразговор главы нашего МИДа (39 лет!) , где он делится слухами о снайперах Майдана, и выражает желание расследования и контроля. Наивные люди назвали это нашей глупостью и неумелостью. Но если б ты знал, как на это отреагировали многие мои друзья из местных русских.

“Смотри,” – сказали они, – “ты все время говорил, мол, Эстония свою политику проводит, а мы все говорили, что только по указке Америки, и смотри что выходит — эстонский министр проводит свою политику, и что с того, что американцам это может не понравиться!”

Хотя в нашем обществе мнения относительно Крыма полярны — было это законно или незаконно, красиво или ужасно, или еще что-то, в одном мы сходимся абсолютно – Эстония — независимое государство. Здесь есть столько хорошего, что стоит и нужно беречь и защищать. Мы все стоим за Эстонское государство. Как коренные эстонцы, так и в первом поколении приехавшие сюда из Сибири, и евреи, и финны, и все, кто у нас тут живет. И с русским языком у нас, кстати, всё вполне нормально. Мои дети, трое сыновей, учатся на своей родине на языке их матери. На русском языке. Нам конечно еще долго корпеть, чтобы это всё до ума довести.

Правовое государство это не пустой звук. Электронное государство тоже. Шенген это волшебное слово. У нас много чистой нетронутой природы. Много свободы. Можно техосмотр сделать без взятки и очереди. Тебя не терроризирует ни Налоговая, ни какая-либо другая инспекция. Ты не должен бояться полицейского произвола. Суды стараются правильно понимать и применять правосудие (мне, конечно, хотелось бы, чтоб они отстали от малого Рустама, он мужик хороший, нечего ему сидеть всё время, но c’estlavie). Если что-то с тобой происходит, то у тебя есть реальная надежда.  Пенсии, несмотря на то, что у нас и вправду нефти нет, как Толясик правильно заметил, всё время выше чем в России. А ты знаешь, Владислав,что предок Пушкина арап Петра Первого был командующим Таллиннского гарнизона? Крутые у нас в Эстонии командующие были. Я не знаю, были еще где-нибудь в Европе в XVIIIвеке чернокожие на таких высоких постах? Тупак бы гордился!

Ну а я – да, конечно, тоже люблю поворчать. Наша любимая ворчалка последних лет — жизнь такая тяжелая, надо в Финляндию на работу ехать. Ты представляешь себе такой разговор 30 лет назад?  Смешно, да?  Билет на паром – пару десятков евро, паромы в Хельсинки – каждый час почти, ни визы, ни разрешения на работу, ни даже паспорта не надо, взял IDкарту и поехал работать.

События в Крыму слегка гальванизировали осознание того, сколько у нас в Эстонии всего хорошего. Я с гордостью смотрю на наших политиков, которые оказались настолько мудры (да, есть исключения, но они как раз отрезвляюще действуют, потому что никто не хочет выглядеть как тот идиот, который орет  - Путлер, Путлер!).

Мы гораздо менее одиноки, чем мы опасались, и мы гораздо более сплочены, чем мы осмеливались надеяться. Мы сильнее, чем мы думали. Именно поэтому я тебе и пишу.

Мы хотим быть друзьями. И мы хотим,чтобы Россия пошла с нами по одному пути. Я перефразирую еще раз речь премьера Таави Рыйваса перед Рийгикогу. Он сказал, что удачные государства это те, где у людей есть надежда, что если они будут работать, их жизнь улучшится. А неудачные, как я уже сам отсюда делаю вывод, это те, где ты хоть что делай, а жизнь всё хуже, и от тебя не зависит ничего. В неудачных государствах надежды нет. Украина, как государство, явно не удалась. Россия, по сравнению с ними, явно удачнее.

Но ты знаешь, что меня удивило? Никто там в Крыму не догадался, не захотел, или не осмелился сравнить себя с Эстонией. Странно. Те же люди, по сути, с одного места в одно время стартовали, почему же надежды такие разные? Они верили, что вместе с Россией они могут быть как Россия, но никогда не верили, что могут стать как Эстония.  Вот смотрю я на цифры,  ВВП на душу населения: Эстония – 18 000, Россия – 15 000, Украина… 3800 USD.  А Крым ведь был её самой бедной частью. Этот референдум там, это как нас сравнить с Финляндией, где ВВП на душу населения в три раза выше нашего — 47600, и спросить, вы хотите уже завтра финские зарплаты и финские пенсии? Не хотелось бы спекулировать. Особенно когда самая большая разница между Эстонией и Крымом не в богатстве. В надежде. У нас есть надежда, что однажды мы обгоним Финляндию.

Владислав, ты же знаешь, что Россия на самом деле может быть удачной и свободной, как Эстония. Вы же многим интересным вещам у Эстонии научились и успешно применили у себя. Взять хотя бы точно такой же низкий подоходный налог. Он же чудеса делает с налоговыми поступлениями! И другой пример: сознательная политика по улучшению демографической ситуации. У нас это называют «материнской зарплатой». У вас — «материнским капиталом». И эти вещи работают. А ведь у вас еще и нефть! Я верю в ваш патриотизм. Верю в народ России. Я верю, что вы стараетесь сделать все настолько хорошо, насколько возможно. А может есть что-то, что можно сделать, чтобы Россия еще лучше жила?

Владислав, вот поэтому я тебя приглашаю в гости. Приезжай в Эстонию, как приезжают каждый год тысячи твоих соотечественников и земляков, которые, кстати, самые лучшие послы доброй воли, которых вообще можно было бы придумать. Хорошо одетые, тактичные, веселые люди разрушают своим дружелюбным щедрым и обаятельным появлением каждый идиотский исторический стереотип, который у нас в Эстонии еще жив. Приезжай, посмотри, почему они сюда едут. И я тебе расскажу, как Андрус Ансип был 9 лет подряд абсолютно демократически избранным премьером. Расскажу, как много надежд появляется оттого, что власть может меняться ненасильственно, и оттого, что у молодых есть возможность.

“Поговорить надо,” сказал мне однажды Малой Рустам (большая сумма денег пропала, кто-то нас кинул, Рустам был сам не свой). «Поговорить надо», повторил он, «потому что пока мы говорим, я не сделаю никаких резких движений и глупостей, о которых потом пожалею».

Давай поговорим, Владислав. Я не побоюсь тебе сказать, что в самое смутное время  нужен как раз самый ясный взгляд, чтобы не терять надежду. У меня есть надежда, Владислав, что однажды и Россия будет в Евросоюзе. Да, я надеюсь, что вы сможете её туда привести. И Петербург опять станет одним из самых важных городов для эстонской культуры. И я не удивлюсь, если Россия вступит в Евросоюз раньше, чем Украина. И Крым с Чечней станут такими же спокойными, без насилия, особыми случаями, как Венеция и Шотландия. Эстония, которая несмотря на свой маленький масштаб, была одним из самых громких критиков России, может стать очень весомым её сторонником. Поверь, Владислав -  людям нужна надежда, что жизнь будет лучше., что войны не будет, что свободы будет больше, что справедливость есть. Дайте им надежду. Евросоюз  - это надежда.  Я не уверен, что господину Киссинджеру понравится идея о России в Евросоюзе. Ну и так ему и надо, Киссинджеру. А мне нравится!

Владислав, братушка, я уважаю твой народ. Твоего президента, твое государство и тебя. И я знаю, что то, как вас запомнит история, в ваших собственных руках.

Как вас запомнит история?  Было бы круто, если бы тебя и Владимира Путина запомнили как Протагора и Перикла, как тех, кто принес золотой век.

В настоящий момент вы стоите перед выбором. Всё, что произошло до сих пор, можно обговорить и переговорить, поверь. Все пути еще пока открыты. Золотой век человечества, это достойная цель, и если даже у тебя не получится прийти к ней, я обещаю, что готов тебя у себя укрыть, неважно кто придет искать.

Я не верю в большие противостояния — хорошие против плохих, красивые против страшных. Я верю в человеческую волю. А все эти атрибуты холодной войны… Давай вспомним «Чапаев и Пустота» Пелевина.  Если я правильно помню, Анка нарисовала на своей тачанке колесо инь и янь с текстом «сила ночи, сила дня, одинаково — хуйня». Очень глубокая практическая философия, ну и что с того, что Пустота, читая это, был поначалу чуточку upset.

West side ‘till we die, Владислав! Приезжай в гости!

Каур

PSВладислав, пока я занимался написанием и переводом этого письма, успел Евросоюз установить тебе запрет на выдачу визы. Я не стал менять письмо, я действительно хотел пригласить тебя в гости. Прошу прощения, я сожалею. Я не понимаю этих дел по запрету выдачи виз, особенно если это касается людей, с которыми, как раз наоборот – надо разговаривать, если хочешь, чтобы возникло осознание, возникло понимание. Но я почти уверен, что этот напрасный запрет в один день пропадет. По крайней мере тогда, когда Россия будет в Евросоюзе. А до тех пор разве ты не можешь ездить с дипломатическим паспортом?

***

Владислав Сурков уже ответил на письмо Кендера.