«Лесные братья» и другие национальные особенности

Стадион «Анжи», который строил Апанди Махмудов. Фото: Андрей Бабин

Три дня пребывания в рес­публике Дагестан оказались богатыми на события. И на свадьбе мусульманской случилось побывать, и на поминках, и заблудиться на рынке, и угодить в полицию, где выслушать приговор, но не себе, а Ансипу...

Честно говоря, Махачкала – город не очень красивый. Если смотреть на него в целом. Нет, есть, конечно, красивые здания и уголки, но в целом...

Апанди Махмудов, руководитель местной строительной фирмы, большой патриот родного города, но с этим наблюдением тоже согласен. «В 1990-е годы Махачкалу застраивали без всякого плана, пристройки лепили кто во что горазд, – говорит Апанди. – Сейчас пытаются навести порядок, что-то даже сносят, но это не спасает».

Может, им стоит, как в Ингушетии, новую столицу где-нибудь в другом месте построить? Может, так и сделают, а пока Апанди показывает объекты своей фирмы. Самый значительный – будущий крупнейший в городе торгово-развлекательный центр Renaissance.

Апанди Махмудов почти тридцать лет жил в Эстонии – в Кохтла-Ярве, куда приехал по распределению после Рос­товского строительного института, а потом в Таллинне. Недавно, после смерти жены, перебрался на родину. Правда, в Таллинне, где остались три его дочери, которые все замужем за дагестанцами, Апанди бывает часто.  «Недавно целый месяц там был, и в конце концов стал ощущать одиночество, – признался Апанди. – В Махачкале я чувствую себя гораздо лучше, свободнее».

В какой-то мере на решение покинуть Таллинн повлияла и обида на городские власти. Когда-то Апанди своими руками и за собственные средства заброшенный подвал превратил, по сути, в центр дагестанской культуры, обогативший, как он считал, столицу Эстонии. А столица в знак «благодарности» в один прекрасный день уведомила о повышении сразу в три раза (!) стоимости аренды помещения. С тех пор прошло много времени, Апанди живет в Махачкале, но обида не отпускает...

Не хватает твердой руки

Дагестан сильно отличается от соседних республик, и не только более обширной территорией и численностью населения. Например, за одиннадцать дней в Ингушетии и в Чечне я не встретил ни одной женщины в брюках, а с первых минут пребывания в Дагестане стало очевидно, что здесь это довольно распространенное явление.

Если Ингушетия и Чечня практически мононациональны, то в Дагестане проживают представители десятков национальностей. Самые многочисленные – аварцы, за ними – кумыки, даргинцы, лезгины, русские и т.д.

Наличие в Махачкале Дома дружбы, трех национальных театров – Аварского, Кумыкского и Русского, проведение фольклорных фестивалей и т. д, вероятно, призвано подчеркнуть торжество межнациональной интеграции, однако здесь довольно ревностно относятся к тому, какую национальность представляет каждый из руководителей.

«Там, наверху, да, отслеживают данный вопрос, но нам, простым людям, без разницы, – сказал по этому поводу таксист Бахтияр, чертыхаясь из-за того, что машину кидало из стороны в сторону на ледяных торосах. – Кадыровской твердой руки – вот на самом деле чего нам не хватает!» – воскликнул он и рассказал то ли байку, то ли быль.

Как-то в Чечне где-то что-то прорвало, и лужа огромная образовалась. Никто ничего не может сделать. Тогда Кадыров якобы надел сапоги, зашел на середину лужи и приказал начальнику коммунальной службы прямо в ботинках подойти к нему. И там объявил, что тот уволен...  «Не знаю, правда это или нет, но так рассказывали», – сказал Бахтияр. Кстати, такси в Махачкале – вполне демократичный вид транспорта: за 100-150 рублей (2-3 евро по нынешнему курсу) можно доехать в любой конец города, а город, вытянувшийся вдоль Каспийского моря, по площади втрое больше Таллинна.

Кое-где можно заметить и троллейбус, но главным видом общественного транспорта в городе являются, несомненно, маршрутки, в несметном количестве, как муравьи, снующие по улицам. Проезд стоит 14 рублей.

А дороги в те дни в Махачкале действительно были чудовищные после неожиданного и сильного для этих мест снегопада. Злые языки говорили, что бывший мэр Саид Амиров – тот самый, которого несколько месяцев назад арестовали, а 24 апреля в Ростове начали судить по обвинению в целом букете тяжких преступлений, – продал всю уборочную технику.

Это вряд ли, потому что в те дни в «Махачкалинских известиях» писали, что на улицы города выведены более 50 единиц спецтехники. Правда, лично я видел только одну единицу – на проспекте Расула Гамзатова.

Апанди Махмудов лично знаком с экс-мэром Амировым и ничего против него не имеет. «Если его в чем-то обвиняют, наверное, есть для этого основания, но мои вопросы он решал по-деловому», – пояснил Апанди. Обвиняется Амиров, среди прочего, в подготовке теракта. Кто эти теракты осуществляет – известно.

Для эстонских туристов

Если в Эстонии «лесные братья» – уже довольно далекая история, то в Дагестане это реа­лии сегодняшнего дня.

Опять-таки в отличие от Ингушетии и особенно Чечни, где сейчас – тьфу-тьфу-тьфу – более или менее спокойно.

Чаще тех молодых людей, которые уходят в леса, пополняя группировки боевиков и террористов, в Дагестане называют просто лесными.

Вот в день моего отъезда, как я случайно узнал вечером из разговора двух местных жительниц, на улице Гагарина прошла небольшая КТО.  Эта аббревиатура давно стала привычной в здешнем лексиконе, и в расшифровке (контртеррористическая операция) не нуждается.

 «Одни идут на стройку или в таксисты, другие едут в цент­ральную Россию, а третьи нанимаются в лесные», – так объяснил молодой человек по имени Сурхай мотивацию последних. То есть, в бандподполье уходят ради заработка.

Сам он выбрал первый вариант – трудится в фирме Апанди Махмудова и уверяет, что работу при желании всегда найти можно.

Ради денег – такое объяснение лежит на поверхности, но, конечно, это не единственная причина ухода молодых мужчин в лес. Даже трех дней, проведенных здесь, достаточно для того, чтобы убедиться, что все намного сложнее. Повсюду много коррупции и вообще несправедливости, как объясняли мне различные общественные деятели.

Впрочем, чтобы понять всю сложность здешней жизни, пожить тут надо не три дня, а три года.

Председатель независимого профсоюза работников органов внутренних дел Магомед Шамилов, хорошо знающий местную жизнь, с болью в сердце произнес целый монолог о творящихся безобразиях, особенно в близкой ему сфере.

Местный интеллектуал, психолог Магомед Алиев, настроен более миролюбиво и даже не прочь похохмить, предлагая зарабатывать на дагестанской специфике. «Я бы, например, на месте наших тур­операторов включал в пакеты туры на базу «лесных братьев», – сказал он с серьезным видом. – Думаю, у эстонских туристов это предложение пользовалось бы спросом».

Апанди Махмудов сам о негативных сторонах горемычной дагестанской жизни рассказывать не желает и не поддерживает тех, кто это делает, – мол, зачем гостя грузить тем, что он и так каждый день слышит? Лучше рассказать ему о том, как прекрасен наш Дагестан! И показать, раз уж он здесь.

Продолжение читайте на следующей неделе.