Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2010/07/01/395612t1h1090.jpg)
Все знают, что ФИФА не позволяет правительствам активно вмешиваться во внутренние дела местных футбольных союзов.
Знает об этом и президент Франции Николя Саркози (или, по крайней мере, его советники). Однако он получил недвусмысленное предупреждение от ФИФА, что членство Федерации футбола Франции во Всемирной футбольной организации будет приостановлено, если французское правительство не откажется от планов поиска ответственных за неудачи французской сборной на ЧМ 2010.
У политиков финальный турнир ЧМ по футболу уже десятки лет считается периодом, когда они могут принимать решения, которые в иное время подверглись бы жесткому обсуждению в прессе, но в это время могут пройти незамеченными.
Красноречивые примеры
Так, говорят, в 1958 году президент Бразилии Жуселину Кубичек ди Оливейра спросил у тогдашнего главы делегации, будущего президента ФИФА Жоао Авеланжа, когда состоится следующий финальный турнир. Кубичек заметил, что во время турнира он сменил несколько министров, и газеты не обратили на это внимания. «Мне надо провести еще некоторые изменения. Когда будет следующий ЧМ?» — спросил он.
Аналогичные примеры можно найти и в недавней истории. Четыре года назад журнал Spiegel обратил внимание на то обстоятельство, что во время проходившего тогда в Германии турнира пресса интересовалась только футбольными пресс-конференциями.
Spiegel привел в пример пресс-конференцию берлинского магистрата, на которой присутствовали только 19 журналистов, хотя зал вмещал до 300 человек, тогда как на пресс-конференцию главного тренера сборной Юргена Клинсманна не смогли попасть сотни жаждущих журналистов.
Случай с Саркози открывает и другие связи между чемпионатами мира и политикой. Хотя во Франции футбол не оказывает на общественное сознание столь сильного влияния, как, например, в Бразилии, Италии или Англии, все связанное со сборной страны все же очень важно.
Разговор о национальной сборной дает Саркози прекрасную возможность отвлечь внимание избирателей от действительно серьезных проблем, какими бы актуальными они ни были бы. С точки зрения главы государства, проблема неудачи сборной — это псевдопроблема: пенсии все равно будут выплачены, а профсоюзы на улицы не выйдут.
С другой стороны, нужно помнить о том, что до новых президентских выборов во Франции осталось два года, а ни один политик не хочет, чтобы его имя было связано с чем-то таким, что ассоциируется с неудачам национальной сборной.
Особенно в этом году, когда проблемы сборной не были обусловлены чисто спортивными аспектами. Исходя из этого, заявление Саркози можно толковать как попытку дистанцироваться от неудач команды. Кроме того, политика ФИФА открывает ему возможность для новой демагогии: я бы помог и научил, но ФИФА не разрешает!
Футбол плюс политика
Политическая история знает примеры того, как проигрыши на футбольном поле приводили к поражениям на политических фронтах. Так, летом 1970 года, через пять дней после поражения английской сборной в четвертьфинале, лейбористы были вынуждены признать победу консерваторов, хотя за неделю до этого они опережали их на семь процентов.
Тогдашний лидер лейбористов Гарольд Вильсон считал, что причиной поражения партии на выборах стали негативные эмоции, вызванные проигрышем сборной.
Между прочим, именно Вильсон за четыре года до этого, после победы английской сборной на ЧМ саркастически заметил: «Вы обратили внимание, что Англия стала чемпионом мира именно при лейбористах?»
В 1970 году у Вильсона не оставалось времени, чтобы отреагировать на поражение футбольной сборной. Зато это время есть у Саркози, и он уже воспользовался этим. Можно быть уверенным, что хотя сказанное Саркози с виду было обращено к местной футбольной федерации, на самом деле оно адресовалось избирателям. Он сказал им именно то, что они хотели услышать.