За русских в Прибалтике замолвите слово

Фото: Сканировано

В российском издательстве «Наука» вышел сборник «Этническая политика в странах Балтии», подтверждающий истины, которые прибалтийские «меньшинства» ощутили на своей шкуре.

Попадись эта книга национал-патриоту, он наверняка сказал бы, что речь идет о российской пропаганде – издательство ведь московское, и не важно, что тираж микроскопический (590 экземпляров, то бишь только для научного пользования). С приведенными в книге данными и выводами национал-патриоту спорить будет сложнее. Стандарты «Науки» с советских времен высоки: сугубо научный подход, ничего лишнего или субъективного. Впрочем, для национал-патриотов это пустые слова – у них своя правда в голове.

Авторы сборника составляют действительно международный коллектив: здесь представлены не только Таллинн, Рига и Вильнюс, но и Москва, и Белфаст, и Гронинген. Несмотря на «страны Балтии» в названии, по большей части сборник посвящен Латвии и Эстонии – двум государствам, которые, как сказано в предисловии В.А. Тишкова и В.В. Степанова, «хитрой казуистикой вывели часть населения, принимавшего участие в создании новых государств, из категории граждан, попытавшись тем самым снять с себя ответственность за исполнение мер по поддержке и защите культуры и языка, а также по политическому представительству этой части населения... Европа в свое время дала добро на акцию выведения из гражданства до половины населения двух постсоветских государств, а позднейшие усилия Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств... не принесли ощутимых результатов».

Отчизны – земли героев

Сборник открывается статьей ведущего сотрудника эстонского Центра информации по правам человека Вадима Полещука «Русские в балтийском общественно-политическом дискурсе». В ней определяется суть проблемы, а также приводятся оценки ситуации, в частности, мнение английского социолога Джона Пакера: «Националистический проект “нации-государства” несовместим с уважением прав человека, поскольку ставит в привилегированное положение одно культурное сообщество (одну нацию) по сравнению со всеми другими: режим прав человека в сущности предполагает наличие единого плюралистического государства». Сложно не согласиться.

Далее следуют две исторические статьи: «Советское наследие и современная этнополитика стран Балтии» независимого эстонского исследователя Прийта Ярве и «Континуитет как основа государственности и этнополитики в Латвии и Эстонии» В.В. Полещука и А.С. Димитрова. Ярве, пишущий о том, что «молодые русские в Эстонии теряют по сравнению с эстонцами в образовательном плане, на рынке рабочей силы, в жилищных условиях, в доходе и социальном статусе», озвучивает печальный вывод: «Национальное государство может трансформировать этнические и языковые различия в социальные быстрее, чем за одно поколение», – опять же, мы здесь это пережили.

Особняком стоит весьма обширная статья журналиста и писателя Ильи Никифорова «Политика исторической памяти в странах Балтии», посвященная, если сказать грубо и ненаучно, националистическому пиару в области истории; как пишет автор, «наиболее ярко и в поэтической форме такая социально-культурная роль исторической памяти зафиксирована в государственном гимне Литвы: “Летува, отчизна наша, / Ты – земля героев, / И сыны твои на прошлом / Все величье строят”».

Никифоров, рассматривая проблему с конца 1910-х, не оставляет без внимания «советизацию политики исторической памяти», но главное внимание уделяет, конечно, новейшему времени – с 1988 года и далее. Характерны подзаголовки: «Овладение пространством» (замена советской топонимики на «титульную»), «Присвоение времени» (замена государственных праздников), «“Приручение” школы» (без комментариев). «Главной целью коммуникации в политике исторической памяти будет гарантия господства поддерживаемого групповой памятью дискурса, – рассуждает Никифоров. – Эстонский историк и издатель школьных учебников Андрес Адамсон откровенно пишет: “С той частью населения, у которых “адрес не дом и не улица”, эстонцам общего языка в основных исторических вопросах... найти практически невозможно. С людьми же, осознавшими свое место в эстонском обществе, нужно стараться найти если не общий язык, то хотя бы вступить с ними в разумный диалог”». Остальные, как мы понимаем, – отрезанный ломоть.

Неправильная этногруппа

Три статьи о демографии в трех странах Прибалтики позволяют сравнить перемены, произошедшие со здешними русскими после 1990 года, в разрезе народонаселения. Еще две статьи посвящены тому, как на этнополитику Латвии и Эстонии реагируют ЕС и Совет Европы, причем Д.В. Коченов приходит к оптимистическому заключению: «Прямое и опосредованное влияние Евросоюза в странах Балтии будет только возрастать, и это неизбежно отразится на этнолингвистической политике». Два автора изучают реакции на балтийскую этнополитику западного и российского научных сообществ. В статье «Протестная мобилизация русскоязычного меньшинства в Латвии» Т.Б. Богушевич излагает причины и историю русского протестного движения, в том числе – бесплодных попыток бороться за русскоязычное образование (под лозунгом «Школы – наш Сталинград!»).

Одна из наиболее шокирующих статей сборника – «Социально-экономические трансформации в Эстонии» Елены Хелемяэ, старшего научного сотрудника Института международных и социальных исследований Таллиннского университета: автор детально, с привлечением статистики, разбирает причины «поражения неэстонцев на рынке труда» в период после восстановления независимости. Вчитайтесь: «В первые годы независимости существенно сократилась доля неэстонцев, которые работали руководителями... Существует и так называемый стеклянный потолок: при наличии одинаковых предпосылок неэстонцы реже эстонцев занимают высшие ступени на служебной лестнице... Принадлежность к “неправильной” этногруппе является большим препятствием именно при доступе к лучшим рабочим местам, и это остро ощущается самой “конкурентоспособной” частью неэстонского населения... К концу первого десятилетия нынешнего века этническое неравенство не только не уменьшилось, но и усугубилось. “Стеклянный потолок” никуда не делся даже для людей, хорошо владеющих эстонским языком и являющихся гражданами Эстонской Республики». За каждой фразой тут – десятки тысяч людей, которые ничего не могут сделать с несправедливостью, негласно поощряемой государством.

Хелемяэ приходит к тому, что сами собой проблемы русского меньшинства в Эстонии не рассосутся: «Как показали события 2007 года, недовольство, накопленное родителями, вылилось в публичные протесты детей». Во что выльется недовольство, копящееся в детях, которых заставляют учиться на чужом языке и ощущать себя хуже эстоноязычных сверстников (особенно если эти дети, повзрослев, упрутся головой в тот же стеклянный потолок), – покажет время.