Михкель Мутть: о ценах и о погоде

Такой тропической жары, как этим летом, нам никто не прогнозировал. Фото: Антс Лийгус/Pärnu Postimees

Чем долгосрочнее прог­ноз, тем больше предсказатели экономики и погоды напоминают цыганок-гадалок, пишет колумнист Михкель Мутть.

Встародавние времена бывало, что человеку, принесшему плохую весть, отрубали голову. С оракулами, чьи предсказания не сбывались, такое случалось реже.

В 1952 году в газете Sirp ja Vasar было опубликовано стихотворение Валерии Вилланди, в котором была такая строка: «Лей, дождик, лей, дождик нужен всем». И вышло так, что после этого два лета подряд дождь лил, как из ведра, изрядно попортив урожай. Голова Вилланди осталась цела, зато главного редактора вызывали на ковер.

Несмотря на то, что мы живем в такое время, когда разум должен освещать каждый наш шаг, предсказания никуда не исчезли. Наоборот, люди все больше увлекаются ими. Только теперь эти предсказания носят научный характер и основываются на расчетах и теориях, на спутниковых снимках и прочих сведениях.

И все-таки в более долгосрочной перспективе как экономические прогнозы, так и прогнозы погоды оказываются довольно неточными. В противном случае катаклизмы и катастрофы не становились бы для нас такими сюрпризами.

2 января директор Института конъюнктуры Марье Йозинг сказала, что в этом году цены расти не будут. Но, тем не менее, к нынешнему моменту они поднялись по сравнению с прошлым годом на три с половиной процента.

Прошлой осенью метеорологи и предсказатели погоды обещали много чего, но только не такого обилия снега, от которого даже крыши проваливались (кстати, это было всего каких-то пять месяцев назад — хвала Эстонии с ее четырьмя временами года!).

Весной, говорили то о прохладном, то о теплом лете, но о нынешней тропической жаре не было сказано ни слова.

Чем долгосрочнее прог­ноз, тем больше предсказатели от экономики и погоды напоминают цыганок-гадалок, и точно так же, как мы не сердимся на цыганок, мы не обижаемся и на предсказателей.

Наверняка не многие из 40 000 советологов потеряли работу из-за того, что не сумели предсказать распад Советского Союза. При многих финансовых учреждениях работают аналитики, которые получают зарплату за своевременные предупреждения. Но разве их высекли розгами за то, что они не предсказали нынешний кризис?

Наверно, и не следовало наказывать, ведь их работа — это своего рода лотерея. Но вот что удивляет, так это то, насколько мало в обществе в целом обращают внимания на несбывшиеся прогнозы и как редко кто-либо вспоминает собственные предсказания, какой бы области они не касались. Вспоминают только тогда, когда они сбываются («Я же говорил...»), но публично посыпать свою голову пеплом решаются немногие.

Конечно, у этого явления бо­лее широкий фон. Это — часть общей тенденции, которая характеризуется ослаблением связей в обществе, раздроблением научных потоков, деградацией памяти и многим другим. Поэтому иногда возникает такое чувство, будто каждый день начинается с чистого лис­та. (Одно из проявлений это­го  — то, что плагиат и вообще духовное воровство — не говоря уж о том, чтобы давать ссылки, хотя бы из элементарной вежливости — начинают терять свой прежний смысл.)

Возьмем самое простое — прогноз погоды. Помнит ли кто-нибудь, чтобы местные метеорологи ссылались на то, что говорили вчера? Разве что крайне редко. А ведь вмес­то того, чтобы показывать карты и талдычить о циклонах, можно было бы вернуться ко вчерашнему прог­нозу и проанализировать, что сбылось, а что нет, и почему. Провести, так сказать, разбор полетов.

И дело не только в том, что вежливый человек должен извиниться за то, что вчера «впаривал туфту» всему населению. Таким образом можно научить людей хоть сколько-нибудь ориентироваться в погодных факторах.

В любом случае, немного странно появляться не экране после неправильного прогноза с видом майской розы, благодетеля с победной улыбкой на лице или лукавого Санта-Клауса.

Парнишка, читающий прогноз погоды, выглядел бы куда симпатичнее, если бы мужественно признал ошибку: «Простите, дорогие эстоноземельцы, но в этот раз не получилось. Бывает». Девушка-синоптик могла бы выступить и в театральной форме: «Вчера не угадала... в позапрош­лый раз тоже наступила на грабли. Я в самом деле на знаю, стоит ли вам еще верить мне...»

Разумеется, они не «делают погоду», в том смысле, что не работают синоптиками. Они — просто лица.

Почему прогноз погоды должны читать деятели, подозрительно напоминающие стюардесс и официантов? Разве это не выглядит так, будто все остальные работники новостной программы передают новости, а читающий прог­ноз погоды — «обслуживает»? Аналогия со спортивными новостями неуместна, поскольку о спорте в основном рассказывают люди, которые сами собирают и обрабатывают информацию.

И еще. Сексапильная внешность нравится людям, но это выглядит не очень убедительно, когда молодые рассказывают о погоде. Ведь прогноз погоды во многом основывается на прецедентах и аналогиях. А какой опыт может быть у девочек и мальчиков?

Давать прогноз погоды может тот, кто повидал на своем веку как минимум шестьдесят засух и семьдесят наводнений и знает, какие земные и небесные знаки предшествовали им. И когда такой человек говорит, что «в сорок восьмом был такой же апрель, а после него дождь лил аж до самого Успения», я ему верю.
Поэтому было бы интереснее, если бы такие люди, как Марье Йозинг и Леэв Куум, заменили юных «синоптиков».