Максим Рогальский: право на жизнь

Максим Рогальский Фото: Частный архив

Уже при продавливании Закона о сожительстве было ясно, что правящие партии, как видно, задавшиеся целью уничтожить семейные ценности в нашем обществе, на этом не остановятся. Долго ждать не пришлось. За меняющим определение семьи и открывающим дорогу гомосексуальным бракам законом последовали следующие: Закон о защите детей и новая редакция Закона о прерывании беременности и стерилизации.

В обоих случаях законодатели пошли по пути вмешательства в дела семьи и умаления ее роли. Отмена существующего требования, согласно которому аборт несовершеннолетней девочке может быть сделан только с одобрения ее родителей, прямо посягает на право родителей воспитывать своих детей и заботиться о них.

На прошлой неделе вопрос рассматривала социальная комиссия Рийгикогу, которая не учла ни одного замечания, представленного защитниками семьи и направила законопроект на второе чтение. Снова прозвучали утверждения о том, что дети нуждаются в защите от родителей-алкоголиков, приводились и другие крайние примеры.

Семья как угроза

Разве при разработке закона можно исходить из того, что семья априори таит в себе угрозу ребенку? Но соцдемы и реформисты положили такой подход в основу законодательной практики. При этом по Конституции родители не только имеют право, но и обязаны заботиться о своем ребенке. На уровне закона также закреплено, что родители обязаны защищать права и интересы своих детей.

Не абсурдно ли, что, требуя от родителей заботы о своих чадах, государство лишает их права участвовать в принятии решения, серьезнее которого и представить нельзя и которое может наложить отпечаток на всю оставшуюся жизнь оступившейся девочки? Кто, как не любящие мать с отцом, способны уберечь свою дочь от непоправимого шага? Но, по мнению депутатов, с этой задачей отлично справятся гинекологи.

Абсурдность ситуации проявляется и в том, что в целом ряде других случаев государство ограничивает дееспособность несовершеннолетних, и всех это устраивает. Например, подростков не пускают в казино, им не продают сигарет и спиртных напитков, они ограничены в праве совершать сделки и водить машину, без сопровождения взрослых им не позволено находиться в ночное время на улице. Участие в выборах также разрешено лишь с восемнадцати лет.

Понятно, для чего существуют такие ограничения – в первую очередь для того, чтобы защитить самих несовершеннолетних, которых общество не считает в данном случае настолько зрелыми и сложившимися личностями, чтобы позволить им самим принимать решения по данным вопросам. Но – пачку сигарет купить нельзя, а решить вопрос жизни и смерти можно? Где тут логика – понять весьма и весьма трудно.

Противоречие на противоречии

Но на этом противоречия не заканчиваются. Индрек Тедер – канцлер юстиции, по настоянию которого Рийгикогу приступил к рассмотрению данного вопроса, – считает, что нынешнее положение, когда аборт несовершеннолетней девочке можно сделать лишь с согласия родителей, нарушает ее право на самоопределение и ставит в «излишнюю зависимость» от родителей, а также «не обеспечивает права несовершеннолетних на приватность и защиту здоровья».

Оставим в стороне рассуждения о том, можно ли назвать связь между ребенком и родителями «излишней зависимостью» и каким образом аборт связан с защитой здоровья. Но чем объяснить противоречие с вердиктом, вынесенным тем же Тедером в 2009 году, согласно которому «в случае оказываемых несовершеннолетнему лицу медицинских услуг нужно обязательно, каждый раз, при любом вмешательстве получать согласие родителей»? То есть для того, чтобы вырвать несовершеннолетней девушке зуб, одного ее согласия недостаточно, а для того, чтобы уничтожить уже зародившуюся жизнь – достаточно? Что-то в этой логической цепочке явно не сходится.

В том, что депутаты (в данном случае члены социальной комиссии) осознают всю меру ответственности, которая на них ложится при принятии решения по данному вопросу, возникают большие сомнения. Например, на последнем заседании комиссии выяснилось, что ее руководительница Хельо Пикхоф и другие народные избранники (Юри Яансон, Виктор Васильев) слыхом не слыхивали о позиции предыдущего канцлера юстиции Аллара Йыкса, согласно которой Конституция обязывает государство защищать право на жизнь не только рожденного, но и находящегося в чреве матери ребенка. Приведу слова, которые, несмотря на присущий юридическим текстам канцелит, я бы отлил в бронзе:

«Таким образом этапы развития плода никоим образом не меняют того факта, что плод является человеком, наделенным человеческим достоинством, которое сопровождает человеческую жизнь от начала до конца. Исходя из этого, человеческой жизнью является также и еще не родившаяся жизнь и, таким образом, статья 16 Конституции Эстонии защищает и плод. […] Возложенная на государство обязанность защиты не только запрещает непосредственное вмешательство в право плода на жизнь, но и обязывает государство защищать это право».

Времена меняются, и если предыдущий канцлер юстиции говорил о праве на жизнь, которым располагает в том числе и еще нерожденный ребенок, то нынешний (к счастью, срок его полномочий уже почти истек) отстаивает право несовершеннолетних на аборт. Как много, оказывается, зависит в нашем государстве от личности должностного лица!

Кто защитит нерожденных младенцев от невежества и равнодушия нынешних депутатов? Подобное отношение к вопросу жизни и смерти убеждает в том, что защитой семьи и традиционных ценностей необходимо заниматься углубленно и ответственно – в том числе и на парламентском уровне.