Игорь Калакаускас: трезвомыслящие представители русской общины могли бы уважать смелость Осиновского

, педагог, член рабочей группы при Миобразования, анализировавшей реформу русских гимназий
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Игорь Калакаускас.
Игорь Калакаускас. Фото: MARINA PUSHKAR/PM/EMF

У всех на памяти предвыборная горячка 2007 года, когда чуть ли не главным вопросом была судьба «Бронзового солдата». Четырьмя годами позже очень «удачно» был обнаружен агент влияния, сами знаете, кого. За два десятка дней до голосования-2015  копья стали ломать по теме русской школы, которая еще продолжает дышать, несмотря на все старания чиновников и политиков, пишет преподаватель и член рабочей группы при Минобразования, анализировавшей результаты перевода гимназий на эстонский язык обучения, Игорь Калакаускас.

Обнародованные некоторое время назад министром образования и науки Евгением Осиновским предложения по оптимизации процесса перехода русских гимназий на эстонский язык преподавания неожиданно вызвали негативную реакцию с разных сторон. То, что лидеры реформистов поторопились откреститься от партнера по коалиции, в общем, понятно. Настороженная реакция центристов объясняется ревностным отношением к соперникам по борьбе за электорат. Но ехидство отдельных русских журналистов и представителей русской общины для меня оказалось сюрпризом. Их нападки на Осиновского выглядят по меньшей мере странно, ведь все, к чему призвал министр, сводится к тому, чтобы трезво оценить реалии и изменить то, что еще можно изменить.

Авантюра была и остается авантюрой

Как бы кто к эффективности поголовного перевода гимназий на эстонский язык преподавания не относился, думаю, в одном спорить со мной никто не станет: до механизма этого перевода, подготовки всех «комплектующих» как не было никому дела, так и нет. Совершенно очевидно, что в этом решении было политики больше, чем здравого смысла и трезвого расчета.

Все апологеты перехода предпочитают замечать только позитивные результаты, всех противников пропорции 60/40, как бы убедительны ни были их доводы, заранее записывают в ряды подрывающих государственные устои. Пикантность лишь в том, что от апологетов в значительной степени зависит успешность этой реформы, а от скептиков не зависит ничего.

Я склонен согласиться с лидером социал-демократов Свеном Миксером, подметившим цель столь упорно продвигаемого перехода – «указать русским их место». Конечно, это не открытие для русских жителей Эстонии, но несколько неожиданное откровение для тех, кто всерьез в ситуацию не вникал. Политический заказ с самого первого дня был для нас очевиден, но среди русских была надежда, что этот переход будет хоть как-то подготовлен.

«Хоть как-то» - пожалуй, самое мягкое определение того, как Министерство образования, муниципальные власти осуществляли эту авантюру. Пытаясь спихнуть друг на друга ответственность за ход преобразований, никто не озаботился ни подготовкой кадров (ведь все-таки очевидно, что надо иметь представление о том, как преподавать предметы для иноязычной аудитории), ни процессом адаптации учебников. Последнее было приостановлено на первоначальном этапе, а за ходом реформирования никто толком не следил.

О проверках стоит сказать особо. Если уровень владения эстонским языком у русских педагогов все эти годы находился под неусыпным контролем языковых инспекторов – штрафы и предписания щедро раздавались всем нерадивым, то уровень владения государственным языком русских гимназистов беспокоил разве что преподавателей эстонского.

Все отлично понимали, что, иногда с трудом освоив даже уровень В1, десятиклассник способен понять разве что отдельные фразы и перевести на русский вопросы в учебнике. Собственно, никто и не ставил цель усвоить предмет – особенно в ситуации, когда были неожиданно отменены госэкзамены практически по всем школьным дисциплинам. Какой учитель захочет открыто признаться в том, что ученики его не понимают? Поэтому текущие оценки по предметам, что ведутся на эстонском языке – это обычная статистика, степень погрешности которой будет храниться строже, чем государственная тайна.

Врать научились все

Неоднократно разговаривал на тему успешности обучения на эстонском языке с учителями многих школ. Пришел к однозначному выводу, что русские педагоги предпочитают в эту тему не углубляться. Тем более – открыто ее обсуждать. Если хорошенько покопаться, то немало скелетов в шкафах можно найти даже в широко рекламируемых классах языкового погружения. Единственное неоспоримое достижение последних – это сравнительно беглое владение эстонским языком. Что касается глубины погружения в остальные предметы, то тут большой вопрос.

Был период, когда строгие тетеньки и дяденьки охотно наносили визиты в русские школы на те уроки, что стали вестись на эстонском. Чаще всего они очень благосклонно относились к титаническим усилиям педагогов, на которых была возложена благородная миссия совмещения преподавания эстонского языка и собственно предмета. Впрочем, эти «проверки» не ставили целью оценить ситуацию в комплексе, а просто давали повод заявить, что такое обучение возможно.

Трудно спорить: такое обучение действительно возможно, но насколько и для какого процента учащихся оно эффективно, можно только догадываться. Недавно я побывал на встрече педагогов русских школ с министром образования Евгением Осиновским. Поскольку инициативы министра по оптимизации процесса перехода были на тот момент уже обнародованы, то степень откровенности гостей – разумеется, преимущественно женщин – зашкаливала.

И спустя час после взрыва женских эмоций я задал собравшимся резонный вопрос: а что, они все эти годы не догадывались о том, что на самом деле происходит с процессом обучения? Ведь в этом общем нестройном хоре горячего одобрения некоторые из моих коллег пытались даже солировать. Прозрели потому, что министр вслух сказал то, что всем и без него было известно? И сколько уроков лицемерия мы дали своим ученикам, делая вид, что не замечаем, как процесс обучения в гимназии стремительно превращается в профанацию?

По роду деятельности мне регулярно приходится знакомиться с результатами выступления учащихся на предметных олимпиадах. Абсолютное большинство учеников гимназий, где частично преподавание ведется на русском языке, отсеивается на городском уровне. Несомненно, свои краски вносит то обстоятельство, что организаторы олимпиад либо вообще не переводят задания на русский язык, либо предлагают для подготовки литературу, которая доступна только на эстонском. Иногда и то, и другое одновременно.  То есть, по умолчанию принято считать, что русские ученики должны справиться.

В связи с этим – риторический вопрос: много было слышно голосов русских педагогов, которые возмущались несправедливостью? Ведь русские ученики изначально поставлены в неравные условия! И обучение в классах погружения не сильно им помогает вырваться в высшие строчки олимпиадных рейтингов. Ответ на этот вопрос известен всем.

Осиновский пошел ва-банк

Конечно, я понимаю, что инициативы Евгения Осиновского крайне настороженно (если не сказать враждебно) восприняты в эстонской политической элите. Далеко не многие готовы признаться, что обучение эстонскому языку в русских школах находится на крайне низком уровне. На уроках идет подготовка к сдаче экзамена, а на обучение свободному владению языком времени не остается.

До сих пор эту проблему пытались решать большевистским способом – переводить преподавание других предметов на государственный язык уже в основной школе. То есть, задавить количеством. К качеству никто особо не стремится, ведь качество никто и не требует.

Привыкшие активно играть на русском поле центристы, приняли решение помочь русским школам юридическим путем – доказать в Европейском суде факт нарушения конституционных прав национальных меньшинств. Зафиксированная в Законе об основной школе и гимназии теоретическая возможность получить от правительства разрешение на эстоноязычное преподавание в меньшем объеме для меня является ярчайшим примером иезуитского «разводилова». Ведь это разрешение можно дать или не дать; дать на время; дать при невыполнимых условиях – абсолютный простор для чиновничьего творчества.

Поэтому решение нынешнего министра найти вариант конструктивного решения проблемы мне кажется более перспективным. Исследования, проведенные рабочей группой, в которую входил и автор этих строк, дают совершенно четкий ответ: на данный момент переход гимназий на эстонский язык преподавания носит формальный характер. Он не дает реальных возможностей для выпускников русских школ быть конкурентоспособными. Значит, требуется менять подход и не делать вид, что предложение пропорции 60/40 было продиктовано блюстителям эстонской государственности на горе Синай Господом Богом.

Вероятность того, что представители эстонской политической элиты прислушаются, наконец, к голосу разума и попытаются стать в русском вопросе реалистами, практически равна нулю. Но на свете никогда ничего не меняется до тех пор, пока не приходит кто-то и не начинает менять – хотя бы отношение к какому-то явлению. Законы создаются для людей и кроме обязанностей, должны предлагать им возможности для благополучной жизни. И не только для представителей титульной нации.

Вместо того, чтобы огульно клеймить Осиновского, трезвомыслящие представители русской общины могли бы оказать ему поддержку. Хотя бы в знак уважения к смелости человека, который, вооружившись не взятыми с потолка цифрами, назвал вещи своими именами и предложил свое решение. Неужели у кого-то есть надежда, что Европейский суд – это та инстанция, которая разбирается в нюансах нашей жизни лучше, чем жители Эстонии?

Комментарии
Copy
Наверх