О роли жестов в эстонско-российских отношениях

Премьер-министр России Дмитрий Медведев на выставке, являющейся частью 17-го Всемирного конгресса русской прессы в Москве. Фото: ИТАР-ТАСС/SCANPIX

Так уж сложилось, что в международных отношениях имеет значение любая мелочь. Исключением не являются и эстонско-российские отношения, в которых каждому жесту и слову высших государственных деятелей с обеих сторон придается особое значение.

Прозвучавшее на днях в Москве из уст председателя российского правительства Дмитрия Медведева напоминание о неприятном инциденте во время Конгресса финно-угорских народов в Ханты-Мансийске в 2008 году, связанном с президентом Эстонии Тоомасом Хендриком Ильвесом, призвавшим к борьбе за независимость проживающие на территории России финно-угорские народы, вновь и вновь заставляет нас говорить об ответственности первых лиц за свои слова перед народами стран, интересы которых они представляют.

Присутствуя на Всемирном конгрессе русской прессы, собравшем около 500 журналистов и издателей из 63 стран, я внимательно наблюдал не только за высказываниями высших российских государственных чиновников, но и за их мимикой и жестами. Особенно, когда речь шла об отношениях между Россией и странами Балтии. И каждый раз, когда речь заходила об этом, настроение выступавших портилось, жесты становились резче, а мимика жестче. Это было заметно как в выступлении главы администрации президента РФ Сергея Иванова, объяснявшего, почему Россия не станет в ближайшее время снимать запрет на импорт шпрот из Эстонии и Латвии, так и премьер-министра Медведева, констатировавшего, что на протяжении последних 25 лет отношения между РФ и Эстонией были всегда плохими.

Можно долго спорить о том, кто прав или виноват в сложившемся положении дел, однако не согласиться с Дмитрием Медведевым в данном случае сложно. В Эстонии сейчас принято добрым словом вспоминать времена правления Бориса Ельцина, когда Россия якобы была более демократична и дружественно настроена к Западу. Ельцину даже открыли несколько лет назад памятник-барельеф в Старом Таллинне. Однако неужели у нас осталось так мало людей, которые в 90-е годы следили за политической риторикой? Я в то время был лишь начинающим журналистом, но отлично помню, сколько негатива в отношении тогдашней России и лично Ельцина исходило от эстонских политиков. В связи с этим возникает вопрос: Россия для представителей эстонских властей – априори плоха, кто бы во главе нее не стоял? Или у подобных высказываний есть иные причины?

Конечно, каждая страна может и должна отстаивать собственные национальные интересы. И это совершенно нормально. Но можно ли защищать национальные интересы при помощи призывов к нарушению территориальной целостности соседней страны, как это сделал Ильвес в Ханты-Мансийске, или санкций против балтийских рыбных производителей, как это делают нынешние российские власти? Будут ли способствовать диалогу дополнительные иностранные танки и самолеты на территории Эстонии? Или же все снова делается по принципу «а после нас хоть потоп!». Именно так, видимо, следует трактовать реплику президента Ильвеса в Твиттере о том, что «рай наступит» через год и четыре месяца, когда закончатся его должностные полномочия.

Почему нашему президенту не приходило в голову, что оставшееся время можно было бы потратить на попытки хоть немного нормализовать эстонско-российские отношения, которые были испорчены частично и по его вине? Или налаживание отношений нужно обязательно связывать с санкциями и ультиматумами? Опыт наших северных соседей финнов показывает, что есть и иной путь, а нынешний визит президента Саули Нийнистё в Москву лишь подтверждает, что национальные интересы можно защищать по-разному.

За несколько дней, проведенных в Москве, мне довелось пообщаться с совершенно разными людьми – журналистами, политическими аналитиками, деятелями культуры, людьми рабочих профессий, и у всех них я спрашивал о личном ощущении от текущей политической обстановки в России. И хоть уровень ответов был разный, я не почувствовал никакой агрессии. Да, по сравнению с аналогичным импровизированным опросом, который я проводил в Москве осенью прошлого года, стало меньше «шапкозакидательства», люди стали более серьезными, конструктивными и нацеленными на поиск возможностей преодоления имеющихся трудностей. Но никто ни слова не сказал о том, что Россия должна на кого-то нападать или идти на дальнейшее обострение отношений с Западом.

Один из моих собеседников сравнил нынешнее положение России с аналогичной ситуацией середины XIX века. Тогда Россия потерпела поражение в Крымской войне и подписала Парижский мирный договор. Вслед за этим тогдашний канцлер Российской империи, уроженец эстонского города Хаапсалу, Александр Горчаков разослал в российские посольства за рубежом депешу, содержавшую такие слова: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается». Депеша вызвала бурную реакцию в Европе. Иностранная пресса писала, что Россия готовится к новой войне.

Вам не кажется, что история повторяется?