Вот и прошел год с того момента, как я появился в аэропорту Таллинна уже в должности художественного руководителя Русского театра в Эстонии. Тогда, разглядывая надписи-рекламы, вслушиваясь в незнакомую речь, я стоял посреди зала в ожидании багажа и какой-то новой жизни.
Я всматривался в лица и угадывал в них своих будущих зрителей – как они не похожи на москвичей!
Как ни странно, но Таллинн был для меня самой незнакомой столицей европейской страны. Еще будучи учеником Анатолия Васильева я объездил всю Европу с его спектаклями, но Таллинна не знал. Приезжал как-то сюда мальчишкой, но это не в счет.
Первый прилет – в связи с предложением поставить в Русском театре Чехова, это было чуть больше года назад. Позвали меня в тот момент, когда Министерство культуры Польши предложило мне возглавить в качестве худрука один из польских театров, и я уже примеривался к традициям великой польской сцены…
Как давно я стоял в этом зале ожидания! Сейчас я от нечего делать «долетаю» в аэропорт на велосипеде, который купил у ставшего моим приятелем Фреда – продавца-консультанта-мастера в шикарном веломагазине. В первую встречу я обратился к Фреду на английском (Боги! В Таллинне даже беспризорные и бездомные старики болтают на английском!), но Фред с сильным акцентом произнес: «Говори на русски – я ее учу!» И мы оба стали учиться. Фред был на всех моих спектаклях вместе с супругой – бухгалтером в полиции.
Словом, я прилетел уже худруком, но на сей раз не в Русский театр, а в Вильянди – к студентам, которых набрал Марат Гацалов, а «подобрал» широкодушевный Калью Комиссаров и учил их два года в ожидании русского педагога. Надо сказать, Калью научил – отменные ребята. Сейчас они показали «Диалоги Платона» (прекрасная практика обнаружить человека в безличностных текстах), для взаимодействия с ними я пригласил и профессиональных актеров театра. Чудо смотреть, как играют студенты и актеры вместе.
Я ехал в Вильянди на самое первое знакомство с эстонской театральной школой, уставившись в окно. За рулем сидел директор театра – немногословный Тыну Ленсмент – он был озабочен судьбой студентов… Я еще не знал, что Тыну (Тыныч – так его называют наши машинисты сцены) станет для меня большим коллегой, товарищем, человеком с сердцем…
Лишний билетик
Первый свой спектакль я помню как в забытьи – слишком волнительно было выходить «коту в мешке» с «Дядей Ваней» на эстонскую публику…
Все радовались, что был полный зал, а сам я думал: вот когда не будет в кассе билетов, я тоже порадуюсь.
Прошел месяц. Перед четвертым спектаклем «Дяди Вани» я вышел к кассам, народу было полно – я прошел к выходу и стал делать вид, что высматриваю кого-то (меня еще никто не узнавал). Мужчина подошел ко мне и спросил: «Нет ли лишнего билетика?»
Я стал думать о новом спектакле – на собрании труппы я объявил, что в этом сезоне каждый актер сыграет приличную роль в приличной пьесе. Так появилась «Женитьба». Спектакль получился хулиганский, смешной и даже умный. После «Женитьбы» оставалось еще полтруппы. Совсем мне неведомой. С Иваном Стрелкиным мы разделили актеров и стали делать одновременно два спектакля – он «Белые ночи» Достоевского, я – «Вишневый сад». С тем самым Иваном Стрелкиным – молодым режиссером, который первым и предложил мне принять театр… Мы много с ним говорили вечерами и ночами в мой первый прилет – о театре, о школе, репертуаре… Иван пошел к Тыну… А я забрел на пирс и смотрел на воду Балтики, до отъезда был час с небольшим, мы перекидывались словами с моим другом Сергеем Фурманюком – он провожал меня, и тут ему позвонили. Это Тыну искал меня! Я слушал директора и не понимал, что происходит со мной: я – взрослый человек, улыбаюсь чему-то непонятному – молчу, слушаю, смотрю на Сергея и улыбаюсь.
Сейчас я делаю уже четвертый спектакль – в Москве за год я был три дня, чтобы забрать зимние вещи. Весь год я только репетировал или работал в актерской лаборатории. В первую лабораторию мы пригласили актеров из пяти стран и месяц занимались Достоевским. Я убежден, что классику надо играть иначе, чем играют ее последние двадцать лет. Если отбросить то самое-самое, что появилось в человеке за последние годы – какой-то «наркотический» воздух самообмана, социальной зависимости, бунтарства ради бунтарства – то играть классику бессмысленно. Будет какая-то археология.
Думаю, что современные тексты, наоборот, надо играть, учитывая все знания, накопленные человечеством за века. Я попробую в следующем сезоне начать с современной пьесы – пьесы, в которой нужно докопаться до мифа…
Современная пьеса нужна: я встречался со зрителями и читал на этих встречах свои пьесы. Нервы совсем другие, скорости другие – все другое. Я видел, как зрителям хотелось дальше и дальше впитывать в себя современные энергии – это нельзя сымитировать.
Я знакомился с театральной жизнью Таллинна. В антракте в одном из эстонских театров (спектаклю больше года – полный зал) мы разговорились с мужчиной. Я не стал подробно представляться, говорили по-английски, собеседник догадался, что спектакль мне не нравится. После спектакля, когда я уже вышел на улицу, этот случайный знакомый догнал меня и сунул в руку афишку театра, подчеркнув красным те спектакли, которые стоило посмотреть, чтобы по одной постановке не составлять окончательное мнение о театре. Я слушал его и восторгался любовью к своему театру простого жителя Эстонии!
Как пользоваться властью
Больше всего мне не хочется быть цербером или князьком в своем театре – актеры не верили, присматривались. Я настаивал на их свободе и равноправии – что-то стало проявляться, у меня появились близкие люди, которые охотно говорили со мной, правда, озираясь на прошлое…
Я помню, как мы ехали на первые за годы гастроли в Вильнюс и я следил за торжественно-смешным поведением актеров, представителей цехов – как все воспрянули! И спектакль сыграли, доложу я вам! Не правильно, не точно, но так азартно, что и язык не повернулся сделать замечания. Ночью сидели в холле гостиницы и болтали, пели, смеялись…
Иван пошел ставить в соседний театр – по-моему, это первый случай, когда режиссер Русского театра стал ставить в эстонском театре. Он решил ставить Скульскую, полную метафор, аллегорий и юмора писательницу, признанную не только в Эстонии, но и в многопишущей России – стал ставить сумасшедший роман «Наши мамы покупали вещи, чтобы не было войны». Я был на премьере, ничего не понял, – я смотрел на эстонских зрителей, которые рефлексировали на каждое слово. Они внимательны и одновременно беззаботны. Они не критикуют, только впитывают.
Я вижу постоянно и в своем театре людей с наушниками, которые так внимательно смотрят и слушают, словно от их внимания зависит успех спектакля.
Вообще, в Эстонии зритель особенный – один только летний проект чего стоит. Едут в леса, поля, на озера, в замки за сотни километров, чтобы посмотреть спектакль. Вот это да! Тыну уговаривал меня вступить и в эту традицию – как ему хочется, чтобы Русский театр был любим и уважаем наряду с уже признанными грандами театральной Эстонии!
И мы решили сыграть «Пир во время чумы» – не просто сыграть, а сделать его многоголосным, разноязыким, нервным и откровенным… Ни для кого не секрет, что время нынешнее не простое, чума бродит в умах и душах, и не только в соотечественниках Пушкина… Поэтому и русский, и эстонский, и французский с английским языки смешиваются в этом спектакле. Я мечтаю его сыграть на Ратушных площадях европейских столиц, а пока – в церкви Святой Катарины: еще немного – и мы из театра переберемся туда с новым спектаклем.
Всего не упомнишь… Считаю большой победой спектакли студии при театре. Я отказался от «профессионального» обучения детей, которые еще и не выбрали своего пути, а попросил своих коллег сделать с молодежью спектакли и показать их для публики – полные залы, цветы и долгожданная «навеки» любовь к театру не заставила себя ждать. Все ждут продолжения – бродят по театру и не хотят уходить. Короче говоря, отравились театром, слава Богу!
Завтра я улетаю из Таллинна – отдохнуть, спустить отпускные и думать о следующем сезоне. И про современную пьесу, и про эстонскую национальную мудрую сказку, про Юхана Вийдинга и про приглашенных из разных культур и стран режиссеров – тут будет и Эстония, и Украина, и Россия, и Италия… И буду думать, что год прошел не зря. Прошел художественно и в любви. Индрек Саар, министр культуры Эстонии, высказался лестно: «Спасибо вам, Игорь…» Я помню разговор с Индреком: «Будете помогать?» – «Мешать не буду!» – ответил Саар. Спасибо и ему!
Тепло в Эстонии – тепло. Спасибо всем, кто приходил в наш театр в этом сезоне, спасибо! Вы наши друзья – вам мы и отдадим свое тепло, радость, смех, поделимся и болью…
Может быть, ради этого и существует театр – ради интереса человека к иррациональному и друг к другу.
Для всего остального – жизнь, суета, закольцованность… А для театра – что-то глубокое в душе, уме, сердце.
Вот это я и попытаюсь доказать, это уже в следующем сезоне. Хотя планов – на десятилетие…