Ирина Белобровцева: чтобы говорить об образовании нужно иметь опыт работы в системе

Профессор Института славянских языков и культуры Таллиннского университета Ирина Белобровцева (справа). Фото: Пеэтер Ланговитс

 В 2014/2015 учебном году высшее образование получали примерно на 5000 студентов меньше по сравнению с предыдущим учебным годом, за два последних года число студентов снизилось примерно на 10 000 человек, сообщает BNS со ссылкой на Департамент статистики. Ситуацию порталу Stolitsa.ee прокомментировала профессор Таллиннского университета Ирина Белобровцева.

«Да, конечно, сокращение числа студентов стало реальностью университетской жизни. Плюс – демографическая «дыра», которая до сих пор дает о себе знать и исчезнет даже не в будущем году.

То, о чем имеет смысл говорить, – это плюсы и минусы сокращения числа студентов. Начнем, конечно, с плюсов: да, действительно, университеты не имеют права брать платных студентов (это не относится к тем, кто поступил на англоязычную программу – там все оплачивают свое образование). Да, действительно, возродили систему вступительных экзаменов. Хорошо это или плохо? На мой взгляд, хорошо, потому что еще три года назад абитуриентов отбирал компьютер с учетом соответствующих баллов госэкзаменов. Но мы-то с вами знаем, что в разных школах учат по-разному, поэтому далеко не всегда этот слепой отбор был адекватным. Тогда как преподаватели на приемном экзамене подбирают студентов на свои учебные программы, и мы, например, в Институте славянских языков и культур Таллиннского университета, результатами приема двух последних лет довольны.

Не буду распространяться на тему платных студентов. Некоторые считают, что это заведомые неудачники, которые платят деньги и хотят, чтобы за это им ставили хорошие оценки. Нет, это далеко не так: повторюсь, что при компьютерном отборе нередко бесплатные места занимали те, кто впоследствии уходили из вуза, не сдав ряд предметов, и их места занимали платные студенты, которые успевали куда лучше.

Второй плюс нынешней системы – отсутствие (по крайней мере, по мнению заказчика государственных мест в университеты – Министерства образования) перепроизводства специалистов по конкретным дисциплинам. Государство заказывает у университетов столько мест, сколько ему нужно. Звучит красиво, но мне неизвестна какая-либо статистика по поводу того, какое количество выпускников вузов оказалось в этой графе – «перепроизводство» – и что с ними сталось в итоге. Знает ли об этом Департамент статистики?

Вообще, сама по себе фиксация факта – «в 2014/2015 учебном году высшее образование получали примерно на 5000 студентов меньше по сравнению с предыдущим учебным годом, за два последних года число студентов упало примерно на 10 000 человек» – выглядит так, будто наша единственная цель дать высшее образование всем-всем-всем. Но ведь это не так.

Теперь о минусах. Один из них государство породило само. Как только Эстония присоединилась к Болонской конвенции об образовании и вузовское обучение пошло по принципу 3 + 2 (бакалавриат плюс магистратура), армия чиновников затвердила, что три года бакалавриата и есть высшее образование. Наши соседи финны оказались гораздо предусмотрительнее и всеми способами внедряли в сознание студентов мысль о полноценном университетском образовании в течение пяти лет. Наша же позиция привела к тому, что на магистерской ступени образования студенческие группы малочисленны (а, стало быть, образование обходится государству дороже), часто возникает недобор, и нужны серьезные трансформации учебных программ. Недобор возникает еще и потому, что учим мы, в общем, неплохо, и, раз высшее образование после трех лет у студента, как он полагает, уже в кармане, он с легким сердцем отправляется искать работу. «Число выпускников вузов сократилось на всех ступенях образования» – не спорю, это видят и в Министерстве образования. Особенно тревожное положение в докторантуре, куда приходят люди с осознанным решением сказать свое слово в науке. За четыре года они должны написать серьезную научную работу, да еще и опубликовать в авторитетных изданиях хотя бы две научные статьи. Им назначается стипендия – немногим больше 400 евро в месяц. Много или мало? Мало, если задуматься над тем, что это молодые, амбициозные люди, которые ездят с докладами на международные конференции, покупают необходимую специальную литературу, обзаводятся компьютерами и т.п. К тому же у некоторых есть семья, дети. И они ищут приработка. И находят. А страдает, конечно же, докторская диссертация. Мало кому удается управиться с этой ответственной работой за четыре года. Сейчас впервые заговорили о повышении стипендии успешно учащимся докторантам, и это уже серьезный шаг в решении проблемы.

Словом, образование – очень сложная, многослойная система. Говорить о ней нужно, имея не только опыт работы в этой системе, но еще и солидный пакет статистических данных. Чтобы все было видно даже не-специалисту».