Выжившая в Перу эстонка: теперь я знаю, насколько хрупка жизнь

Аннемай Мяртсон и Аллан Валге. Фото: Erakogu

Около 30 часов ожидавшая подмоги в ледяной трещине на расположенной в Перу горе Токъяраху Аннемай Мяртсон после падения в 25-метровую бездну предпринимала попытки докричаться до своих товарищей: «Ответа не последовало, все было безмолвным, и так и осталось безмолвным». Аллан Валге, а так же Яне и Тармо Рига погибли. С уважением и благодарностью к своему спутнику жизни, а также к своим товарищам и спасителям Аннемай рассказывает о борьбе с собой и с величайшей непредсказуемой силой нашего мира – самой природой.

Аннемай, опиши, пожалуйста, начало экспедиции. Почему вы выбрали именно эту гору? 

Идея выбрать именно это место родилась годом ранее в ходе обсуждений между Кристьяном-Эриком Суурвяли (эстонский альпинист - прим ред.) и Тармо во время восхождения в Грузии на Казбек. Супруги Рига ранее уже неоднократно бывали в Южной Америке: в аргентинских Андах, покоряли вулканы Эквадора. Аллан и Тармо покорили также высочайший пик Южной Америки Аконкагуа. Для меня южная Америка была просто давнишней мечтой.    

О расположенном в Андах перуанском горном массиве Кордильера-Бланка говорят, что всякий настоящий альпинист должен хотя бы один раз в жизни там побывать. И это справедливо, поскольку горы там высоки, прекрасны и обладают уникальным ледниковым рельефом. Более конкретно мы начали мечтать об этом за бокалом вина еще годом ранее в ноябре месяце. Поначалу предполагалось отправиться в Перу в составе группы из восьми человек. Из-за отпусков мы разбились на две обособленные группы. В состав каждой из них входили многоопытные альпинисты, поэтому это обстоятельство не являлось препятствием.  В итоге, по причине осложнений со здоровьем у одного из членов группы, мы остались вчетвером. Целью Тармо и Яне было покорить самый высокий перуанский пик Уаскаран, мы с Алланом предполагали совершить восхождение из той же самой долины на высоту 6162 метра, на признанный в свое время красивейшей горной вершиной мира пик Альпамайо.   

Каким было в начале вашей экспедиции настроение, здоровье, погода? Все ли шло гладко?

В момент прибытия акклиматизация проходила великолепно. Все мы хорошо адаптировались к высоте. В последние дни погода стабилизировалась – в этом году Эль-Ниньо (обусловленный характерным для восточного побережья Тихого океана перемещением теплых воздушных масс период обильных осадков – прим. ред.) продолжался необыкновенно долго, вызвав в долинах обильные ливни, а в горах снегопады.

Наше первое восхождение состоялось 4 июня на находящийся на высоте 5540 метров пик Ишинка в соответствии с планом. Наш моральный дух был высок, мы были полны энтузиазма. В Базовом лагере мы собрали самые свежие сведения о горе у только что возвратившихся с нее альпинистов. Узнали, что снега много, а также то, что ключевой отрезок на венчающей пик пирамиде довольно труден.

6 июня мы поднялись в хорошую погоду на высоту 5300 метров в лагерь у вершины  Токъяраху, чтобы с наступлением ночи подняться по пролегающему по северо-западному гребню классическому маршруту на высоту 6034 метров до самой вершины.  

Если говорить о продолжении вашей экспедиции – как выглядела гора, когда вы подошли к месту трагедии? Какие расчеты или соображения при этом имелись?

Мы продвигались в хорошем темпе. Солнце только взошло, когда мы достигли первой трещины у подножья горы на высоте 5900 метров. Тропа шла вверх от самого правого пологого склона. Поскольку располагавший на высоте примерно десяти метров склон имел уклон в 60-70 градусов, мы решили установить на этом отрезке опорный трос, чтобы обезопасить наше восхождение. Тармо шел впереди, он закрепил трос на станции с помощью двух снежных свай. Мы с Яне поднялись по нему вверх. Восхождение с помощью альпенштоков было несложным. Мы быстро достигли станции, располагавшейся на напоминавшем плато склоне горы. Бегущая впереди тропа была отлично видна, далее на расстоянии 60-70 метров просматривались подобравшиеся к подножью венчающей пик пирамиды французы, которые возились с тросом.     

Ты начала восхождение…

Я начала движение по тропе. Успела пройти три-четыре метра, когда опора ушла у меня из-под ног. Это бесконечное мгновение, когда падение доходит до твоего сознания. Во время своего падения на 25 метров я успела подумать сразу о нескольких вещах. Последней из этих мыслей было довольно спокойное осознание того, что вот так я и умру.  

После падения ты оказалась по грудь в снегу. Что ты попыталась предпринять в первую очередь? Были ли там какие-то признаки присутствия твоих товарищей?  

Я приземлилась наполовину в стоячем положении на дно трещины, погрузившись до верхней части грудной клетки в снег и обломки льда. Про обвал мне запомнилось падение на шлем крупного куска льда, который сорвал его с головы вместе с очками. Последний рефлекс, который заставляет нас держаться за жизнь, связан с дыханием. Я глубоко вздохнула, поскольку навалившийся на меня тяжелый снег словно опустошил мои легкие. Когда я снова смогла дышать, я мимолетно ощутила радость от того, что жива. Я подумала, что стала единственной, кто угодил в трещину. Звала своих товарищей. Ответа не последовало, все было безмолвным, и так и осталось безмолвным.

Ты поняла, что случилось?

Оценив размеры трещины, я сразу поняла, что они были обречены на падение. Трещина была огромна – сверху она расширялась подобно пещере, в самом широком месте ее размеры достигали от семи до десяти метров. Покрытый снегом ледяной мост полностью обвалился. Трещина простиралась в обе стороны настолько далеко, насколько можно было видеть. Я рухнула в открытую часть трещины, в которой обломков моста не оказалось.   

Как ты старалась сохранить жизнь и сознание? 

С помощью одного альпенштока я выкопала себя из-под снега. Снег был плотным, тяжелым и быстро леденевшим. При падении рюкзак порвался, и металлическая пластина у него внутри оказалась совершенно деформированной. Освободившись из-под снега, я сразу же принялась раскапывать окружавшее меня пространство с помощью альпенштока в надежде обнаружить своих товарищей. Через некоторое время я поняла, что они где-то в другом месте, не там, где я. Справа от меня ближе к вершине находилась возвышавшаяся на несколько метров куча снега и ледяных обломков. Я подумала, что они находятся там.           

Поначалу я надеялась, что французы услышат мои крики, и мы сумеем что-то придумать, вызвать подмогу. Но этого почему-то не случилось. Я получила тяжелые травмы грудной клетки. Пара моих попыток с помощью одного альпенштока вскарабкаться на кучу обломков завершились тем, что я встала и предприняла несколько движений вверх. Я осознала, что сама оттуда не выберусь.   

Потребовалось 30 бесконечных часов прежде, чем тебя извлекли из трещины. Как проходил этот процесс?  

Наши соседи по восхождению в какой-то момент поняли, что произошла катастрофа, поскольку тропа обрывалась гигантской ледяной трещиной, и мы исчезли. Они, видимо, кричали, но мы явно не слышали друг друга. Края могли обвалиться, и они, может быть, не стали особо приближаться. У других альпинистов оказался при себе спутниковый телефон, с помощью которого они в тот же день в обеденное время вызвали помощь.     

На следующее утро, когда рассвело, я услышала наверху человеческую речь. Я вскочила на ноги, ко мне вернулась способность двигаться. Я стала кричать в направлении этих звуков. Мне ответили на испанском языке. Нас отправились искать двое спасателей из Перуанской ассоциации горных инструкторов Виктор Хьюго  Римас и Том Родригес Роллер. Они поднялись по нашей тропе до самого края трещины и попытались безрезультатно сбросить мне трос. Я упала на 10-15 метров левее. Обнаружение места моего нахождения потребовало времени. Когда было обнаружено безопасное место, один из спасателей совершил спуск. Он закрепил меня на тросе, с помощью зацепа я самостоятельно поднялась до края трещины. К этому моменту миновало уже почти три часа. Выступающие края трещины были крайне обвалоопасны. Действия спасателей были исключительно профессиональны.     

Прости, что спрашиваю, но не тревожит ли тебя, как единственную, кто остался в живых, чувство вины или какая-то другая неясная, мучительная тревога?  

Я тысячи раз прокручивала случившееся в своей голове и обсуждала это со знающими товарищами. Случившееся не являлось прогнозируемым. Иногда трос спасает, а иногда становится роковым. Произошло то, что нередко происходит с ничтожным человеком перед лицом великой природы: полная потеря контроля над событиями, независимо от того, насколько хорошо ты осведомлен или подготовлен. Люди, бывающие в горах, не вынашивают подобных иллюзий, просто одним везет намного больше, чем другим. Получаемый в горах внутренний заряд иррационален, но понятен тем, кто с ним соприкасался. Я до конца испытала то, насколько хрупка наша жизнь. Каждый полноценно прожитый миг и разделенный момент в конечном счете именно то, что имеет значение.  

Чувство вины в такой ситуации было бы ужасно деструктивно. Я стараюсь сконцентрироваться на благодарности. Ведь у меня была возможность находиться рядом с такими яркими, зрелыми, мудрыми и целеустремленными людьми. Быть в одной связке можно лишь с теми, кого глубоко уважаешь.