Пономарев: борьба продолжается

По словам Льва Пономарева, правозащитники идут на конфликт с властью только тогда, когда уверены, что закон на их стороне. Фото: Райго Паюла

На этой неделе по приглашению Фонда Открытой Эстонии Таллинн посетил российский правозащитник Лев Пономарев. В интервью Postimee­s он сказал, что политическая власть в России подчиняется спецслужбам, и это самое страшное.

Как вы расцениваете недавнее послание президента России «О положении в стране»?
Мы надеялись, что он остановится на конкретных вещах, чего он, к сожалению, и не сделал. Я говорил об этом с Борисом Немцовым, он тоже считает, что ничего важного сказано не было.

Как вы считаете, Медведев действительно настроен прозападно или это просто кажется?
Мы этого не знаем. Сам я больше склоняюсь к варианту тандема, но у меня нет достоверных источников, которые могли бы просветить меня.

Возможны два варианта. Первый заключается в том, что каждый вечер Путин обсуждает с Медведевым, как прошел день и какие следующие шаги должны предпринять «хороший и плохой следователи». И им это интересно.

Они проводят эксперимент над Россией, а может — и над целым миром. Их задача в том, чтобы максимально долго удержать власть. Но они вынуждены сопротивляться давлению времени и поэтому играют в плохого и хорошего следователя, удерживают власть за счет чьих-то надежд, предпринимают  какие-то усилия и все у них согласовано.

Во-вторых, не исключено, что Медведев как молодой и амбициозный человек просто создает свое небольшое политическое пространство и ищет сторонников.

Разумеется, оппозиция всегда против. Но все же в политической элите появляются люди, которые ориентируются на Медведева, а это уже идеологический выбор, а не игра по указанию одного или другого.

Все больше представителей политической элиты заявляют, что Медведев снова должен выставить свою кандидатуру в президенты, и это по-новому воздействует на политическое пространство и влияет на игры в данном тандеме.

Моя задача — продвигать государство к демо­кра­ти­чес­кому прообразу. Какое-то движение в эту сторону, разумеется, есть, но все это идет очень медленно.

Почему этот процесс проходит в России так сложно?

Потому, что лидеры не хотят выпускать власть из рук. Перед ними стоит только одна задача — защищать ее. Власть очень коррумпирована, они боятся выпустить власть из рук, поскольку боятся оказаться на скамье (подсудимых).

Если бы кто-то дал гарантию того, что их не посадят, они, возможно, ушли бы из власти. Но никто им таких гарантий не даст, и они это понимают. В этом основная причина того, почему они боятся потерять власть.

Разумеется, бывают и властолюбцы, но их я не вижу. Я вижу лишь людей, которые, начиная с Путина, просто хотят красиво жить. Может, он и отдал бы охотно власть, если бы был уверен в том, что после этого ему позволят жить красиво.

Есть ли какие-то пози­тив­ные признаки того, что ситуация изменится?

Спецслужбы в любом государстве всегда стараются ограничить гражданские права и свободы, а политические структуры в одних случаях их сдерживают, особенно при смене власти при демократии. Так было с Гуантанамо, секретные тюрьмы, Абу-Грейб, когда спецслужбам крепко дали по рукам. В этом смысле они всегда боятся, а если точнее - всегда хотят, но не могут. Но в других случаях политики, напротив, нацеливают спецслужбы на гражданское общество... Например, в России спецслужбы могут делать все что угодно, например, под предлогом борьбы с экстремизмом и организованной преступностью захватить под свой контроль бизнес. Настоящие опричники Ивана Грозного. Ситуация очень трудная и после 2000 года она резко ухудшилась.

Пришел Путин — спецслужбы связали руки и начали постоянно нарушать права человека. И делают это до сих пор, хотя у власти уже Медведев. Не стоит думать, что Медведев пришел, и ситуация начнет улучшаться. Она все равно становится хуже. Изменяется только риторика.

Недавно принятый закон о ФСБ позволяет запугивать кого угодно и увозить когда угодно, и нет никакой ответственности — это очень плохой закон, и Медведев подписал его. Ситуация не улучшается.

Деликатность политики Путина-Медведева — не в том, что ничего не было обещано. Если захотят, то пообещают — они решают все. Они и есть закон. И делают все это совершенно бессовестно.

Очень тяжелая обстановка в учреждениях заключения, в тюрьмах. Не во всех, конечно. Но примерно в 10 процентах тюрем ситуация, как в к­онц­лагере.

Из российских «пыточных» колоний не выходят жалобы заключенных.  Они лишь после освобождения приносят правозащитникам страшную правду о происходящем там. Людей убивают, ломают, подвергают издевательствам. Российские спецслужбы постоянно нарушают права человека, ведут широкую и постоянную слежку за правозащитниками, например, за мной, за гражданскими активистами и оппозицией.


Это закрытая система, и открыть ее непросто. Чем больше закрыта система, тем хуже обстоят дела с правами человека.

Что будет с Ходорковским, выйдет ли он на свободу?

Мы ждем этого, вся страна ждет, весь мир ждет. В отношении его освобождения я сомневаюсь. Существуют различные мнения. Кое-кто полагает, что шансы существуют. У судьи есть выбор.

Одно наказание уже имеется, человек сидит, дополнительно можно добавлять по полгода и т.д. Я бы оценил шансы пятьдесят на пятьдесят. До 1 января должно быть принято какое-то решение.

Мы боремся за это. Проводим массовые мероприятия, на которых выступают многие известные люди в области культуры, искусства, литературы. Мы стараемся сделать так, чтобы все узнали об абсурдности процесса. Самое важное — понять, что это абсурдно.

Вас ведь тоже сажали. Что вы думаете по этому поводу?

Это были аресты на пару дней. Всего меня задерживали три раза. Первый эпизод сейчас на рассмотрении в Европейском суде. Мы идем на конфликт только тогда, когда уверены, что закон на нашей стороне.

Как, на ваш взгляд, можно исправить ситуацию?

Это — часть нашей работы. Ко мне каждый день приходят по десять человек со всевозможными проблемами: обвинения против милиции, прокуратуры, детских домов. Тоталитарные традиции еще живы — например, в местах заключения.

Там работают садисты. Система построена снизу вверх. Это повседневная работа — где-то налаживается, где-то ухудшается. В Мордовии мы поправили ситуацию. Но как только куда-нибудь приезжает новый начальник-садист, положение сразу же ухудшается. Это непрерывная борьба.

Однако следует признать, что, благодаря Медведеву, произошла определенная гуманизация общества. Появилось понимание того, что бизнес поддерживает жизнь государства, и бизнесменов почем зря теперь не задерживают.

Но, например, судьи могли и раньше назначать минимальные наказания. Если можно от двух до семи лет, то все время дают максимально, сразу семь лет. Это свидетельствует о том, что мы имеем дело с репрессированным обществом и судами.

Проблемы ведь начинаются и зреют не только наверху, но и внутри общества. Об этом свидетельствуют, например, такие отклики людей: почему этих преступников освобождают, пусть лучше они сидят, даже всю свою жизнь. Российское общество негуманно.

Лев Пономарев

·    Родился в 1941 году в Томске.
·    Российский политический и общественный деятель.
·    Исполнительный директор общероссийского движения «За права человека».
·    Исполнительный директор фонда "В защиту прав заключенных"
·    Член федерального политсовета Объединенного демократического движения «Солидарность».
·    Инициатор создания и активный член группы «Общее действие».