Милитаристская терминология оживляет язык и придает ему силу. Особенно соблазнительно ее использовать, если целью является предостеречь от российской политики в отношении соседних государств.
Эдвард Лукас: Западу нужна культура безопасности времен холодной войны (3)
15 марта 2016, 15:45
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Одним из наиболее используемых терминов является «гибридная война» - комбинация конвенциональных вооруженных сил и других, невоенных мер. Вторая любимая фраза - «использование в качестве оружия». Россия использует «в качестве оружия» все, начиная от информации и заканчивая экспортом источников энергии, целенаправленным использованием коррупции и даже, как сказал покидающий пост главнокомандующего Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генерал Филип Бридлав, миграцией.
Использование такого языка имеет свои проблемы, как недавно отметили два уважаемых наблюдателя. Аналитик по вопросам обороны Майкл Кофман утверждает в блоге War on the Rocks, что Запад неверно понимает идею «гибридной войны» в целом. Речь идет вовсе не о чудодейственной стратегии России, но российские аналитики разработали ее, чтобы предложить объяснение деятельности Запада. Особенно это касается использования «цветных революций», организованных через социальные медиа из-за рубежа, которые поддерживались санкциями и стимулами.
Кроме того, вновь на повестке дня идея о том, что Россия размывает границу между войной и миром. Кто это написал об этом?
Политическое ведение войны для достижения государственных целей с использованием всех имеющихся у государства средств, кроме непосредственно военных... Их спектр простирается от таких всем видных публичных мер как заключение политических союзов, меры экономического давления и «белая» пропаганда до секретных операций — например, поддержка «дружественных» зарубежных сил, «черное» ведение психологической войны и даже поддержка подпольного сопротивления во враждебных странах.
Автор этих определений вовсе не какой-нибудь передовой военный аналитик из России, а Джордж Кеннан, крупнейший стратег из США времен холодной войны (приношу извинения Генри Киссинджеру).
Кофман также утверждает, что нападение России на Украину было далеко не самым ярким образцом ведения гибридной войны. Оккупацию Крыма провели в основном регулярные войска, с обмундирования и техники которой были удалены опознавательные знаки: это дымовое прикрытие, а не новая военная доктрина.
Использование нерегулярных войск в Восточной Украине застало официальный Киев врасплох, как, впрочем, и все остальное. А Россия на самом деле упражняется в ведении настоящей войны — например, готовя внезапные атаки в Северной Европе. Сосредоточиваясь на противостоянии пропаганде и экзотическим опасностям, мы упускаем из виду более серьезную опасность, отразить которую мы по-прежнему очень плохо подготовлены.
Современную терминологию критикует и британский профессор Марк Галеотти, специализирующийся на темах российской разведки и структур безопасности. По его словам, мы на Западе склонны преувеличивать, представляя любой шаг Кремля как российское «оружие» в наших проблемах и в результате искажаем нашу аналитическую структуру. Это приводит к тому, что Россия ведет себя почти зеркально, представляя каждый шаг Запада как реализацию враждебного и хитрого плана, порожденного «русофобией». Вместо этого она хочет, чтобы бы мы воздержались бы «от зависимости шаржировать возникающие искушения» и сопутствующей ей политики, которую она называет «контрпродуктивной войной».
Но эта реакция далека от истины. У Запада и в самом деле много слабых сторон, в чем он может винить только самого себя. Дело в том, что Россия использует их уверенно, с выгодой для себя и гибко. Для этого ей не нужна масштабная стратегия, ей достаточно лишь желания рискнуть, перетерпеть экономические трудности и прибегнуть к изощренной лжи относительно своей деятельности. Будучи далекими от того, чтобы быть контрпродуктивно сильными, мы по-прежнему проявляем в своей политике робость и мечтательность — это проявляется, в частности, в нашей неспособности воспрепятствовать отмыванию российских денег в нашей финансовой системе.
Кофман прав в том, что в мире стратегии не хватает новшеств. Но к сожалению, он не замечает того, что Россия, используя во имя достижения одной цели бизнес, масс-медиа, шпионаж, дипломатию и военную силу добилась серьезного преимущества перед Западом.
Мы растеряли культуру безопасности, защищавшую нас в годы холодной войны. И я не знаю, как нам ее вернуть.
Эдвард Лукас — автор снискавших международный успех книг «Новая холодная война» и «Обман», журналист и вице-президент действующего в Вашингтоне и Варшаве аналитического центра Center for European Policy Analysis (CEPA).