Мярт Раск: коррумпированность наших судей — это стыд и позор

Председатель Государственного суда Мярт Раск. Фото: Силле Аннук

В 2010 году фирма Turu-uuringute AS провела исследование, чтобы выяснить, насколько общество информировано о работе судов. Оказалось, что люди не особо осведомлены в этой области. Комментируя исследование, глава Госсуда Мярт Раск сказал, что обращение в суд слишком усложнено.

Как показало исследование, общество не в курсе того, чем занимаются суды: только 20 процентов опрошенных сказали, что считают себя достаточно информированными на этот счет.


Да, те, кто информирован о работе судов, сами побывали в суде. Следует принять во внимание еще и такой аспект, кто выиграл судебный процесс, а кто проиграл. Выиг­равший наверняка считает суд очень справедливым, а проигравший — нет.

Основные ключевые слова, которые у опрошенных связываются с судом, — это наказание и тюрьма.

К сожалению, в обществе широко распространено мне­ние, будто суд — это, в первую очередь, карающий орган. Об этом свидетельствует и исследование. Сознание многих формируется на основе информации, получаемой из СМИ. И хотите вы того или не хотите, но криминальная хроника — это все-таки большая новость.

Да, но что особенного СМИ могут рассказать, когда суд просто делает свою работу...

На самом деле пенитенциарное право, все равно в какой форме, это всего лишь одна небольшая часть работы судов во всей правовой системе.

Какую часть в судебном производстве составляют процессы в гражданских, административных и уголовных судах?

Более-менее они распределяются на три части, однако доля гражданских разбирательств в судах все же больше.

Если говорить об основных правах человека, то в первую очередь нужно обес­печить людям доступ к правосудию. Государственные пошлины довольно высоки, что ограничивает возможность обращения в суд людям, которые хотят защитить свои права.

В производстве Госсуда находится несколько дел, в которых подвергнута сомнению конституционная правомерность высоких пошлин. В то же время, госпошлины должны быть, чтобы предотвратить злонамеренные и безосновательные жалобы, когда, например, один сосед через суд хочет насолить другому.

Значит, госпошлины сейчас, по вашему мнению, слишком высоки?

Да, и поэтому люди пытаются решить свои дела без суда. Как выяснилось из исследования, в Ида-Вирумаа 20 процентов участников опроса проблемы между собой решают самостоятельно. Если же этот процент будет расти, то правосудие выйдет на улицу. Возникновение такой ситуации нельзя допустить.

В то же время опрос показал, что многие люди доверяют судам, таких оказалось более 60 процентов.

Это только радует. Если бы судам, независимо от информирования, доверяли только 20 или 30 процентов, то для исполнения судебных решений пришлось бы в большей мере применять государственную силу принуждения. И это не было бы уже правовое государство.

Что касается эпитетов, которыми участники опроса характеризовали судей, то слово «коррумпированные» называлось примерно вдвое чаще, чем в 2007 году.

Тут явно просматривается взаимосвязь между изменением мнения и имевшими место событиями — за короткий период обвинение в преступлениях, связанных с коррупцией, получили трое судей.

С одной стороны, это говорит о том, что в нашу судебную систему попали люди, недостойные должности судьи. А с другой стороны, это значит, что нет ни одной сферы государст­венной власти, которая не контролировалась бы.

А еще это свидетельствует о том, что судебная система может самоочищаться. Судьи не рассматривают это как охоту на ведьм или месть судьям. Обвинения, предъявленные этим судьям, подтвердились в ходе беспристрастного судебного разбирательства.

Это крайне неприятные результаты, но из них нужно сделать правильные выводы.

Насколько удручающа для судей ситуация с коррупцией?

Очень удручающа. Она просто подавляет. Я разговаривал со многими судьями, они считают, что это позор, причем это настолько позорно, что они даже боятся появляться на людях. Общество предъявляет судьям очень высокие этические требования, почти такие же, как духовенству. И когда происходит такое грубое нарушение этих требований, как уголовное преступление, то есть чего стыдиться.

Как показало исследование, людям не нравятся также долгие и затяжные судебные процессы.

Тут есть два аспекта. Во-пер­вых, у нас укоренилось пред­ставление, что если
три су­дебные ступени не пройдены, то правосудие не свер­ши­лось.

Это ошибочное мнение.
Зачастую производство затягивается из-за того, что его участники не относятся к судебному разбирательству с должным уважением. Очень много вопросов в гражданском судебном производстве связано с доставкой документов. Если по каким-то причинам человек не получил документов из суда, он может пожать плечами и сказать, что вообще не знает, что на него подали в суд.

Я не жажду возвращения советской системы жесткой прописки, но нынешнее относительно либеральное декларирование своего местожительства позволяет игнорировать вызов в суд, причем злонамеренно, и суду очень трудно что-либо предпринять в такой ситуации.

А если в день суда приходит сообщение, что участник процесса болен, суду не остается ничего другого, как только отложить разбирательство. В этом смысле эстонской судебной системе еще предстоит сделать многое, чтобы самоутвердиться — с судом шутки плохи, и если вызывают в суд, значит, надо идти.

В то же время я не хочу сказать, что суд должен самоутверждаться, запугивая и применяя репрессивные меры. Суд должен быть местом, в котором законопослушный человек может найти поддержку и помощь в отстаивании свои прав, а также в противостоянии возможному самоуправству государства.

Гражданское общество правового государства невозможно построить на репрессиях и страхе. Только на сознательности. Если бы можно было уменьшить страх и увеличить сознательность, было бы очень хорошо.

Трудно или легко простому человеку обратиться в суд?

Ограничения в виде гос­пошлин должны быть, но они должны быть разумными. Лично я считаю, что обращение в суд у нас слишком сложное, это невозможно сделать без специалиста по вопросам права.

Следовало бы проанализировать, обеспечено ли всем основное право, со­гласно которому каждый че­ловек вправе обратить­ся в суд в случае нарушения его прав и свобод. Но и в том случае, если основное право не обеспечивается, это не зна­чит, что правосудие не осуществится. Несправедливость не скроешь.

Держать самоуправство под контролем — это для государства гораздо дороже, чем последовательно развивать беспристрастную судебную систему.

Поскольку люди очень мало знают о работе судов, то можно предположить, что о работе председателя Госсуда они знают еще меньше?

Это вообще отдельная тема. На мой взгляд, эстонский на­род выучился одной новой ве­щи — жаловаться в Европейский суд по пра­­вам человека. Количество посылаемых туда жалоб неве­ро­ятно возросло. В то же время они не стали содержательнее.

А с какими вопросами люди обращаются к вам?

Ко мне по-прежнему обращаются в просьбой — в последнее время в массовом порядке, — чтобы я прекратил какое-нибудь судебное разбирательство или отменил какое-нибудь решение суда.

Люди что-то предлагают вам за это или просят просто так?

Они просто заявляют в категоричной форме, нередко сопровождая свое заявление всевозможными угрозами, что, мол, нужно вмешаться и прекратить это издевательство или нарушение прав истца в производстве какого-то конкретного судебного дела. В жалобах употребляются весьма живописные выражения.

Сформировался некий определенный тип жалобщиков. Многие из них — из мест заключения, они у меня уже почти как друзья по переписке. Теперь они стали еще умнее и пишут: прошу вмешаться в такое-то дело и непременно инициировать дисциплинарное производство в отношении судьи, который ведет это дело.

Поскольку председатель Госсуда — единственный в судебной системе человек, имеющий дисциплинарную власть над всеми судьями, я всегда должен проверять все жалобы, исходя из того, совершил ли конкретный судья дисциплинарный проступок или нет.