Эстонского художника-прикладника Керсти Кару и российского живописца, графика и витражиста Валерия Сакова уже 35 лет связывают не только профессиональные, но и семейные отношения.
Счастливые художники, которые дружат с ангелами
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В мае в столичном Центре русской культуры прошла их совместная выставка «Вдвоем».
Начнем с выставки, которую можно назвать вашей визитной карточкой. Я знаю, что у вас, Керсти, есть еще работы из керамики, и они мне очень нравятся – скажем, «Сова» и «Улитка». Но на выставке вашей керамики не было...
Керсти Кару: Действительно, моя основная специализация – керамика, но в ЦРК мы с Валерием решили показать только живопись. Там были представлены мои большие полотна – это что-то летящее, мечтательное, романтичное. Реалистическими их, наверное, назвать сложно, они уводят в воспоминания, в мгновения волшебства, которые хоть однажды случались в жизни любого человека.
И вас, Валерий, тоже ведь можно назвать сказочником…
Валерий Саков: Почти. Я и предложил для выставки живописную серию «Люди и вещи», на которой вещи – большие, а люди – маленькие. Валенки, скажем, такие огромные, что в них можно поместить сразу нескольких людей.
Говорят, браки заключаются на небесах, а все остальное потом происходит на земле. Обстоятельства вашей встречи по-своему сказочны. Каким образом эстонская барышня с этюдником оказалась однажды в северном Архангельске?
Кару: Меня почему-то никогда не привлекал юг с его жарой и духотой. А север, наоборот, всегда казался строгим и спокойным. Чистый воздух, чистая вода, чистые краски… Впервые мы поехали туда с подругой, увидели Белое море, побывали на Соловецких островах. Потом я поехала в те края рисовать, я ведь училась в Художественном институте.
На севере много прекрасных мест для рисования, есть Северная Двина и Мезень, текущая прямо к Уралу, с тайгой и деревянными избушками вдоль берегов. Как-то в Архангельске меня позвали в гости местные художники, муж и жена. Заодно они пригласили и своего друга Валерия, тоже художника. Так мы и познакомились.
Валерий, для вас Керсти тогда была девушкой практически из-за границы. Вы поэтому обратили на нее внимание?
Саков: Она была красавицей, вот в чем было дело. Она и сейчас красавица… Мы стали переписываться, потом Керсти пригласила меня в Таллинн, это было в семьдесят девятом году…
Кару: Пригласила, потому что открывалась моя персональная выставка, я на нее Валерия и позвала…
Саков: А еще через год я приехал в Таллинн на Олимпиаду – и мы поженились.
Кажется, что ваш союз столь прочен, потому что вы не конкурируете друг с другом: Валерий не занимается керамикой, Керсти – витражами…
Кару: Даже не знаю. Вообще-то мы нередко в работе помогаем друг другу, бывает, друг друга критикуем, делаем замечания…
Саков: Я больше хвалю… (Улыбается.) Если серьезно, мне по душе ее керамика, но при этом я считаю Керсти и отличным живописцем, у нее прекрасное чувство цвета.
Кару: Завершив очередную работу, Валерий мне ее сразу показывает и спрашивает, что я о ней думаю. Иногда советуется, как ее назвать. В общем, между нами есть какая-то важная внутренняя связь, мы все знаем друг про друга и знаем волшебные слова, которые могут помочь.
Говорят, Валерий находится в некоей таинственной связи с ангелами и в его жизни вообще были мистические моменты. Это как? Ангелы и правда вам помогали?
Саков: Я бы сказал, что я просто нахожусь с ними в дружеских отношениях.
А вы, Керсти?
Кару: А я делаю их фигурки, такие маленькие, чтобы можно было положить в карман, взять с собой и думать, что находишься под охраной, что ангел тебя бережет. Наверное, это звучит наивно, но, по-моему, в чудо надо верить.
А две ваши дочери и ваши внуки – они в чудеса верят?
Саков: Наверное, верят. Хочется думать, что верят. Потому что, если не верить, на душе сразу как-то грустно становится.
Кару: Я тоже думаю, что верят, хотя они, как и все сегодня, в первую очередь реалисты. Одна наша дочка врач, другая филолог, их работа по большей части связана с людьми, а с людьми иногда не до чудес.
Кем, как вы думаете, станут пятеро ваших внуков?
Кару: Трудно сказать. Пока что наши старшие внуки участвуют в математических олимпиадах…
Саков: Один внук, между прочим, капитан школьной футбольной команды, мы с ним во дворе с его пяти лет в футбол играем.
По нынешним временам и обстоятельствам ваш семейный союз может показаться необычным, однако это не мешает вам быть счастливыми.
Кару: Мне кажется, язык общения – это не самое главное. Есть еще душа, сердце, понимание другого человека, и это значительно важнее.
Саков: Мы просто уважаем друг друга. И любим. И одного не может быть без другого.
Есть еще творчество, которое вас объединяет. Как вы стали художниками?
Кару: Я помню, что в детстве всегда рисовала. Мама была музыкантом, окончила консерваторию, всю жизнь преподавала в училище имени Георга Отса, но моему рисованию была рада, говорила, что со мной ей очень легко, потому что я с утра до вечера рисую. У меня до сих пор сохранились рисунки той поры. По правде говоря, мама больше хотела, чтобы я занималась музыкой, и я четыре года училась играть на фортепиано.
Но победило рисование, я чувствовала, что играть на фортепиано мне не хочется. И в пятом классе сама пошла в художественный кружок, там можно было сразу масляными красками рисовать, делать монотипии. А еще у нас в школе были кружки по интересам, и учительница сказала: тебе обязательно надо учиться, ты хорошо рисуешь, у тебя настоящие глаз и рука, так что попробуй заняться графикой.
Но когда после средней школы пришло время поступать в институт, выяснилось, что на вступительном экзамене надо рисовать человеческую фигуру, а мне этого делать еще не приходилось. И я пошла на подготовительные курсы, а потом оказалась на практике в керамической мастерской комбината всесоюзного художественного фонда. Там я увидела, что в керамике можно, оказывается, заниматься всем – и живописью, и графикой, и скульптуру делать.
Саков: Вообще, чтобы заниматься искусством, надо сильно этого хотеть. Я в детстве много во дворе с ребятами бегал, там все было – и прятки, и догонялки, и футбол. Но родители однажды сказали, мол, хватит тебе дурака валять – и записали меня в художественную школу. Так и получилось, что теперь я и живописью занимаюсь, и витражами, и мозаикой, когда из маленьких разноцветных камешков получается нечто большое и цельное. Искусство витража ведет свою историю с античности, с Древнего Рима, а то и с более ранних времен. Сейчас мозаику относят к монументальному искусству, а тогда было просто искусство.
Керсти, не могу не спросить о вашем дне рождения. Он приходится на 25 декабря, на Рождество. Это что-то для вас значит?
Кару: Да, конечно. Всю жизнь я чувствую тягу к чему-то высшему, чистому, словно бы небесному. С другой стороны, все в этот день получают рождественские подарки, а я только те, что на день рождения...
Какой самый трогательный подарок вы получили от Валерия?
Кару: Он знает, что я люблю серебро, и всегда его дарит.
Саков: И себя подарил.
Кару: Да, и себя подарил…