Интервью с кандидатом в президенты Керсти Кальюлайд

Фото: Mihkel Maripuu / Postimees

Кандидат в президенты Керсти Кальюлайд дала интервью Postimees.

Полное интервью на эстонском языке читайте по ссылке.

- Давайте для начала поговорим о советском прошлом. Было у вас такое?

- Расскажу правду – пионеркой я была. Хоть я с детства и не очень уважала Советский Союз, я была немного возмущена, когда меня не сразу взяли в пионеры, потому что в классе я была младше других.

К восьмому классу обстоятельства изменились. Старшее поколение знает, что в восьмом классе советской школы проводилось распределение по специальностям – собиралась комиссия и решала, кто куда мог бы пойти, а затем давала рекомендации. Я к тому моменту в комсомоле не состояла, и так и не вступила.

Это был фактически первый спор, в котором я победила. Мне сказали, что я не могу пойти в университет, если не состою в комсомоле. Но у меня был очень хороший знакомый, который поступил в университет, несмотря на то, что не был комсомольцем. Я об этом сказала, и спор был окончен.

- Я не вижу большой проблемы в том, что вас не знает молодое поколение. Однако сжатые сроки кампании означают, что гораздо меньше времени есть на то, чтобы задать вам вопросы о прошлом и возможных скелетах в шкафу, в отличие от тех политиков, которые годами отбивались от атак конкурентов или участвовали в предыдущих президентских кампаниях. Есть ли у вас история из прошлого, которую народ должен узнать сейчас, чтобы она не всплыла потом, когда вас уже выберут президентом?

- До 2002 года я была на публичной должности, и тогда у меня уже искали скелеты в шкафу. Ни тогда, ни сейчас мне нечего сказать по этому поводу.

- В четверг у вас был экзамен по связям с общественностью. Верно ли вас процитировали в Eesti Ekspress: «Я скажу честно, что не знаю, чем занимается мой супруг. В некоторых фракциях Рийгикогу об этом велись разговоры, и им я ответила. Знаю, что у мужа был доступ к государственным секретам, но не знаю, в чем конкретно заключалась его работа»?

- Когда я отвечала на этот вопрос, уже было известно, что он имел доступ к государственной тайне. Я упомянула и то, что он работал в публичном учреждении, которое занималось связями. Названия учреждения я не назвала, потому что в результате реорганизации оно изменилось, и я не уверена в том, как оно звучит сейчас. Если говорить о том, чем он занимался в этом учреждении, то я этого правда не знаю, и думаю, что это совершненно нормально, что мне об этом неизвестно.

- Каким вы видите свое общение с эстонской прессой и как вы планируете отвечать на вопросы о возможных скелетах в шкафу?

- Если говорить о случае, произошедшем в четверг, то лучше мы быстрее расскажем то, что знаем. Вчера мы рассчитали неверно: показалось, что важнее будет сосредоточиться на моей точке зрения, чем на публикации CV моего мужа. Поэтому мы опоздали на полдня. Я прошу у журналистов прощения.

- Как бы то ни было, хлопот было много.

- У меня не очень большая команда, и они не могли параллельно предпринять что-то по поводу нашей семьи и все объяснить. Поэтому случилась задержка, и определенно они будут и в будущем.

Я думаю, что до тех пор, пока отношения будут оставаться взаимно уважительными, и мы сможем признавать собственные ошибки, все будет хорошо.

- Вы ни разу не баллотировались в Рийгикогу или на выборах в самоуправления. Однако вы состояли в партии. Как так получилось?

На момент вступления в партию (была членом Союза отечества в 2001-2004 гг – прим. ред), я уже довольно давно работала рядом с политическими действиями. Мне стало интересно, как формируются позиции внутри партии. Я выбрала основные партии европейской направленности и постаралась оценить, с кем из них у меня больше всего общих взглядов. Оказалось, что это был тогдашний Союз отечества.

Именно таким широким взглядом я тогда смотрела на это. Когда я работала советников премьер-министра (1999-2002 гг, - прим. ред), в Эстонии была очень деятельная коалиция. Эта деятельность велась благодаря очень хорошим отношениям внутри коалиции, они работали общей командой. Потому я была равнодушна к различным политическим течениям. 

- То есть, когда вы работали советником премьер-министра Марта Лаара, вы не были в партии?

- Я не была в партии, когда пошла работать на премьер-министра, и не вступила туда сразу же. Никто не спрашивал, можно ли вступить, необходимо ли вступить. Никакого принуждения точно не было, ни у кого не было времени этим заниматься, нужно было работать.

- Как вы стали советником премьер-министра?

Сидела за своим столом в Hansapank, после слияния Hoiupank и Hansapank. Зазвонил телефон. Сказали, что со мной хочет поговорить руководитель бюро премьер-министра.

- Кто им был в то время?

- Матти Маасикас. Он позвал меня на работу. Он пригласил меня на основании нашей беседы в течение долгой поездки на авто в Ида-Вирумаа, когда у нас зашел разговор об эстонской жизни и экономике.

Мы ездили в Ида-Вирумаа, потому что нужно было подготовить летние дни студенческой корпорации Filiae Patriae. У Матти в то время были тесные семейные связи с корпорацией. Это было задолго до приглашения стать советником премьер-министра, но впоследствии этот разговор привел к собеседованию на работу.

- Вы выпускник Filiae Patriae?

- Да.

- Как вам представилась возможность стать членом Европейской cчетной палаты (с 2004 года – прим. ред)?

- Все было так же просто. Мне позвонил тогдашний министр финансов Таави Вескимяги, позвал к себе и сказал, что на эту должность нужно представить кого-то из Эстонии. Нужен человек с соответствующим образованием. В эстонских университетах на аудиторов не учили, все были бухгалтерами. У меня была степень магистра экономики Тартуского университета в дополнение к диплому по естественным наукам. У меня была степень в управленческом учете, что является довольно близкой специальностью. Им было известно, что я хорошо владею английским и не боюсь публичных выступлений.

Я не знаю, почему выбор Вескимяги пал на меня или кто меня ему порекомендовал – я никогда об этом не спрашивала.

- Кто сейчас лучше бы подошел на должность члена Европейской счетной палаты, Юхан Партс или Марина Кальюранд?

- Это вопрос, на который я не стану отвечать.

- Как так вышло, что Вы не стали президентом Европейской счетной палаты?

- Я ошиблась в расчетах. Мой хороший друг и колега Витор Калдейра сказал мне, когда его выбрали президентом во второй раз, что в третий раз он баллотироваться точно не будет. Я была его ближайшим соратником, когда его выбрали на второй срок, потому что отвечала за годовой отчет палаты, его представление в Европейском парламенте и все сопутствующие споры.

Мне было легко позиционировать себя как лучшую замену Калдейре. Однако это означало, что, когда он решил баллотироваться на третий срок, мы с ним поделили избирателей – мне не было смысла выдвигать кандидатуру.

- Тогдашний министр обороны Финляндии Юри Юкка Хякямиес сказал в 2007 году следующее: «У Финляндии на сегодняшний день три вызова, проверяющих смелость: Россия, Россия и Россия». Сейчас, в 2016 году, у нас в Эстонии есть что-то иное, что мы могли бы добавить к вызовам?

- Нет.

- Если в Эстонию приедет Далай-лама, Вы встретитесь с ним? Зная, что в прошлый раз потребовалось несколько лет, чтобы восстановить отношения с Китаем?

- Официально точно не стала бы встречаться, потому что понимаю, что мы должны искать новые рынки. Для нас это так же важно. Если было бы возможно вместе с эстонскими дипломатами придумать, как устроить эту встречу, я готова взвесить «за» и «против».

Полное интервью на эстонском языке читайте по ссылке.