Евгений Голиков: когда партии больны, избирать президента нужно иначе

Евгений Голиков. Фото: Erakogu

Главная причина наших сложностей с избранием президента лежит в природе нашей многопартийности, считает колумнист Евгений Голиков.

Фоном для создания системы политических партий в Эстонии в начале 1990-х годов было широко распространившееся в Европе разочарование в политических партиях как основе представительной демократии вообще.

В теории партии должны выражать интересы устойчивых общественных групп, которые выступают топливом политической конкуренции, а сами партии должны быть важным каналом связи между государством и гражданским обществом, для чего их внутренняя организация обязана базироваться на принципах демократии.

Однако в постиндустриальных обществах наблюдаются интенсивные сдвиги границ между социальными группами, социальная структура становится более лабильной, что сказывается и на идеологических концепциях, и на социальных интересах. Партии все больше превращаются в корпорации профессиональных политиков. Внутригрупповые интересы этих политиков, особенно при ослаблении обратной связи с целевым электоратом, превращаются в важнейший фактор межпартийной борьбы.

Симптомы партийной болезни

Наши партии во многом переняли от западных коллег именно эти отрицательные, недемократические механизмы. В маленькой Эстонии участие в политике является одним из условий попадания в быстро формирующийся слой политико-экономической элиты.

Своеобразие новейшей политической истории Эстонии состоит в том, что освобождение от наследия советского прошлого происходит у нас в двух формах. Во-первых, в форме национального самоутверждения, национальной эмансипации эстонского народа, которая позволила рассматривать как нравственно оправданные все действия эстоноцентристской власти, усиливавшие неравноправие между гражданами и негражданами, и даже между гражданами разных категорий. Во-вторых, в форме экономического неравенства, которое также понимается почти как природная закономерность.

Обе формы эмансипации от прошлого фактически могут быть сведены к одному принципу – принципу природной обусловленности и необходимости неравенства. Отсюда делается нехитрый вывод морального свойства: быть благополучным лучше, чем неблагополучным.

Принадлежность к политическим верхам – путь к личному благополучию, следовательно, действующая политическая система должна обслуживать мои личные интересы и интересы той корпорации, к которой я принадлежу.

Все остальное – от лукавого!

В результате во всех наших партиях отсутствует внутрипартийная демократия, внутренний диалог между профессиональной партийной элитой и рядовыми партийцами, которые выполняют роль хора в древнегреческой трагедии. Государственная политика сводится к сговорам элитарных групп по поводу дележа государственного пирога.

Подобная система имеет свои пределы устойчивости и допустила сбой: президентские выборы активизировали внутрипартийные расхождения, особенно у центристов и реформистов, что поставило под вопрос и судьбу этих партий.

Приглашенная со стороны в самый центр корпоративного противостояния в общем-то неискушенная в политической кухне Керсти Кальюлайд стала своего рода катализатором процесса противостояния одних партийных клик другим, контролирующим правительство.

Не думаю, чтобы нынешний кризис привел к заметной демократизации эстонской политики, в том числе на внутрипартийном уровне. Народ пока безмолвствует. Он еще не осознал, что борьба за демократию – это борьба за право на жизнь и достоинство для каждого простого человека, без отсылок к этнической принадлежности и гражданскому статусу.

Но симптомы болезни уже налицо, а тот, кто умеет читать симптомы, предвидит развитие хода болезни или выздоровления.

Давайте избирать президента всем миром

Мне уже доводилось говорить и писать, что идея всенародных президентских выборов несистемна, а потому и малопродуктивна. Но и оставлять все как есть не годится: следующие выборы могут получиться еще менее успешными.

Два радикальных варианта, которые логически следуют из образующегося тупика, вряд ли осуществимы. Один – отказ от института президентства. Решение кажется простым, логичным и даже привлекательным: экономятся средства госбюджета.

Минусы в том, что даже без «слабого» президента наши партийные элиты приобретут еще больший простор для политических интриг. Их некому будет урезонить и приструнить хотя бы за чашкой чая. И, кстати, никому больше не придет в голову «поговорить с народом», как мечтает нынешний президент.

Что до всеобщих выборов, они потребуют перехода к президентской форме правления. Для нас она непривычна, да и неизбежная перестройка политсистемы может оказаться дорогостоящей.

В условиях явного преобладания партийных элит над чувством самосохранения гражданского общества можно было бы предложить такую схему президентских выборов, в которых роль партийно-государственных элит уравновешивалась бы гражданским обществом.

Чтобы президент гарантированно был бы надпартийным, необходимо не только считать его самого представителем гражданского общества, но и создать механизм избрания президента представителями гражданского общества.

Основным элементом этого механизма могла бы стать избирательная ассамблея. Она могла бы состоять, скажем, из двухсот членов, которые избирались бы по определенным квотам, прямо или опосредованно, от основных негосударственных институтов: профсоюзов, объединений предпринимателей, творческих союзов, научных организаций, культурно-национальных обществ и т.д.

Из этого процесса нельзя исключать и партии, но лишь на равных условиях с организациями гражданского общества.

Для участия в выборах такие организации регистрируются в специально созданной для этого институции, назовем ее Палатой гражданского общества. Кандидатов в президенты могут выдвигать как зарегистрированные в Палате гражданского общества организации и объединения, так и политические партии, а также группы граждан, собравшие, например, 10 тысяч подписей в поддержку своего выдвиженца (у финнов нужно 20 тысяч).

Избирательная ассамблея, избрав президента, продолжает функционировать на протяжении всего периода президентства, превращаясь в совещательный орган: два пленарных собрания ежегодно и работа проблемных комиссий.

Перед следующими президентскими выборами избирается новый состав Избирательной ассамблеи. Важный момент: работа в такой ассммблее не должна становиться профессией. Участникам ее можно только компенсировать транспортные и иные расходы.

Ее значение – не столько политическое, а, скорее, моральное: президент не просто «говорит с народом», но говорит с ним в лице его наиболее активной, действительно гражданской части, говорит содержательно и публично. Народ в лице членов ассамблеи тоже находится в состоянии реального диалога с главой государства.

В этом случае президент помещается между не столько партиями, сколько государством и гражданским обществом, балансируя между мирами права-политики и нравственности. Фантазию можно продолжить, но, думаю, для начала разговора достаточно и сказанного. Остается пожелать успеха избранному президенту – и всем нам вместе с ней.