История одного хэштега: как работает "эстонская мафия"

Фото: Mihkel Maripuu / Postimees

Гражданин мира, эстонский русский и русский эстонец строят электронное будущее на берегу Балтики, пишет "Новая газета в Петербурге".

— Мы пользуемся хэштегом #EstonianMafia, — рассказывает мне CEO Creative Mobile Владимир Фунтиков. Ему 29 лет, компанию по разработке мобильных игр он основал шесть лет назад. Сейчас в ней работает 90 человек.

Хэштег #EstonianMafia придумал предприниматель и angel investor из Сан-Франциско Дэйв Макклюр, приехавший в Таллин пару лет назад, рассказывает Владимир. Им инвестор в шутку наградил эстонское стартап-сообщество — «за привычку держаться вместе».

Неформальное название прижилось. Фунтиков перечисляет «хэдлайнеров» тусовки: TransferWise — система международных переводов, Fortumo — сервис мобильных платежей, Starship Technologies — разработка доставочных дронов, Pipedrive — система продаж, ориентированная на малый и средний бизнес. В «копилке» еще несколько громких эстонских стартапов — виртуальная примерочная кабина Fits.me, приложение для такси Taxify и сеть для дизайнеров и инженеров GrabCad. Эстонские разработчики Skype, в первую очередь Яан Таллинн, — тоже часть #EstonianMafia.

Событийно «тусовка» крутится вокруг ежегодной конференции Latitude59, но есть неформальные клубы — Garage48 и Devclub. Первый — коворкинг с еженедельным хакатоном для стартапов, второй — площадка, где гейм-девелоперы делятся историями успеха. До недавнего времени в состав тусовки входил акселератор GameFounders — перед тем, как перебраться в Малайзию, создатели проекта успели отправить в «большой мир» не меньше 20 стартапов.

В сети #EstonianMafia собирается в Skype-чатe — здесь топы IT-компаний делятся идеями и новостями рынка. В Таллине все близко — вот и Creative Mobile, к примеру, квартирует в том же здании, что и электронное правительство Эстонии.

Простые игры

По словам Владимира Фунтикова, сейчас оборот Creative Mobile составляет около 6 миллионов евро в год. «Но прибыли нет — все реинвестируем в новые продукты», — замечает он.

Семь лет назад Creative Mobile начинал с разработки мобильных игр на Android: рынок был новым, пользователей — с избытком, а контента — мало, вспоминает Владимир. Сейчас рынок «созрел» — надо находить свои сегменты, время экспериментов прошло.

Ключевым сегментом для Creative Mobile были гоночные игры. В 2011 году Drag Racing стала самой популярной игрой на Google Play и собрала 200 миллионов скачиваний. Сейчас компания делает ставку на гоночную игру Nitro Nation. Владимир признается: машины и скорость — его личная страсть. США, Западная Европа, Латинская Америка и Россия — так для Creative Mobile выглядит линейка рыночного приоритета. «Средняя прибыль на пользователя в России примерно в три раза меньше, чем в США», — объясняет Владимир.

Зато разработчики Creative Mobile — преимущественно русскоговорящие. Поскольку нужного количества game lifestyle business’ов в Эстонии в 2009 году не нашлось, сотрудников искали в Восточной Европе. Что влияет на работу Creative Mobile, шутит Владимир Фунтиков.

— Конечно, это обобщение — среди эстонских компаний много близких нам по духу, но все же если зайти в 16 часов 59 минут в типичный IT-офис, вы увидите, как все дружно встают, выходят на парковку, садятся в машины и уезжают домой, — рассказывает Фунтиков. — У нас такого нет. И не потому, что мы поощряем овертаймы. Нет. Если в девять часов в эстонском офисе все уже сидят перед экранами, налив себе кофе, то у нас в это время ветер гуляет по офису.

Гораздо больше хаоса и свободы, резюмирует Фунтиков. По его словам, деление по языковому принципу в IT-отрасли есть, но связано оно исключительно с бизнесом.

— Все упирается в доминирующий язык на рабочем месте, — объясняет он. В то, есть ли у компании офисы в других странах, настаивает ли она на использовании английского языка на рабочем месте, разбавляет ли коллектив иностранцами.

Creative Mobile удобно общаться на родном языке. «Разговариваем на русском, — резюмирует Владимир. — Официальную переписку ведем на английском, с государством взаимодействуем на эстонском».

Впрочем, русскоговорящих стартапов в Эстонии куда меньше, чем в России, потому такое «разнообразие» — большая редкость.

— Я из русского города Нарвы изначально, поэтому до 19 лет в принципе не знал, что такое эстонский язык, — рассказывает Фунтиков. — В школе мы его учили, но это было нечто на уровне химии или матанализа. Неизвестно, будешь ты реально какие-то математические проблемы решать или будешь интегралом ключи из унитаза доставать. И на этом закончится твое соприкосновение с высшей математикой.

Десять лет назад пришло осознание — без эстонского никак, признается Владимир.

— Проблема в том, что многие люди из моего поколения, особенно из русских городов, изначально выросли в атмосфере враждебности, направленной против эстонского населения, — объясняет Фунтиков. — Типичная ситуация: в семье говорят по-русски, смотрят российское телевидение, живут в русском комьюнити. В итоге часто ребенок не настроен на то, чтобы впитывать другую культуру. Этому нет никаких объективных препятствий, но просто — зачем?

Владимир убежден — интеграция зависит от установок. «Это видно на примере людей, которые переезжают к нам работать из России. Они поначалу спрашивают у нас: „А правда, что у вас русские книги сжигают?“. Мы говорим: „Да не, вроде не замечали. По крайней мере, дыма не видно“. И оказывается, что вообще тут можно жить вполне. Люди даже проникаются каким-то таким приобретенным патриотизмом, пытаются учить язык».

Напоследок спрашиваю, почему же прижился хэштег #EstonianMafia.

— Атмосфера в Силиконовой долине — разбогатей или умри, — отмечает Владимир Фунтиков. — А в Эстонии — lifestyle business — мы хотим делать классные продукты. Денег меньше, но и риски гораздо меньше.

Будни священной коровы

В Эстонии компании по определению ориентированы вовне, потому что на национальном рынке заработать невозможно — он слишком маленький, продолжает Владимир.

— Изначально настрой — мы маленькие, чтобы победить, нужно выходить в Европу, в Америку. А для этого лучше действовать сообща. Если конфликты интересов, то их лучше разрешить — пока, скажем, будем воевать за сотрудника, все вместе умрем перед лицом компании, которая в тысячу раз больше нашей. На нас летит метеорит — времени, чтобы выяснять отношения, нет.

А в России есть достаточно большой внутренний рынок, и за него идет борьба, отмечает он. Поэтому даже на конференциях разработчики игр относятся друг к другу более настороженно, чем на Западе.

— В России не любят в открытую обмениваться цифрами, — отмечает Фунтиков. — Все больше стараются смотреть в свою тарелку. Боятся лишнее сказать, чтобы конкуренты не узнали. Это заметно — приезжаешь на конференцию в Питер, там люди выходят на сцену и говорят: «Мы крутые, заработали много денег, но сколько — сказать не можем».

Несмотря на русские кадры, Creative Mobile намерен оставаться в Эстонии.

— IT — это священная корова, — резюмирует Фунтиков. — Это национальная идея — в Эстонии нет нефти. Единственное, что страна может производить, — услуги. В первую очередь в области инфотехнологий. Бесконечно продавать лес и сланец — дорога в никуда.

По данным за 2014 год, IT-cектор в Эстонии был представлен 2,8 тысячами компаний, в которых было занято более 20 тысяч человек. Доля IT-индустрии в структуре национальной экономики — 7,4%.

Русская волна

По словам IT-рекрутера и владелицы агентства IT Talent Юлии Елкин, спрос на Эстонию растет. В 2015 году ее компания помогла переехать в страну 25 программистам из России, за полгода 2016-го перебралось уже 20 человек. Есть и другая тенденция — если в прошлом году шла волна IT-специалистов с Украины, то в этом году она отчетливо российская. «Переезжают исключительно из России, особенно из Петербурга и Москвы»,  — резюмирует Юлия Елкин.

Рекрутинговые компании интересуют программисты с опытом работы от трех лет — Елкин бегло набрасывает портрет тех, кто выбирает Эстонию.

— Приезжают те, кто хочет поработать в западной компании, — отмечает она, замечая — нередко это первый опыт миграции для специалистов. — В основном приезжают семейные пары с маленькими детьми и неженатые мужчины. Плюсы — экология, доступная и бесплатная медицина, хороший баланс между работой и личной жизнью.

По словам Юлии Елкин, спрос на программистов едва ли упадет в ближайшее время — «почти все большие компании постоянно находятся в поиске, растут и готовы перевозить специалистов». Как отмечает Юлия, наиболее востребованы программисты Java, JavaScript, Scala, Ruby, много предложений для Fullstack и DevOps. По словам Юлии, за вычетом налогов зарплата колеблется на уровне от 2 000 до 4 000 евро.

Согласно официальным данным, наибольшей популярностью у программистов пользуются компании Nortal, Kühne + Nagel и Helmes с зарплатами на уровне 2,5 тысяч евро.

Электронный гражданин

29-летний программист из Петербурга, а ныне — senior software development engineer в Skype Михаил Раер переехал в Таллин из Парижа.

Семь лет назад он устроился на работу в Microsoft во Франции, а после того, как в 2011 году корпорация приобрела Skype за $8,5 млрд, перебрался в центральный офис компании в эстонской столице. Здесь Skype чтут национальным достоянием — в создании компании участвовало трио эстонских программистов — Ахти Хейнла, Прийт Казесалу и Яан Таллинн.

Выпускник петербургского Университета ИТМО Михаил подчеркивает — серьезным шагом был отъезд во Францию, после — мобильность стала нормой. Тогда, семь лет назад, решение было принято за неделю. Другое дело, что Франция не оказалась конечным «пунктом назначения» — в Париже Михаил прожил всего три с половиной года. Утомил хаос, бюрократия и «дикий социализм».

А именно — пособия по безработице: «Я не против помощи нуждающимся людям, но там эта помощь просто абьюзится. Люди наслаждаются моими налогами. Что не очень приятно». Отдельный предмет раздражения — бумажная волокита: Михаил до сих пор вынужден хранить в таллинской квартире стопку французских бумаг.

Две карты

В этом смысле Эстония кажется раем. Одним из первых пунктов, еще до вполне предсказуемого набора — «экология, компактные размеры и близость к Петербургу», Михаил называет электронное государство.

— Совершенно потрясающее! — характеризует он. — Все делается на компьютере — никаких бумаг, никаких очередей и чиновников. С помощью одной карточки, которая является для эстонцев их ID-картой.

По сути, эта карта — аналог внутреннего паспорта. Мигрантам в Эстонии ID-карта заменяет вид на жительство. Михаил протягивает мне карточку с фотографией.

— На ней есть электронный чип, где сохранена приватная электронная подпись, — объясняет он. — Юридически она признана аналогом настоящей подписи.

Второй экземпляр подписи можно загрузить на SIM-карту смартфона — дальше все отношения с государством решаются на его экране. Банк, налоговая инспекция, избирательный участок — дорогу туда часть эстонцев попросту забыла. По крайней мере, так говорит статистика. В 2015 году 98% жителей Эстонии подали налоговую декларацию онлайн, 31% отдал в сети голос за кандидата на выборах. А с 2015 года страна начала выдавать электронное гражданство — это означает, что любой пользователь сети может создать эстонскую компанию и управлять ею, не отрываясь от стула. Платить налоги и подписывать договоры можно из любой точки мира.

«Откатил и больше не ставил»

Михаил рассказывает, как пытался воспользоваться аналогичной картой в России два года назад. Для активации на компьютер потребовалось установить драйверы — ничего хорошего из этого не вышло.

— Драйверы снесли мне оперативную систему. Потратил кучу времени, чтобы разобраться, что происходит. Откатил все обратно и больше не ставил, — рассказывает он.

За новостями в России Михаил следит в похожем режиме — «откатил и больше не ставил». События 2011 года — протест на Болотной площади — застали его во Франции. «Были надежды, но рухнули», — признается он. То, что происходит в России, — небезразлично, подчеркивает Михаил, но мониторить ленту сил уже нет.

— Я просто устал, невозможно постоянно это все переваривать, — отмечает он. — Естественно, краем глаза вижу, как у меня в ленте Facebook появляются посты про очередные «интересные» законы. Раньше следил, но это отнимает слишком много душевных сил. Да и смысла нет — я перестал удивляться.

Я спрашиваю — как после 5-миллионного Петербурга живется в 440-тысячном Таллине. Михаил признает — скорости и правда иногда не хватает.

— Иногда ощущаю, что не хватает движухи, что жизнь замирает вокруг тебя, хочется драйва, — объясняет он. — Когда приезжаю в Петербург, попадаю иногда в давку в метро. И понимаю вдруг — хорошо как. Людей вокруг много!

Утренняя каша в Skype

Людей много и в таллинском офисе Skype — он находится на бывшей территории кампуса Таллинского технического университета. Под офисы отдано несколько этажей. По пути нам встречаются комната отдыха с бильярдом и столовая, огромные переговорные и уютная каморка, где могут поспать те, кто решил заночевать на работе.

У Михаила гибкий график — отсиживать от звонка до звонка никто не заставляет, но у команды свои договоренности. «Утро начинается со стендап-митинга в десять утра, время мы выбрали сами», — рассказывает он. Есть еще один резон прийти пораньше — успеть на завтраки в Skype.

— Утром выставляют два котла с кашей, — отмечает он. — Если опоздаешь, то ее просто не останется. Каждое утро принимаю решение, чего хочется больше, — спать или есть.

Но сейчас время ланча — у стойки шведского стола с тарелками выстраивается три десятка сотрудников. Михаил знакомит меня с ребятами из своего интернационального тима — в нем русские, эстонцы и украинцы. Едва ли кому-то больше сорока.

— Рабочие вопросы обсуждаем на английском, — рассказывает он. — Это негласное  правило — на эстонский или русский языки участники команды переходят, только если остаются наедине с соотечественниками.

В международной компании это происходит редко, и Михаилу это нравится.

— Я люблю Петербург, но не считаю его своим домом, — объясняет он. — Евросоюз стер границы, и мне это нравится. Я был бы рад, если бы все говорили на одном языке — не думаю, что это могло бы убить чью-то индивидуальность. Мир идет к универсализации, к стиранию границ.

— Я оптимист — думаю, глобальный мир когда-нибудь наступит, — мечтательно улыбается он, не без улыбки называя себя гражданином мира.

Мир между тем грозит дать трещину – Михаил раздосадован результатами Brexit. 23 июня сторонники отсоединения Великобритании получили 51,9% голосов по итогами референдума по вопросу пребывания в ЕС.

— Отсоединения еще не произошло, но я боюсь, что популизм и политики, которые думают только о себе, поведут мир по ложному пути, — заключает он.

Новый Dvigatel

К IT-революции в Таллине готовятся не только электронно. На территории бывшего завода тяжелого машиностроения «Двигатель» корпорация Mainor вместе с финской корпорацией Technopolis возводит Ülemiste city — городской квартал для IT-индустрии. В 1990-е годы завод был приватизирован, активное строительство на площади в 36 гектаров началось в 2005 году.

С директором по международным продажам Мариной Хахлброк мы встречаемся в столовой IT-города, в честь советского предприятия названного Dvigatel. В обеденные часы тут можно встретить сотрудников более 300 компаний, которые перебрались в Ülemiste city. В бизнес-центре работает семь тысяч человек.

— До 2025 года планируем увеличить число компаний до пятисот, — рассказывает Марина. — Число сотрудников — до 12 тысяч человек. Сейчас не построена и половина города — из 700 тысяч квадратных метров площадей Mainor застроил лишь 220.

Помимо зданий бизнес-центров — часть получает энергию из солнечных батарей, на территории Ülemiste City располагается детский сад, школа, Эстонский университет прикладных наук по предпринимательству Mainor и офис Enterprise Estonia — госструктуры, которая призвана привлекать инвестиции в страну, рассказывает менеджер по развитию и образовательным проектам Инна Шварцман.

Накрапывает дождь. Я прохожу мимо вывески Enterprise Estonia и вижу, как из автобуса выкатывается группа солидных мужчин в черных костюмах. Дверь за ними закрывается — презентации эстонского бизнеса в центре проходят каждые полчаса. 

Я, как назло, забыла зонтик, а дождь начинает идти все сильнее. На стене передо мной — фигура девочки под красным зонтом. Арт-объект стал символом Ülemiste City: девочка  удивленно смотрит в небо — вместо капель дождя вниз летят нули и единицы кода.

Русский эстонец

Создателя эстонской IT-компании ZeroTurnaround, русского эстонца Евгения Кабанова я ловлю в Skype. По-другому никак — сегодня он отправляется в Монако. В Эстонии он стал победителем конкурса «Лучший предприниматель 2015 года».

Евгению Кабанову 32 года, уроженец Таллина, он свободно говорит не только на родном — русском, но и на эстонском и английском. Его компания занимается разработкой софта для программистов — ведущие продукты ZeroTurnaround — JRebel и Xrebel.

Русскоговорящих в ZeroTurnaround, по оценками самого Кабанова, примерно треть. Недавно компания вышла на международный рынок — Евгений называет проект эстоно-американским. Помимо Таллина и Тарту, подразделения ZeroTurnaround открыты в Бостоне и Праге.

— Сложно выделить, где центр тяжести, — комментирует он. — В Эстонии — разработка, в Америке — продажи и маркетинг, двести сотрудников делятся примерно поровну. Около ста работают в Эстонии, чуть меньше в Америке, еще несколько человек — в чешском представительстве.

В похожей пропорции делится и время Евгения. «В США провожу примерно треть времени, — поясняет он. — В основном живу в Эстонии.

Причина успеха таллинского IT-кластера складывается из многих факторов, считает Евгений Кабанов.

— Факторов много, — перечисляет он. — Нордический менталитет, протестантская религия, много атеистов. Хорошее образование, маленькая страна, огромное количество возможностей — это формирует предпринимательский менталитет. Либеральное государство, которое поддерживает предпринимателей. Даже важнее, чем поддерживает, — героизирует.

*****

Несколько сотен человек выбивает на барабанах дробь.

— Один-ноль, один-ноль, один-один-один, — командует со сцены ведущий.

Зал повинуется, синхронно повторяя ритм. Нет, это не собрание секты, это афтепати ежегодной конференции Geek Out для программистов, работающих на Java.

Место действия — Морской музей Эстонии в Таллине. В пространстве интерактивной экспозиции в бывших летных ангарах разместили подводные лодки, батискафы и лодки. Между ними, рассматривая экспонаты, бродят люди с бейджами конференции. Толпа шумит и бодро перемещается между столиками — языковые барьеры отброшены ради общего языка — Java.

 — Один-ноль, один-ноль, один-один-один…