Николай Караев: как я примирял оккупацию и освобождение Эстонии (3)

, журналист
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Николай Караев.
Николай Караев. Фото: архив автора

Когда в среду я отправился на конференцию MISA по проблемам интеграции, чтобы послушать доклад о «конфликтах памяти», ничто, как говорится, не предвещало.

Но так ведь и бывает с журналистами: еще вчера ты писал про кино и выставки, а сегодня уже составляешь политкорректное описание событий сентября 1944 года.

Два листка, разделившие Эстонию

Обо всем по порядку. Огромное спасибо тартуским ученым Мерит Рикберг и Тимуру Гузаирову – именно они провели замечательный воркшоп «Конфликты памяти на уроках истории», подойдя к этому делу творчески. Речь шла о том, можно ли примирить диаметрально противоположные взгляды на исторические события. Допустим, все мы более-менее сходимся в том, что эксплуатация рабов в Древнем Риме была с точки зрения прав человека преступлением, хотя римские граждане в массе своей и думали иначе. Но вот сентябрь 1944 года в Эстонии – это совсем другой коленкор. Оккупация или освобождение? Освобождение или оккупация? Кто прав, кто не прав?..

Государственная идеология тут однозначна – но тем острее «конфликт памяти», когда ты точно знаешь, что твой дед или прадед освободил Европу от нацизма, и не понимаешь, отчего советскую армию так чернят в Эстонии. Что нацизм был злом – с этим на официальном уровне и у нас никто не спорит; тем непонятнее для человека, дед которого дошел до Берлина или погиб под Сталинградом, что эсэсовцев эстонской национальности считают борцами за независимость и они вроде как лучше тех, кто сражался по другую сторону фронта. Особенно остро все эти вопросы встают на школьных уроках истории. В теории учебники истории в мультикультурном обществе должны гасить конфликты. Но как это сделать на практике? Тимур и Мерит позволили аудитории на своей шкуре ощутить, с какими трудностями мы сможем здесь столкнуться.

Слушателей было человек двадцать; нас разделили на четыре группы, каждой вручили по два листка. На обоих описывались события сентября 1944-го, но с противоположных позиций. На одном листке было написано (я переведу с английского, рабочего языка конференции):

«Оккупация Эстонии Красной армией в 1944 году.

В 1944 году бои вновь шли у границ Эстонии. Наши силы вынуждены были противостоять гигантской русской армии, отлично оснащенной западными союзниками. В то же время эстонские дивизии должны были воевать в условиях недостаточной вооруженности и десятикратного численного превосходства со стороны врага. Несмотря на это, им удавалось остановить вторжение Красной армии... Что касается эстонцев, которые поддерживали нацистскую идеологию, в чем их часто обвиняют, – несмотря на то, что у эстонских и немецких солдат был общий враг, причины сражаться были у них совсем разными. Наши солдаты сражались с Красной армией, чтобы не дать ей вновь оккупировать Эстонию, и верили в то, что с помощью западных союзников сумеют восстановить независимость...»

Далее речь шла о жестоких убийствах и ужасных преступлениях советской стороны.

На другом листке было написано:

«Освобождение Эстонии Красной армией в 1944 году.

Борьба за освобождение территории Эстонской ССР от нацистской оккупации началась в феврале 1944 года. 22 сентября 1944 года Таллинн был очищен от остатков вражеской армии. Войска советской армии захватили немало трофеев и имущества, которые оккупанты не успели забрать или уничтожить... 26 сентября Ленинградский фронт очистил материковую часть Эстонской Республики от захватчиков. Народ Эстонии приветствовал освободителей цветами и радостными возгласами. Советская армия показала множество примеров храбрости и героизма в битвах за освобождение материковой части Эстонской ССР...»

Далее речь шла о торжествах в честь победы и судьбе Бронзового солдата.

«Осознавая вероятность повторения спорных событий...»

Четырем группам дали задание примирить эти тексты, используя разные подходы: одни должны были разобраться в структуре текстов, другие – представить дело с нескольких точек зрения, третьи – описать события, «глядя не в прошлое, а в будущее» (как часто советуют поступать: мол, не надо зацикливаться на прошлом, надо смотреть в общее будущее и т.д.). Нашей группе – три эстонца и два русских, три женщины и двое мужчин, общаться мы решили на английском – поручили составить текст, который описывал бы сентябрь 1944 года политически корректно.

Это было весьма любопытное интеллектуальное упражнение. Как быстро выяснилось, для того, чтобы не оскорбить ничьи чувства (а это ведь и есть цель политической корректности), нужно убрать из текстов все сколь-нибудь эмоционально заряженные слова. В первую очередь под нож пошли прилагательные, начиная с «героического» и заканчивая «бесчеловечными» и «зверскими». Почти то же самое мы проделали с национальностями. Слово «эстонцы» в тексте по необходимости осталось, хотя, наверное, следовало и его заменить на «эстоноземельцы», а вот «русские» и «немцы» уступили место «советским» и «нацистским» войскам – что исторически, в общем, ближе к истине.

Мы подвергли безжалостной цензуре всё то, что могло породить какой бы то ни было конфликт. Никакого «вторжения»: армии наступают и отступают. Никаких, естественно, оккупаций и освобождений. Никаких упоминаний о том, что та или другая сторона совершала преступления, торжествовала и так далее. Короче говоря, по большому счету противопоставление «мы и они» из текста ушло. Там, где игнорировать его было нельзя – как в случае с эстонцами, которые воевали по разные стороны фронта, – мы упомянули о сложности мотивов сражавшихся, но не стали углубляться в суть этой сложности. Как говорит русская пословица, меньше знаешь – лучше спишь.

Получилось у нас следующее:

В сентября 1944 года советская армия вступила на территорию Эстонии. Как результат, нацистская армия стала с этой территории отступать. Следует упомянуть о том, что некоторые эстонцы воевали на стороне советской армии, а некоторые – на стороне нацистской армии, те и другие – по очень разным мотивам. Нацистская армия ушла из Эстонии. Некоторые эстонцы, осознавая вероятность повторения спорных событий, имевших место в прошлом, предпочли переселиться в другие страны. Основная часть народа Эстонии осталась на территории страны. Советская армия также осталась на территории Эстонии.

Концовка вызвала в нашей группе маленький спор. Стоит ли упоминать о том, что в сентябре 1944 года в Эстонии установилась советская власть? Сделать это политически корректным образом нам показалось невозможным. Я предлагал перейти к отрицательным – только грамматически, а не по смыслу – формам: если сказать, что «независимая Эстонская Республика де-факто не была восстановлена», с этим ведь никто поспорить не сможет.

Можно ли говорить политкорректно о Холокосте?

Что вышло в итоге? Абсолютно сухой, выхолощенный, пустой, по сути, текст, в котором от реальной истории не осталось и следа. Естественно, если писать таким слогом учебники истории, они вызовут закономерное раздражение всех сторон, а главное, не научат школьников вообще ничему – и уж точно не разовьют критическое мышление, которое школа развивать, в общем, обязана. Факты здесь бессвязны, и история получается не то что плоской или линейной – она просачивается сквозь политкорректные словеса, как песок сквозь пальцы: уберите связь между причиной и следствием – и всякий смысл событий исчезнет.

А главное, невозможно политически корректно говорить о преступлениях. Особенно когда, как в случае со Второй мировой войной, конкретные люди страдали из-за принадлежности к абстрактной общности, будь то «еврейский народ», «эстонский народ», «русский народ» и так далее. Да, я понимаю, для многих здесь начинаются спорные моменты – но только в этом споре истина родится вряд ли. Преступления, их жертвы и исполнители всегда конкретны. Если с этим спорить и возводить хулу на коллективы, национальности, народы, расы, страны, получится у нас не история, а популистское черт знает что. Проще уж сказать, что всякий представитель вида Homo sapiens sapiens виновен, потому что крови на человечестве столько, что ни в сказке сказать.

Что же делать? Группа, пытавшаяся примирить тексты с точки зрения взгляда в будущее, внесла, на мой взгляд, очень верное предложение: акцентировать внимание на страданиях обеих сторон. Говорить не столько об оккупации или героизме, не о том, кто был точно прав тогда (и, следовательно, кто из нас, здесь живущих, абсолютно прав теперь) – столь радикальные мнения ничего хорошего не несут, кроме новой порции раздоров, – но о том, кто и как страдал. Это не значит, что нужно умалять значение победы над нацизмом. Как резюмировал Тимур Гузаиров: «Первый тост за тех, кто погиб за победу. Второй – за тех, кто начал страдать».

История и правда слишком сложна, чтобы у кого-то, кроме Бога (если вы в Него верите), была монополия на общую истину. Преступники остаются преступниками, спасители – спасителями; благая цель коллектива не оправдывает преступлений индивида, и наоборот. В остальном – нельзя объять необъятное, и всякая частичная трактовка истории будет неполной и ущербной, а если это еще и государственная трактовка, она в принципе принесет больше вреда, чем пользы.

В этом история похожа на религию. А межрелигиозный мир – это ведь простая, хотя и предельно сложная штука. Один из рецептов такого мира дал в свое время в интервью израильский ученый Дан Шапира: «Я думаю, что истина принадлежит мне, скажем, квакеру, а вы – евангелист или баптист – пойдете в ад. Вы думаете то же самое обо мне. Давайте договоримся это не обсуждать и быть друг с другом вежливыми, и пусть каждый учит своих детей чему хочет. Это – единственный способ». Понятно, что это и есть истинная политкорректность. Не пустые слова, но искреннее доброжелательство – искреннее, несмотря на разность мировоззрений. Что характерно, представители разных конфессий вполне научились жить в мире. Хорошо бы научиться мирному сосуществованию и потомкам тех, кто сражался на мировых войнах. Это и правда единственный способ.

...Да, по сути, это не мир, а временное перемирие. Но мы вообще тут временно, если что. И кто прав, а кто не прав по Большим Вопросам – мы узнаем, если повезет, только в своем посмертии.

Комментарии (3)
Copy

Ключевые слова

Наверх