Два процента на оборону Эстонии недостаточно

Вице-канцлер Министерства обороны Меэлис Ойдсалу. Фото: Liis Treimann

Эстония, как приграничное государство-член НАТО, спокойно могла бы вкладывать в оборону большие деньги, считает вице-канцлер Министерства обороны Меэлис Ойдсалу, вспоминая события конца прошлого года. 

- Если посмотреть на общую картину безопасности, по вашей оценке, защита Эстонии в 2016 году по сравнению с 2015 годом улучшилась, ухудшилась или осталась на том же уровне?

- Угроз стало больше, но готовность им противостоять выросла и у нас, и у союзников. Поэтому в целом нельзя говорить, что безопасность Эстонии будет как-то ухудшаться, если мы сможем сохранить темп развития 2016 года.

- В 2016 год – был годом Брекзита, Трампа, Сирии и Турции. В 2017 году нас ждут выборы президента Франции, которые могут привести к неожиданному результату. Верите ли вы в то, что нынешний мировой порядок и соотношение сил не изменятся в ближайшие годы?

- Если до финансового кризиса позиция глобального лидера США в 21 веке казалась непоколебимой, то теперь к их экономическому спаду добавились и идеологические проблемы. Использование третьей сферы влияния штатов – военной силы – в течение 15 лет было не особо успешным у нашего хорошего союзника.

В то же время Соединенные штаты показали себя как общество, способное к объединению. Для Европы эта ситуация или момент крайне сложный, реализуются самые опасные сценарии и образование популистических и недемократических правительств в странах наших союзников – это не самый лучший путь развития.

- Принимая во внимание серьезность ситуации, Эстония в ближайшие годы должна вкладывать в государственную оборону больше двух процентов от ВВП?

- Сейчас на оборону мы тратим такой же процент от ВВП, как и на внутреннюю безопасность, но оборона намного более технологичное и во много более дорогое предприятие, чем охрана порядка. Есть определенные вещи, которые мы в одиночку никогда не сможем себе позволить: современная авиация, противоракетная оборона и полномасштабный флот.

С двумя процентами мы сможем обеспечить развитие и поддержание наземного компонента. Мы подсчитали, что на уровне трех процентов мы смогли бы обеспечить к имеющейся способности противостояния агрессивной силе (танки) и развитие охраны воздуха и прибрежной зоны на базовом уровне. Это был бы военный минимум, который ни в коем случае не уменьшает нашу благодарность обществу, которое напрягается для того, чтобы держать оборонные расходы уже на сегодняшнем уровне.

Условно, два процента можно считать доплатой к тем инвестициям, которые союзники сами вкладывают в Балтийский регион. Летный час одного истребителя, если сложить все расходы, начинается с 50 000 евро. Содержание батальонов, которые британцы, датчане и французы везут в Эстонию, начинается примерно с 40 миллионов евро в год. Если добавить затраты на приобретение снаряжения в течение нескольких лет, то эти расходы увеличиваются раз в пять.

Поэтому разумным уровнем могли бы быть и 10 процентов от ВВП, но вопрос не только в деньгах. В какой-то момент настанет предел на рынке труда, поскольку современная обороноспособность требует высоко квалифицированного персонала.

Конечно, двух процентов недостаточно, как бы это кого-то не раздражало. В каком-то смысле слоганом про два процента мы отрубили себе руки в плане обороны, поскольку ни один политик почему-то с такой же гордостью не говорит о расходах на образования в размере 10 процентов от ВВП. А два процента у всех на устах.

Приграничное государство НАТО спокойно могло бы вкладывать больше в свою оборону. Мы в Министерстве обороны и в Вооруженных силах со своей стороны делаем все, чтобы выхлоп от каждого евро был как можно сильнее.

- Недавно аналитики сравнили восточное крыло НАТО с Западной Германией времен холодной войны: по сравнению с противником мы не дооснащены и в случае полномасштабного нападения мы в любом случае окажемся под оккупацией. Исходя из этого, считаете ли вы необходимым проведение открытых дебатов и изменения модели мышления в Эстонии?

- Начало изменения образа мышления положено, но, конечно же, эти приготовления не ставят цель, чтобы заранее согласиться с мыслями жителей Эстонии о неизбежной оккупации. Сравнение с Западным Берлином нам не подходит – Западный Берлин советская власть все же не оккупировала и по простой причине: устрашение не обязательно должно происходить на основе военной арифметики.

Наш вероятный противник не хочет войны ради войны, скорее для достижения своих внутри- и внешеполитических целей. У каждой военной авантюры есть свои политические расходы и доходы, но очень часто правители совершают военные походы чисто с позиции материального перевеса, не калькулируя соотношение политических доходов-расходов.

В течение прошлого года были опубликованы несколько анализов западных палат, которые оставили без внимания именно этот аспект политического устрашения, и объявили об исчезновении и разрушении стран Балтии. Но с чисто военной стороны эти анализы были примитивными. Если даже захват Мосула и Алеппо босоногими армиями занял месяцы, откуда взялась уверенность, что для захвата Таллинна требуется 60 часов?

Я лично называю ярко дефицитным (упадническим, пораженческим – ред.) образ мышления, будто мы так и так не в сможем оказать сопротивления в конвенциональном конфликте, а потому начинаем запасаться макаронами и готовиться к партизанской войне, настроившись на «постконфликтное устрашение». Мы не можем строить на этом свою государственную оборону.

Первично все же избежание конфликта через увеличение своей разведывательной мощи, военной готовности и заключение водных договоров с союзниками. Также готовимся ко внутренней войне, но ни одну эстонскую деревню не отнимут без потерь.

А еще огорчает то, что с поддержкой армии у нас происходит то же, что и с отношением эстонцев к религии: если где-то в социальных сетях нужно защищать христианские ценности от наступающего ислама, то все становятся крепкими христианами, а в церковь ходят, чтобы послушать Оття Лепланда.

Согласно опросам общественного мнения, поддержка срочной службы и резервной армии крепкая, но, если нужно реально собраться на учения резервистов или идти на срочную службу, то эта громкая поддержка почему-то рассыпается.

Генерал-лейтенант Рихо Террас сделал из вооруженных сил современное и отличное учреждение, за которое я как обычный гражданин очень горд. Вооруженные силы являются и авангардом в области интеграции национальных меньшинств, но у нас еще есть трудности с воспитанием отношения к себе эстонцев и ростом гражданской сознательности.

Весной прошлого года я выступал на годовой конференции селян, где меня, образно говоря, закидали консервами и пакетами с молоком, поскольку правительство Эстонии разжигает военную истерию и ведет гонку вооружения, что в свою очередь препятствует попаданию на восточный рынок. Или другой пример: люди, которые развивают парки ветряков, огорчены, поскольку Министерство обороны не согласовывает запланированные у восточной границы парки ветряков, поскольку это мешает работе наших систем предупреждения.

Военная защита – это нормальная общественная служба любого государства, как внутренняя безопасность или медицинская помощь. Особенной нашу службу делает то, что она еще не до конца развита, но мы развивались бы и росли даже несмотря на изменения общей обстановки с безопасностью.

В то же время, я согласен с теми, кто говорит, что наша пресса кричит о плановом и рутинном развитии военной защиты слишком часто и чересчур  надрывно. Не нужно делать отдельный репортаж в «Актуальной камере» о каждом прибывшем танке. И, безусловно, недопустимо никакое внутриполитическое популистское создание культа безопасности.