Россия ждет за транзит ответной услуги

Сулев Лоо предлагает не нагнетать военную истерию. Фото: Eero Vabamägi

Уходящий с должности гендиректор Eesti Raudtee Сулев Лоо рассказывает, как поезда скапливаются на петербуржском железнодорожном узле, но из-за пассивности политиков и неудачной железнодорожной реформы их не могут заманить в Эстонию.

- Действительно ли за те полтора года, что вы в должности, ситуация в Eesti Raudtee изменилась настолько, что вы больше не можете на нее влиять?

- Я пришел, будучи убежденным, что события можно обернуть в нашу пользу. До прошлого марта казалось, что возможно что-то сделать, теперь же окончательно настала длительная "стабильность".

- Дно уже достигнуто?

- Может быть и хуже. Транзит удобрений висит на волоске, и его надо здесь удержать.

- Перевозчики удобрений получили от высших российских властей ясное указание, что лучше возить их через российские порты.

- Это опасная тема, но, по крайней мере, в этом году они никуда отсюда не денутся.

- Объем перевозок российских товаров быстро растет и в Усть-Луге, и в Латвии. В Эстонию российская железная дорога входит в двух местах: со стороны Пскова в Койдула и со стороны Петербурга в Нарве. Почему мы никак не можем получить этот товар оттуда?

- Самый простой ответ звучит так: это экономическая политика. Успех Усть-Луги очень логичен, поскольку если ты инвестировал в свои терминалы много денег, ты следишь, чтобы они работали.

- Как петербургский железнодорожный узел вообще технологически позволяет движение столь большого количества товаров?

- Железнодорожная станция в Усть-Луге – один из самых эффективных в мире железнодорожных узлов. Потому товары туда и идут, хотя она полностью забита грузами: их слишком много для порта Усть-Луга. Но времена сейчас такие, что для российской логистической цепочки приемлемо, если товар простаивает. Раньше так не было, сразу начинали искать другие возможности.

- То есть такова политическая сторона транзитного бизнеса, что груз просто оставляют простаивать?

- Eesti Raudtee ежемесячно получает от нефтепроизводителей ходатайства о планах железнодорожных перевозок. Мы их утверждаем, но не получаем подтверждения от РЖД.

- Если петербуржский железнодорожный узел забит, почему грузы не идут в Эстонию через станции Бологое и Псков? Ведь ЕС построил в Койдула  мощную пограничную станцию!

- Грузы просто направляют под Петербург. Хотя и российским перевозчикам было бы выгоднее везти часть товаров через нас.

- Почему россияне в то же время поддерживают рижское направление перевозок?

- Рига увеличила свой объем грузоперевозок благодаря каменному углю. У нас в порту Мууга очень крутой угольный терминал, но он не используется. В Латвии каменный уголь возят по самой Риге, где благодаря этому происходит запыление. Но что-то латыши точно делают правильно в этом бизнесе. Они воспользовались нашей Бронзовой ночью, а затем зацементировали свои деловые отношения. Латвийские политики общаются на очень высоком уровне - без этого не было бы транзитного бизнеса.

- Это означает, что по примеру латышей мы должны бы отменить срочную службу и отправить своего министра обороны консультироваться с какими-нибудь российскими военными ведомствами пониже рангом?

- Так далеко я точно не хотел бы зайти. Я говорю лишь об экономической стороне.

- Эстонские министры экономики действительно давно не бывали в Москве. Не знаю, бывали ли они в Шереметьево хотя бы транзитом.

- Министр не должен лично лететь в Москву. Топ-политикам стоит ехать лишь в том случае, если чиновники проделали предварительную работу.

- Я давно не был на Российской транзитной выставке, но раньше веселый звук латвийского баяна раздавался там на весь павильон.

- Латыши всегда, независимо от того, происходит ли транзитная выставка в России или Китае, представлены на очень высоком уровне и очень хорошо подготовлены.

- Кого и куда министр экономики должен отправить, чтобы к нам пришел успех?

- Очевидно, на уровне канцлеров и вице-канцлеров надо найти человека и отправить его, прежде всего, в Москву. Этот человек должен знать транзитный бизнес, владеть русским языком и понимать особенности этой страны.

- Ширина рельсов 1520 мм довольно устарела... А Транзитная выставка - это как большая юрта, в которой со всей необъятной степи собираются поговорить представители мелких племен.

- Осенью эта большая юрта была установлена в Таллинне. Было замечательно, все прошло хорошо, но дальше…

- То есть россияне будут и дальше грузить свои товары в вагоны и отправлять их на петербуржский железнодорожный узел, где они будут стоять. Почему бы не отправить эти вагоны в Эстонию?

- Грузы к нам приходят, но очень плохо. Мы думали, что зимой увидим их больше.

- И что мы должны сделать? Перенести бронзового солдата с кладбища обратно в центр?

- Думаю, что эта штука с бронзовым солдатом не сработает и никто в России не предполагает, что мы сменим наш курс. Но разжигание большой войны, которое у нас тут постоянно происходило, должно прекратиться. Даже дома дети у меня спросили, почему мы мы все еще здесь: пару месяцев назад каждое утро в новостях начиналось с военных сообщений. Я больше не хочу смотреть эти новости. Мы не должны нагнетать истерию или способствовать ее нагнетанию. И мы не должны воспринимать каждую плохую для России новость как хорошую для себя – я бы с этого начал и попробовал увести эмоции на второй план.

- Должны ли СМИ держаться подальше от некоторых тем?

- Свободным СМИ нельзя ставить ограничения, но по поводу освещения некоторых тем редакциям стоит задумываться перед тем, как их выплеснуть.

- О чрезвычайной гонке вооружений, когда американцы привозят в Эстонию два танка, можно все-таки сообщить?

- Не надо так на это смотреть, мы все-таки должны себя защищать. Скорее, я хочу сказать, что не надо говорить по поводу каждых российских маневров, что Россия готовится нас оккупировать. В конце концов мы добьемся того, что с востока к нам придут инвестиции и блестящих строений у нас будут строить больше, чем в Хельсинки, но труднее будет получить инвестиции из Западной Европы. А если мы демонстрируем себя как пограничную зону и возможный очаг войны, то кто захочет сюда вкладываться, особенно, когда мы не можем похвастаться высокой производительностью?

Влиятельные россияне бывают у нас с частными целями намного чаще, чем можно предположить. Многие инвестируют сюда, о чем свидетельствуют новые сверкающие здания в Таллинне, которые строятся во многом на российские деньги. Поскольку деньги сюда идут, нас считают стабильной средой для инвестиций.

- Когда вас пригласили руководить железной дорогой, ваши деловые связи в России простирались выше и дальше, чем у любого другого эстонца. Вероятно, никто больше не сможет завязать отношения такого уровня.

- Это может быть связано с тем, что я работал в фирме Gunvor, крупным собственником которой был Геннадий Тимченко. Но я не человек Тимченко. С политической стороной у меня не было никакого опыта. Мы все-таки жили здесь в уютном пузыре, а вся коммерческая деятельность шла за пределами Эстонии.

- Но ожидалось все же, что ваши связи столь крепки, что вы сможете хотя бы поговорить с весьма влиятельными в России людьми.

- Эта возможность у меня и сейчас есть, но руки коротки. Такие же отношения есть у Арнаута Лугтмейера, Хейти Хяэля, Тийта Вяхи и некоторых других влиятельных бизнесменов.

- Как часто топ-политики должны бывать в Москве, чтобы добиться успеха?

- В экономике действует железное правило, что минимум раз в месяц ты должен встречаться со своим бизнес-партнером. Иначе обмен информацией слишком затягивается. Но это работает и с Латвией, и с Финляндией.

- Когда президент Белоруссии Александр Лукашенко давал свою последнюю большую пресс-конференцию, он рассказал, как белорусские министры сидят в приемной у своих российских коллег и не попадают к ним. Вам это знакомо?

- Есть такой уровень, где ты действительно ждешь в приемной. И я сидел - не по нескольку часов, а по нескольку дней. Наконец ты им надоедаешь. и тебя принимают. Но как руководитель Eesti Raudtee я никогда такого не испытывал, хотя это, к сожалению, не отражается на количестве грузов.

Нам нужны более серьезные и прагматичные отношения с Россией. Десятки миллионов тонн грузов означают сотню миллионов евро. В России смотрят на это так: дадим мы вам этот бизнес или нет.

- К отправке грузов на наши дороги относятся как к подарку?

- Для россиян это не означает подарка напрямую, но это оказание услуги. Здесь начинается политическая игра: что мы получим взамен? Являются ли экономические отношения ответной услугой – я бы сказал, что да. Это не означает, что мы должны продаться. Никто в России не требовал от меня, чтобы я ради бизнеса продал свою страну.

Этот рынок очень большой и находится рядом, но совершенно нами забыт. Я планирую в ближайшее время встретиться в Москве с нашим послом. Чтобы уважать себя и демонстрировать это, необходимо начать с мелочей, например, привести в порядок здание нашего посольства с Москве. Тогда у нас было бы в Москве достойное место, где чиновники и бизнесмены могли бы что-то сделать на благо нашего государства. Это прекрасное здание, которое совершенно заброшено.

Нет такой кнопки, нажав на которую, мы могли бы решить проблемы. В то же время другие действуют быстрее нас. Мы думаем, оцениваем, ищем, а месяцы идут.

- Тренированные центристские политики должны бы писать кириллицей и говорить по-русски.

- Владение языками – это здесь уязвимое место, да.

- Что будет с Eesti Raudtee?

- Ее основная проблема – финансирование. Наши доходы не покрывают ни расходов, ни инвестиций. Километров поездов на нашей дороге не стало меньше, поскольку ездят так называемые морковки. Но пассажирские поезда не приносят денег, они, скорее, вывозят их.

Чтобы сохранить желаемую людьми и политиками скорость нынешних поездов, необходимы инвестиционные планы, которые составляются на несколько лет вперед. Европейское финансирование в какой-то момент кончится.

В каждом бизнесе действует правило, что если кто-то оплачивает тебе три четверти стоимости, этим стоит заниматься. Когда кончатся европейские деньги, мы должны будем заниматься этим на свои. Сейчас ведется очень интенсивный диалог с министерством, чтобы получить госфинансирование на три-пять лет. За этим стоят очень простые проекты, например, поездка на поезде из Таллинна в Тарту стала бы короче.

- Что думать об объединении Eesti Raudtee и принадлежащей государству фирмы по грузоперевозкам?

- Инфраструктуру, грузо- и пассажирские перевозки необходимо объединить. EVR Cargo – наш крупнейший клиент, приватизацию которого я считаю очень сложной. Очень трудно вывести на биржу убыточное предприятие, грузооборот которого падает. Я бы подумал об объединении двух предприятий. Чиновники говорят, что Евросоюз этого не разрешит. Но латышам и литовцам как-то разрешают. Может быть, мы в свое время слишком поспешно разделили предприятия.

Но более важно, чтобы руководителя Eesti Raudtee приняли в штаб-квартире РЖД, а для руководителя фирмы-перевозчика это намного сложнее. Если мы хотим добиться, чтобы за счет грузоперевозок оплачивались пассажирские, мы должны что-то менять. В противном случае мы будем обычной европейской железной дорогой, которая финансируется из госбюджета.

- Объединение железной дороги и Таллиннского порта могло бы помочь покрыть убытки?

- Для этого они слишком разные фирмы, а сотрудничают они тесно уже сейчас. Убытки мы покрыли бы, но это самообман, поскольку система от этого лучше не станет. Сокрытие убыточного предприятия ухудшило бы положение в целом. Конечно, неприятно быть в фирме, которая постоянно несет убытки.

- Что вы собираетесь делать дальше?

- Об этом рано говорить. Разумеется, речь может идти о той же сфере: все, что связано с энергией и энергетикой. Надо взглянуть и за пределы Эстонии. Как среда обитания Эстония прекрасна, если не считать климата: здесь безопасно, школы хорошие, за те же деньги нигде больше такого же качества не получить.