Новые факты о хуторе Эрма: как на самом деле улаживались в EAS дела президентской семьи

Монтаж Фото: Йохан Лайв

До сих пор общественность не знала, что на самом деле в 2012 году два юриста составили в EAS совершенно законное требование о возврате пособия, выплаченного хутору Эрма. Правление фонда, получив это требование, дважды меняло его в более выгодную для супруги президента сторону. 

Бывший член правления EAS Мария Алайыэ, оказавшаяся в этой истории главным козлом отпущения, свидетельствует, что о некоторых этапах развития событий впервые услышала только сейчас от журналиста Postimees. Из показаний нынешней главы канцелярии Рийгикогу следует, что она доверяла фонду и решение по Эрмамаа поступило к ней на подпись в уже готовом виде.

Ситуация тем более странная, что, хотя EAS взял на себя коллективную ответственность за эту историю, в 2012 году в фонде работали люди, которые занимали в отношении суммы возвратного требования по Эрмамаа разные позиции. Помимо того, расследование Postimees показало, что президент Тоомас Хендрик Ильвес, говоря о финансовых делах хутора Эрма, ввел общественность в заблуждение. Он узнал о возвратном требовании минимум за полтора месяца, а не за неделю до того, как об этом стало известно общественности (как он утверждал).

Сразу после того как в октябре 2016 года разразился скандал, EAS предложил Ильвесу ради спасения чести самому вернуть несправедливо полученную сумму, но президент отказался и нанял адвокатов.

Крах бизнес-плана

История с хутором Эрма могла бы кануть в Лету, если бы в ней не было двух совершенно непрозрачных фактов. При каких обстоятельствах в EAS в марте 2012 года пришли к возвратному требованию в размере неслыханно выгодных 10% и почему в прошлом году это было утверждено без всякой критики? Postimees побеседовал с теми, кто принимал эти решения, и попытался заполнить пробелы.

Все пошло вкривь и вкось в конце 2011 года. После того как Ильвес во второй раз стал президентом, EAS понял, что на горизонте маячит юридическая проблема. Если еще раз продлить срок реализации бизнес-плана Эрмамаа, то по Закону о структурных пособиях, больше нельзя будет потребовать возврата денег, если Эрмамаа откажется от идеи стать туристическим хутором.

В ситуации должны были разобраться те же люди, которые в 2006 году выделили Эрмамаа пособие: глава EAS Юлари Аламетс, член правления Мария Алайыэ, глава отделения и несколько юристов. За продление срока реализации бизнес-плана Эрмамаа, как львица, стояла Эвелин Ильвес. В голове тогдашней супруги президента не умещалось: как это, речь идет о президенте, а EAS не может найти решения!

Первый шаг был сделан 24 января 2012 года. К тому моменту EAS подсчитал, что возвратное требование по Эрмамаа составило бы 68 224 евро. Алайыэ направила в Министерство экономики письмо, в котором спрашивала разрешения вернуть деньги Еврокомиссии из остатков внутригосударственных средств, выделенных на программы Phare. То есть – из средств налогоплательщиков, которые просто так висели на счете.

Еще более странным делает это письмо тот факт, что в документе не было ни строчки о том, что теперь утверждает Алайыэ: деньги будто бы должны были затем востребовать с Эрмамаа. “Мне показалось, что собираются совершить преступление. Оно выглядело бы так, что я решаю подарить хутор Ильвесу”, - вспоминает бывший министр экономики Юхан Партс. Он велел забрать это письмо и ничего на него не ответил.

То, что теперь говорит Алайыэ Postimees о произошедшем, - одно из самых мистических мест во всей истории. «Я не знаю, чьей идеей было это письмо», - утверждает она.

По словам Алайыэ, от коллег она знала, что содержание письма обговорено с Министерством экономики и коммуникаций и его поддержка по вопросу обмена деньгами гарантирована.

Часть тогдашних работников среднего звена министерства признаются, что письму действительно предшествовало общение с EAS, другие это отрицают. Факт, что в министерстве до сих пор есть черновик ответного письма, которым был бы дан зеленый свет на использование средств Phare. Если бы, конечно, не вмешался министр Партс. По чьему приказу был написан черновик, участники дела, по их словам, не помнят.

Но почему имеющая юридическое образование Алайыэ не поняла, что то, о чем она просит министерство, похоже на коррупцию? “Я не меняла проект подготовленного письма. Потом я поняла, что должна была бы изменить проект, поскольку письмо было неверно истолковано”, - сожалеет она.

Правильное решение отложили в сторонку

Поскольку план остался без ответа, EAS быстро двинулся дальше, притом по верному пути. Из находящихся в распоряжении Postimees фрагментов документов следует, что Алайыэ, руководитель отделения и юристы в начале февраля 2012 года интенсивно обсуждали решение по Эрмамаа с Министерством экономики и Министерством финансов.

И то и другое советовали EAS предъявить Эрмамма условное возвратное требование, которое вступило бы в силу в будущем. В то же время, по их мнению, следовало исходить из временных оснований, а не из того, что в конце концов выбрал EAS. 16 февраля 2012 года главный юрист EAS и его коллега из Минфина вдвоем составили обоснование решения. В нем значится, что бизнес-план Эрмамаа будет приостановлен еще на пять лет. Сумма возвратного требования не предписывается, но остается на усмотрение следующего правления, которое должно исходить из временного основания.

Если бы правление EAS осталось при этом решении, финансовый ущерб мог бы и не быть нанесен. Каким образом? Когда в октябре президент Ильвес отказался от бизнес-плана, сумма возвратного требования была бы назначена правлением EAS под руководством Ханно Томберга. Используя временное основание, они могли бы прийти к тому же возвратному требованию, которое сейчас читают справедливым три аудита: 90%, то есть 152 000 евро.

В действительности все пошло иначе. Алайыэ говорит теперь, что никогда не видела такого проекта решения. 21 февраля 2012 года директор по развитию продукции EAS отправил Эвелин Ильвес и тогдашнему главе президентской канцелярии Сийму Райе письмо. В нем правление EAS предлагает для Эрмамаа уже два новых варианта решения: условное возвратное требование в размере 68 000 евро в будущем или прекратить бизнес-план немедленно с пометкой о нарушении. Минус последнего заключался бы в том, что деньги пришлось бы вернуть сразу. Правда, сумма была бы невелика – 10% или 19 039 евро.

“Это относительно необычно. Обычно получателю пособия не предлагают на выбор – вышлем мы вам то или иное возвратное требование. Административный орган принимает решение, а не спрашивает, какое из двух подойдет”, - оценивает ситуацию завотделом финансового контроля Минфина Каур Сирули.

Необычность письма этим не исчерпывается. Во-первых, в документе указывается, что накануне письма EAS общался с тогдашним руководителем президентской канцелярии Райе. Теперь EAS говорит, что последний по просьбе Эвелин Ильвес участвовал в процессе и получал все письма. Во-вторых, в письме нет ни намека на прежний проект решения, составленный вместе с Минфином.

В довершение всего Алайыэ утверждает теперь, что впервые слышит, что такой проект решения когда-либо существовал. “По-моему, подготовка возвратного требования в размере 10% в марте 2012 года никак не была возможна», - говорит она.

2 марта 2012 года Эвелин Ильвес отправила EAS ответ: возвратное требование в размере 19 000 евро неприемлемо. Эрмамаа не нарушал бизнес-план. Условное возвратное требование в будущем было бы мыслимо, но при этом следует учитывать один факт: и по окончании второго президентского срока на хуторе Эрма могут продолжить действовать требования безопасности, предъявляемые к дому президента.

15 марта в кабинете правления EAS собрались для обсуждения председатель правления Юлари Аламетс, Эвелин Ильвес, Сийм Райе, директор по развитию продукции и юристы. Мария Алайыэ на встрече отсутствовала. Райе потом рассказывал СМИ, что «говорилось о каких-то цифрах». Аламетс признался Postimees, что ничего не запомнил с этой встречи. Но он уверен, что там не происходило «например, выбора подходящего правового основания для принятия решения».

После этой встречи предложенные EAS альтернативы чудесным образом сливаются воедино. Эрмамаа предъявляется условное возвратное требование, но 68 000 евро заменяются новым основанием и 19 000 евро. Как утверждает Алайыэ, непосредственно перед 30 марта она обсуждала эти решения с председателем правления Аламетсом и то, какое из них следует подписать. Само решение не было для Алайыэ незнакомым, поскольку его долго обсуждали, а обоснования были убедительными. Поскольку Алайыэ являлась членом правления, отвечавшим за эту сферу, она согласилась поставить подпись в одиночку. Именно об этом она теперь и сожалеет.

Работающий ныне в Финляндии руководителем программ Interregi (инициатива, цель которой – стимулировать сотрудничество в одних и тех же сферах по Евросоюзу) Аламетс утверждает теперь, что не помнит, чтобы в возвратном требовании по Эрмамаа была вообще обозначена какая-либо сумма. «Я прочитал об этом в СМИ. Для меня это стало неожиданностью, так как я не помнил, чтобы там был указан какой-то процент. По-моему, было невозможно принять какое-то решение, когда другая сторона утверждала, что они собираются после этого и дальше управлять объектом», - говорит он.

Теперь Алайыэ кажется, что из нее делают единственного ответчика. “Председатель правления недавно встречался с получателем пособия. В этой ситуации я бы никогда не подписала решение, не убедившись прежде, что это четкая позиция председателя правления”, - утверждает Алайыэ.

По сведениям Postimees, минимум один юрист не согласился с логикой решения. Кристьян Китвель, третий член тогдашнего правления, именно по этой причине получил совет не подписывать решение по Эрмамаа.

В ответ на запрос Postimees EAS ответил, что письменных доказательств не сохранилось и работники не помнят деталей случившегося. Также два аудита установили, что злого умысла не было, а ошибка была коллективной.

И консультационно-аудиторская фирма KPMG, и Минфин говорят, что не могли знать о том, что послужило поводом для таких решений. «Откуда взялась формулировка решения, мы не видим. Почему было решено не так, как предлагали мы?» - задается вопросом завотделением Минфина Каур Сирули.

В распоряжении Postimees находится документ, который не видел никто из проводивших аудит. Выясняется, что за четыре дня до окончательного решения правления EAS 30 марта 2012 года тогдашний директор по развитию продукции отправил Эвелин Ильвес и Сийму Райе проект решения. Примечательна формулировка сопроводительного письма директора: «Отправляю черновик, который мы составили согласно тому, что говорилось на встрече 15.03». Проще говоря, это указывает на то, что на встрече могла идти речь о том, какое решение будет принято в отношении Эрмамаа.

Три года спустя

Ханно Томберг проруководил EAS десять месяцев, когда в апреле 2015 года он узнал о деле Эрмамаа – по его словам, случайно. Он запросил у подчиненных решение EAS и не скрывает, что сумма требования показалась ему несправедливо маленькой.

Томберг проконсультировался с юристом EAS, который подтвердил, что решение от 2012 года правомерно. Оно заключалось в следующем: возникли оправданные ожидания, нет смысла менять решение. Аудиты говорят теперь об обратном: не было никакой причины торопиться с утверждением решения.

20 августа 2016 года Томберг посреди шумного президентского приема встретился в розовом саду Кадриорга с главой президентской канцелярии Ало Хейнсалу. Они обсудили решение по Эрмамаа.

Когда 23 августа Хейнсалу получил документы и пошел с ними к Ильвесу, обсуждались детали и сроки, а также то, как себя вести в свете этого решения. Президент не выглядел осененным идеей. Был ли размер требования для главы государства неожиданным или был ему известен ранее, глава канцелярии так и не понял. «Для президента это была довольно больная тема. Естественно, это не стало для него приятной новостью», - вспоминает Хейнсалу. Почему? (Здесь последовала пауза перед ответом) «Это же в любом случае денежное обязательство, хотя бы и такое. Подумаем по-человечески: 20 000 евро – это проблема для каждого».

10 октября Ильвес сообщил EAS, что больше не собирается содержать туристический хутор в Эрма. Хейнсалу вспоминает, что глава государства хотел уладить дело срочно. «Президент хотел довести дело до конца и, наверное, договорился с EAS, что сделают это по-быстрому, а когда будет готово, можно будет обнародовать», - говорит он. EAS пошел ему навстречу, несмотря на то, что было принято решение обнародовать это сразу. 11 октября из EAS позвонили в президентскую канцелярию и попросили сделать перевод в течение 24 часов, поскольку вскоре придется отправлять пресс-релиз. Общественность узнала обо всем 12 октября, после поступления денег. Как утверждает EAS, требование сделать перевод в течение суток было связано с тем, что иначе начали бы набегать проценты. Каждый день просрочки обошелся бы президенту в лишние 2,5 евро.

14 октября, через два дня после того как было обнародовано возвратное требование, находившийся в отпуске президент Ильвес через социальные сети оповестил общественность о том, что узнал о решении EAS лишь на этой неделе. «То, что президент сказал, будто он узнал только недавно, а я 23 августа… К сожалению, здесь есть какое-то несоответствие», - признается Хейнсалу впоследствии.

На родине EAS оказался под штурмовым огнем общественности. На тех же выходных Томберг позвонил Ильвесу и сообщил: президент может сам вернуть сумму пособия. Ильвес отказался и назначил своим представителем адвокатское бюро Райдла. Они придерживались того же мнения, которого придерживается сейчас EAS: требовать у президента деньги обратно бесперспективно.

Президент Тоомас Хендрик Ильвес уверенно утверждает, что узнал о решении EAS 2012 года за неделю до окончания своего второго президентского срока. Фото: Kuvatõmmis

На вопросы Postimees не ответили ни Эвелин Ильвес, ни тогдашний член правления EAS Кристьян Китвель. Ханно Томберг на прошлой неделе стал программным директором компании Eesti Meedia, в которую входит и Postimees.