Русский театр и высокое искусство юридической корректности

Николай Караев. Фото: архив автора

В концентрации в совете Русского театра соцдемов нет ничего юридически предосудительного, но логика подсказывает, что если завтра заполнить советы госучреждений исключительно соцдемами, картинка станет совсем уже странной, хотя юридически всё так и будет JOKK, пишет журналист Николай Караев.

В четверг, 16 марта, в Русском театре произошло малозаметное событие: комиссия, единственной задачей которой являются выборы нового худрука, вскрыла конверты с заявками кандидатов на эту должность. Всего, как сообщает директор театра Тыну Ленсмент, конвертов было восемнадцать, но одна заявка не соответствует правилам конкурса, так что кандидатов в итоге – семнадцать. Из них, говорит глава совета театра Яак Аллик (он, как и Ленсмент, входит в комиссию), в течение месяца-полутора комиссия выберет того единственного, кто и станет в итоге худруком театра с сентября 2017 года.

Особенности Русского театра

Обычно выборы худруков в эстонских театрах проходят достаточно тихо. По крайней мере, широкая общественность о них почти ничего и не слышит. Если скандалы возникают, то где-то глубоко внутри профессионального сообщества – и там же внутри быстро гасятся, не доходя до СМИ.

Русский театр – особенный во всех смыслах. Здесь всё иначе. Может быть, потому, что за последний десяток лет Русский театр, в отличие от большинства эстонских театров, видел настоящий калейдоскоп худруков. Впечатление такое, что каждые два-три года весь прежний мир Русского театра идет на слом. Концепция меняется постоянно. Иногда, как в случае с памятным многим худруком-катастрофой, худруком – вавилонской башней Маратом Гацаловым, концепции и вовсе нет, а есть только клокочущая пустота и бесконечное бурление пустых вод.

Ситуации не добавляет спокойствия административные, не имеющие прямого отношения к творчеству проблемы. С двумя такими проблемами портал Rus.Postimees.ee попытался разобраться. Речь идет, во-первых, о проблеме совета театра, а во-вторых – о проблеме партийности.

В ноябре прошлого года министр культуры Индрек Саар вывел из состава совета Викторию Ладынскую и Игоря Грязина. Вывел не потому, что они ему не нравились, а потому, что в момент смены коалиции решено было вывести всех парламентариев из советов государственных учреждений и фондов. Логика в этом была: советы, с одной стороны, подчиняются министрам, а с другой, министры должны исполнять законы, принимаемые депутатами.

В результате совет остался о трех головах: Яак Аллик, Евгений Голиков, Вейко Капста. И если судить по уставу, висевшему на сайте Русского театра еще на прошлой неделе, с той минуты совет оказался неправомочен принимать какие-либо решения: во-первых, по уставу в совет входят пять человек, а не три, во-вторых, и это даже важнее, совет имеет право принимать решения, если на его заседании присутствуют не менее четырех членов совета.

Впрочем, к выборам худрука эта ситуация прямого отношения не имеет: вышеупомянутую комиссию назначил не совет, а подчиняющееся ему правление в составе одного человека, директора театра Тыну Ленсмента. Тем не менее, ситуация выглядела странно. Без правомочного совета Русский театр подобен всаднику без головы (пусть только в юридическом смысле).

Мы попытались прояснить эту ситуацию непосредственно у министра культуры Индрека Саара. Совет фонда назначается его основателем, то есть – в случае Русского театра – Эстонской Республикой в лице Министерства культуры. Следовательно, за всё это отвечает именно министр Саар.

В третий раз закинул он невод

Пытались мы трижды. Сначала, как и положено, через отдел коммуникации министерства. Нам ответил глава отдела Меэлис Компус: «Сейчас могу сказать, что двух недостающих членов совета мы надеемся успеть (тут использована безличная форма глагола, которую эстонские чиновники просто обожают – и которой нельзя найти адекватную замену на русском, увы – Н.К.) утвердить в течение ближайших двух недель, о чем мы информируем также и общественность». По сути Компус на вопросы так и не ответил.

Второй раз мы действовали через советника министра Сильвера Мейкара – тоже без особого успеха, так как сначала Мейкар излагал скорее собственную точку зрения. После обмена письмами он пообещал добыть ответ непосредственно из уст министра – и, спасибо ему огромное, это сделал. Итог вы можете прочесть в интервью Индрека Саара.

Лично я, когда читал его ответы, восхитился по полной программе. Внезапно оказалось, что наше Министерство культуры уже давно и аккуратно подостлало себе соломки на случай, если у кого-то возникнут вопросы к численности совета. Оказалось, что устав Русского театра еще в ноябре был изменен таким образом, что теперь совет может состоять из пяти, четырех или трех человек (меньше нельзя по закону) и принимать решения при наличии на месте половины из них. То есть – нынешний состав совета абсолютно правомочен и может решать что угодно, если собираются любые два его члена.

Что любопытно, сам глава совета Яак Аллик еще вечером 16 марта явно не был в курсе того, что устав уже четыре месяца как изменен. Во всяком случае, комментируя ситуацию для нашего портала, он ни словом об этом не обмолвился, наоборот, сказал, что отсутствие двух членов в совете – «это вопрос не ко мне, мы же не сами себя туда назначаем, это делает министр культуры». «В составе трех человек совет собирался только один раз, – продолжает Аллик. – Нам нужно было дать оценку проекту бюджета театра на будущий год. Тогда мы спросили у Минкульта, правомочны мы давать эту оценку в составе трех человек или нет? И получили ответ, что правомочны. Никаких других принципиальных решений совет за это время не принимал».

Изменение устава тихой сапой, согласитесь, абсолютно прекрасно. Сразу думаешь о том, сколько еще таких вот документов в Эстонии тихой сапой изменены с неочевидными для нас с вами целями. Однако, как говорится, juriidiliselt on kõik korrektne, юридически всё корректно. Министр имел право изменить устав и сделал это. После изменений он имел право не назначать двух новых членов совета и не сделал этого. Правда, обещает сделать вот-вот. Но совет своей правомочности не терял. Пусть даже его глава об этом изменении устава ни сном ни духом.

А что на сайте театра четыре месяца лежал старый вариант устава – так это досадно, конечно, но, согласитесь, с кем не бывает. Juriidiliselt on kõik korrektne. JOKK.

Если б соцдемы всей земли...

Остается еще поднятый Викторией Ладынской вопрос партийности. Тут, в общем, всё тоже вполне JOKK. Министр Саар придерживается той точки зрения, что входящие в нынешний состав совета люди – прежде всего эксперты: два – по театру, один – по финансам. Спорить с этим не приходится. Никакой закон, конечно, не запрещает пребывать в совете лицам из одной и той же партии – наоборот, как верно отмечает министра, у нас запрещена дискриминация по политическим убеждениям. Тоже верно.

Плюс – прекрасные слова о том, что творческие люди часто тянутся к социал-демократии. И опять не могу не согласиться. Вот и выходит по всем параметрам, что ничего страшного нет в том, что двое из трех членов совета Русского театра – соцдемы, как и сам министр культуры, которому совет театра подчиняется.

Что не так на этой картинке? Юридически картинка корректна. JOKK опять. Однако простая логика подсказывает, что если, например, взять и заполнить завтра все советы всех госучреждений и фондов исключительно соцдемами и больше никем, картинка станет совсем уже странной. Хотя юридически всё так и будет JOKK.

Но, действительно, бывают исключения. И, действительно, политическая ситуация в совете Русского театра сложилась скорее случайно. И, более того, мы все помним о презумпции невиновности. Можно предполагать, что принадлежность к одной партии сплачивает людей и как-то влияет на их решения, но если ты не можешь этого доказать, значит, юридически никакого влияния политики на экспертов нет. А доказать это, как мы все понимаем, невозможно.

Случайность. Совпадение. JOKK.

Я подозреваю, что и сам министр понимает: на картинке что-то не так. Поэтому Индрек Саар и не оставляет намерений ввести в совет театра еще двух человек, которые, надеюсь, соцдемами все-таки не будут. Тогда политическое неравновесие, конечно, выправится.

Но и сейчас, повторю, всё JOKK. Устав изменили вовремя. Пусть об этом почти никто и не знал.

Отдельный вопрос, почему такой вот JOKK возможен именно в Русском театре. Видимо, в том числе потому, что Русский театр для эстонских СМИ – примерно как Нарва для эстонцев. Если верить ряду колумнистов, в последнее время активно писавших о Нарве в связи с переездом туда Академии МВД, многие эстонцы в Нарву не ездят вообще и ездить туда не хотят: город вроде как формально эстонский, но на деле русский. Наш, но не совсем наш. Так зачем туда ездить?..

И с Русским театром примерно то же самое: наш, эстонский, но не совсем. Интересоваться им не обязательно. Если бы беспрерывная смена худруков наблюдалась в каком-либо эстонском эстонском театре, если бы игры с элементами политики велись вокруг такого театра, если бы в таком театре незаметно изменили устав, это наверняка было бы другое дело. (Вспомним, как реагировали СМИ на недавний скандал с NO99, правда, по куда более серьезному поводу.) Однако эстонский Русский театр почти полностью выпадает из поля зрения и эстоноязычных СМИ, и их читателей.

И это, дамы и господа, по-настоящему грустно. Но, ясное дело, ненаказуемо. JOKK.